<<
>>

ГЛАВА XVII. ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ЛИЧНЫЕ, СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ

П

ри первобытном земледелии господствуют упадок духа, физическая неповоротливость, упорство в устаревших воззрениях, привычках, обычаях и пристрастии к старым методам, недостаток образования, благосостояния и свободы.

Стремление к постоянному увеличению умственных и материальных благ, соревнование и любовь к свободе характеризуют, напротив, страны промышленные и коммерческие.

Это различие объясняется часто несходством образа жизни и воспитания того и другого населения, часто существенным различием их занятий и потребных для того вспомогательных средств. Земледельцы живут, рассеянные по всему пространству страны, и, будучи отдалены друг от друга, поддерживают между собой незначительные умственные и материальные сношения.

Один делает почти то же самое, что делает и другой; один производит обыкновенно то же, что производит и другой. Избыток продуктов и потребности у всех почти совершенно одинаковы, каждый сам и лучший потребитель собственных продуктов; здесь, таким образом, мало поводов к умственным сношениям и материальным коммерческим оборотам.

Сельский хозяин имеет дело более с неодушевленной природой, чем с человеком. Вследствие привычки собирать по истечении долгого времени жатву там, где он посеял, и предоставлять результаты своих усилий на волю Провидения у него умеренность, терпение и смирение, равно беспечность и лень, становятся второй натурой. Деятельность его в области земледелия, удаляя его от общения с людьми, сама по себе не требует обыкновенно от него значительного напряжения ни умственного, ни физического. Он учится, например, в кругу той семьи, в которой он родился, и ему почти не приходит в голову, что можно иначе и лучше работать. С колыбели до могилы вращается он в одном и том же ограниченном кругу людей и отношений. Ему редко удается видеть примеры выдающегося благосостояния, достигнутого чрезвычайными умственными и физическими успехами.
Обладание собственностью и нищета при первобытном земледелии переходят из поколения в поколение, и почти все вызываемые соревнованием силы спят мертвым сном.

Жизнь в сферах фабрично-заводской деятельности существенно отличается от земледельческой. Она, посредством общения труда, привлекает людей друг к другу, и здесь они живут только в обществе и благодаря обществу, только при постоянных сношениях друг с другом и благодаря этим сношениям. Все потребности в пищевых продуктах и сырье приобретаются покупкой, и лишь самая незначительная часть их произведений служит им для собственного потребления. Благосостояние сельского хозяина стоит в зависимости от природы, тогда как благосостояние и само существование мануфактуриста зависит главным образом от коммерческих сношений. В то время как земледелец не знает даже своих потребителей и мало заботится относительно сбыта своих продуктов, само существование фабриканта или заводчика зависит от его клиентов. Цены на сырье, на пищевые продукты, на ручной труд, на изделия, равно курс денег, изменяются беспрерывно; фабрикант и заводчик ни-когда не могут знать с точностью, какой будет размер его доходов. Благоприятные естественные условия и обыкновенный труд не обеспечивают еще ему, подобно сельскому хозяину, существования и благосостояния, и то и другое обусловливается его предусмотрительностью и деятельностью. Он должен стремиться к приобретению избытка для того, чтобы быть обеспеченным в самом необходимом, должен стремиться к обогащению себя, чтобы не впасть в бедность. Если он идет вперед несколько быстрее, чем другие, успех его обеспечен, если он идет медленнее, он разорится наверное. Ему необходимо постоянно покупать и продавать, обменивать и торговать. Всюду он должен сталкиваться с разными людьми, с изменяющимися отношениями, с законами и распоряжениями местных властей; он, сравнительно с земледельцем, имеет в сто раз больше случаев развивать свои умственные способности. Чтобы вести свое дело, он должен иметь знакомство с иностранцами и с чужими странами.

Чтобы поставить на ноги свое дело, он должен употребить чрезвычайные усилия. В то время как земледелец имеет дело лишь со своими соседями, сношения фабриканта или заводчика распространяются на целые страны и части света. Желание приобрести и поддержать к себе доверие своих со-граждан и бесконечная конкуренция, которая грозит его существованию и благосостоянию, постоянно побуждают его к неустанной деятельности и обеспечивают непрерывный успех. Тысячи примеров доказывают ему, что при необычайном напряжении и усилиях можно из самого ничтожного состояния возвыситься до первых слоев общества и что, напротив, вследствие рутины и беспечности можно упасть с высшей социальной ступени на самую низшую. Этот порядок вещей порождает у заводчика и фабриканта энергию, которой никогда не замечается в земледельческом классе.

Если рассматривать совокупность фабрично-заводской деятельности, то прежде всего остановит на себе внимание то обстоятельство, что она развивает и требует несравненно более разнообразных и высших способностей и талантов, чем деятельность земледельческая.

Адам Смит, действительно, и здесь высказал одно из тех парадоксальных положений, которые он, по замечанию его биографа Dudald Stewart, так любил, а именно, он утверждал, что земледелие требует больше искусства, нежели промышленность. Не останавливаясь на исследовании того, что требует более искусства, часовых дел мастерство или ведение сельского хозяйства, мы ограничимся лишь замечанием, что все занятия в сельском хозяйстве одного и того же рода, между тем как фабрично-заводская промышленность представляет бесконечное разнообразие. Не следует забывать, что при указанном сравнении следует принимать во внимание земледелие в его первобытном состоянии, а не то высшее его состояние, в каком оно является под влиянием фабрично-заводской промышленности. Хотя положение английских сельских хозяев и представляется Адаму Смиту гораздо более благородным, чем положение английских фабрикантов, но он в данном случае упустил из вида, что это положение английских сельских хозяев обусловлено влиянием фабрично-заводской промышленности и торговли.

Очевидно, для земледелия необходимы личные способности одного и того же рода, и именно такие, в которых склонность к порядку соединяется с физической силой и настойчивостью в исполнении тяжелых работ, между тем как фабрично-заводская деятельность требует бесконечного разнообразия умственных способностей, талантов и опытности.

Запрос на это разнообразие способностей в мануфактурных государствах дает возможность каждому легко находить занятие, соответствующее его дарованию, призванию, между тем как в земледельческих государствах выбор самый ограниченный. В первых государствах умственные дарования ценятся несравненно более, чем во вторых, где обыкновенно способности человека измеряются его физической силой. В государствах мануфактурных труд людей слабых физически, даже уродов, нередко имеет несравненно более цены, чем в государствах земледельческих труд самого сильного человека. Всякая, даже самая незначительная сила, какова сила детей и женщин, калек и стариков, находит в стране мануфактурной занятие и применение.

Фабрично-заводская промышленность — чадо науки и искусства, и она же поддерживает и питает их. Обратите внимание на то, как мало нуждается первобытное земледелие в науках и искусствах, как мало чувствует оно потребности в них при устройстве грубых земледельческих орудий, при помощи которых обрабатывается земля. Правда, первое, что дает возможность человеку посвятить себя наукам и искусствам, — это земледелие, благодаря земельной ренте, которая обеспечивает человека, но при отсутствии фабрично- заводской промышленности науки и искусства остаются уделом каст, и их благодетельное влияние на массы едва заметно. В мануфактурных государствах промышленность масс освещается наукой, а науки в свою очередь, так же, как и искусства, вкушают плоды от промышленности масс. Немного найдется фабрично-заводских предприятий, которые бы не соприкасались с фи- зикой, механикой, химией, математикой или с искусством рисования и т. д. Нет прогресса, нет открытий и изобретений в области этих наук, которые не улучшали бы или не изменяли бы сотен производств и способов производства. Поэтому в мануфактурном государстве искусства и науки необходимо становятся популярными. Необходимость просвещения и распространения знаний посредством книг и публичных лекций в массах, призванных применять результаты научных исследований, побуждает и специалистов посвящать себя преподаванию и писательской деятельности.

Конкуренция таких специалистов, при значительном спросе на их произведения, вызывает разделение и комбинацию научной деятельности, что оказывает благодетельное влияние не только на развитие наук, но и на усовершенствование изящных искусств и промышленной техники. Результаты такого усовершенствования скоро начинают распространяться и на земледелие. Нигде вы не найдете более совершенных сельскохозяйственных машин и орудий, нигде земледелие не ведется с таким пониманием дела, как в странах с цветущей фабрично-заводской промышленностью. Под ее влиянием земледелие возвышается на степень промысла, искусства, науки.

Науки в связи с искусством в промышленности вызвали к жизни ту великую физическую силу, которая для современных нам обществ заменяет вдесятеро работу рабов древности и которая призвана оказывать неизмеримо ог-ромное влияние на положение масс, на цивилизацию варварских стран, на колонизацию стран незаселенных и на могущество наций старой культуры, — это силу машин.

Для мануфактурной нации представляется в сто раз больше случаев воспользоваться силою машин, чем для нации земледельческой. Калека, управляя паровой машиной, может во сто раз больше выполнить работы, нежели самый сильный человек только своими руками.

Сила машин в соединении с усовершенствованными путями сообщения новейшего времени дает мануфактурному государству неизмеримое превосходство над государством исключительно земледельческим. Вполне очевидно, что каналы, железные дороги и пароходство бывают обязаны своим су-ществованием мануфактурной силе и что только благодаря последней они могут распространиться по всему пространству территории. В государстве исключительно земледельческом, где каждый производит большую часть тех предметов, в которых он сам нуждается, и сам потребляет большую часть своих продуктов, где существуют лишь самые незначительные личные сношения и взаимные обмены материальных богатств, не может появиться настолько значительного передвижения людей и товаров, чтобы могли окупаться издержки на устройство и содержание подобных машин.

Новые изобретения и усовершенствования мало ценятся в государствах исключительно земледельческих.

Те, которые посвящают себя этому делу, становятся обыкновенно жертвой своих исследований и стремлений; между тем как в государстве мануфактурном никакой путь не ведет столь быстро к обогащению и к известности, как путь изобретений и открытий. Так, в мануфактурном государстве гений ценится выше и больше вознаграждается, чем талант, талант — выше, нежели физическая сила. В государстве земледельческом, напротив, за исключением государственной службы, обратное отношение является почти правилом.

Но фабрично-заводская промышленность, содействуя развитию умственных сил нации, оказывает не менее сильное влияние и на развитие физической рабочей силы, так как она привлекает рабочих полезностью их труда и поощрением, возбуждая в них стремление работать всеми их силами и поль-зоваться каждым случаем для проявления этих сил. Неоспорим тог факт, что в цветущих мануфактурных государствах рабочий, независимо от той помощи, какую оказывают ему машины и усовершенствованные орудия, в состоянии за день выполнить несравненно больше работы, нежели в странах исключительно земледельческих.

Уже то обстоятельство, что в мануфактурных государствах время ценится несравненно дороже, чем в земледельческих, свидетельствует, что труд полу-чает более высокое значение именно в государствах мануфактурных. Степень цивилизации народа и ценность рабочей силы самым лучшим образом определяется тем, как ценится там время. Дикарь лениво целый день лежит в своей хижине. Как может придавать цену времени пастух, когда оно служит для него бременем, которое возможно нести потому лишь, что есть свирель и сон. С какой стати будет беречь время раб, крепостной крестьянин, слуга, когда для них работа — наказание, а праздность — их барыш? К признанию цены времени приводит народы прежде всего мануфактурная промышленность. Тогда выигрыш во времени становится выигрышем в прибыли, потеря времени — потерей прибыли. Стремление фабриканта или заводчика возвысить, насколько возможно, цену времени сообщается и земледельцу. Вследствие увеличения под влиянием фабрик и заводов спроса на сельскохозяйственные продукты возвышается доходность имений и ценность земли; в сельскохозяйственное дело затрачиваются капиталы более значительные, потребление увеличивается; приходится извлекать из земли больше продуктов, чтобы оправдать возвысившуюся доходность земли и проценты на затраченный капитал и прийти на встречу возрастающему спросу на сельскохозяйственные произведения. Является возможность возвысить заработную плату, но зато требуется от рабочих больше труда. Рабочий начинает чувствовать, что в своей физической силе и умении применить ее на деле он владеет средством для улучшения своего положения. Он начинает понимать, почему англичанин говорит: время —деньги.

При той изолированности, в какой живет земледелец, и при ограниченности своего умственного развития он мало способен оказывать содействие общей цивилизации или признать важность политических установлений и еще менее — принимать деятельное участие в общественном управлении и в суде или защищать свою свободу и свое право. Вследствие этого он большей частью находится в зависимости от землевладельца. Всюду нации чисто земледельческие находились или в рабстве, или под гнетом деспотов, феодалов или теократии. Уже одно только обладание землей дает помещику или духовенству над массой сельского населения власть, от которой последнее никак не может избавиться само по себе.

Повсюду, под влиянием сильной привычки, иго, наложенное властью или суеверием, или господством духовенства, проникает в плоть и кровь народов чисто земледельческих, так что впоследствии оно отражается на них так сильно, что они начинают представлять его своей составной частью и необходимым условием их существования. Напротив, закон разделения операций труда и ассоциации производительных сил с непреодолимой силой влечет фабрикантов и заводчиков друг к другу. Столкновение мнений воспламеняет ум, как трение в мире физическом вызывает искру. Умственное трение (обмен мыслей) происходит там, где есть общежитие, где возникают учащенные деловые, ученые, социальные, гражданские и политические отношения, где происходит значительный обмен материальных благ и идей. Но чем более людей живут в одном и том же месте, чем более каждый из них в своих промыслах нуждается в содействии всех, чем более промышленность каждого требует знаний, осмотрительности, об-разования, тем менее с деятельностью всех их и с их стремлением к благосостоянию мирится своеволие, беззаконие, притеснение и взяточничество, тем совершеннее гражданские установления, тем выше степень свободы, тем более представляется случаев образовать самого себя или содействовать образованию других. Поэтому везде и во все времена источником свободы и циви-лизации были города: в древности — в Греции и Италии, в средние века — в Италии, Германии, Бельгии и Голландии, позднее — в Англии, в новейшее время — в Северной Америке и во Франции. Но города бывают двух родов, из которых одни мы называем производящими, другие — потребляющими. Есть города, которые перерабатывают сырые материалы в мануфактурные изделия, оплачивая ими за потребные им пищевые продукты, доставляемые из деревень. Это мануфактурные города, производящие. Чем более они преуспевают, тем более развивается земледелие страны, и чем более земледелие приобретает сил, тем больше разрастаются мануфактурные города. Но есть также города, в которых живут те, кто потребляет земельную ренту. Во всех более или менее цивилизованных странах большая часть национальных доходов потребляется в городах в виде получаемой земельной ренты. Но было бы несправедливо вообще утверждать, что такое потребление вредит производству или что оно ему не полезно. Возможность обеспечить себе посредством земельной ренты независимое существование служит лучшим побуждением к бережливости, к обращению сбережений на обработку земли и на улучшение земледелия. Далее, рантье, побуждаемый желанием выделиться между своими согражданами, благодаря своему воспитанию и независимости положения содействует цивилизации, деятельности общественных учреждений, го-сударственной администрации, наукам и искусствам. С другой стороны, степень того влияния, которое оказывает таким образом земельная рента на промышленность, благосостояние и цивилизацию нации, всегда находится в зависимости от достигнутой ею степени свободы. Это стремление быть полезным обществу свободной деятельностью и выделиться в среде своих сограждан развивается лишь в тех странах, где такая деятельность вызывает общественную признательность, общее уважение и дает почетное положение, но никак не в тех странах, где всякое стремление занять выдающееся и независимое положение вызывает подозрительность со стороны власти. В таких странах землевладелец сначала будет предаваться роскоши или праздности и, таким образом, отнесется с презрением к полезной деятельности, будет наносить вред нравственности и скомпрометирует самый принцип производительных сил страны. Если такой землевладелец, в качестве до известной степени потребителя изделий мануфактурной промышленности в городах, поощряет фабрики и заводы, то все-таки такой рост их нельзя считать нормальным, этот рост даст лишь пустоцвет и нездоровые плоды; такие фабрики и заводы мало окажут содействия цивилизации, благосостоянию и свободе нации. Здоровая мануфактурная промышленность вообще обусловливает свободу и цивилизацию, и можно также сказать, что благодаря ей земельная рента из фонда праздности, роскоши и безнравственности становится фондом умственной производительности, что, следовательно, благодаря ей города исключительно потребляющие делаются городами производительными. Другой питательной ветвью потребляющих городов является служилый люд и вообще государственная администрация. Это потребление также может придать городу вид благосостояния, но будет ли такое потребление полезным или вредным для производительной силы нации, для ее благосостояния и ее учреждений зависит исключительно от того, хорошее или дурное влияние служебная деятельность этих потребителей производит на эти силы.

Этим объясняется то, почему в государствах исключительно земледельческих могут быть большие города, которые, несмотря на то что в них живут богатые люди, и невзирая на разнообразие сосредоточенных в них богатых промыслов, оказывают лишь очень незначительное влияние на цивилизацию, свободу и производительность нации. Там промышленные классы необходи-мо должны разделять взгляды своих клиентов; они являются как бы прислугой земельных собственников и служилого класса. Рядом с огромной роскошью таких городов среди сельского населения бросаются в глаза бедность, нужда, ограниченность ума и раболепство. Благодетельное влияние фабрично-заводской промышленности на цивилизацию, улучшение общественных установлений и на свободу нации вообще проявляется лишь в том случае, ког- да в стране возникает такая промышленность, которая, будучи независима от землевладельцев и служилого сословия, работает для массы сельского населения или для отпуска своих изделий за границу, предъявляя спрос на большое количество земледельческих продуктов этого населения для переработки их или для собственного потребления. Чем более укрепляется такая здоровая фабрично-заводская промышленность, тем более она будет привлекать на свою сторону те производства, которые были вызваны вышеуказанными по-требителями, наравне с рантье и служилыми классами; и тем более будут совершенствоваться в интересах общественных государственные учреждения.

Представьте себе большой город, в котором масса независимых друзей свободы, образованных и богатых, в котором купцы имеют те же интересы и то же положение, в котором рантье чувствуют себя принужденными заручиться уважением общества, в котором государственные чиновники подчинены контролю общественного мнения, где ученые и художники работают для высшего общества и этим приобретают себе средства к существованию; представьте себе всю эту массу умственных и материальных средств, соединенных на столь тесном пространстве; заметьте, как тесно связана эта масса сил законом разделения операций труда и ассоциацией производительных сил; подумайте о том, с какой быстротой должны давать себя чувствовать каждое улучшение, каждый успех в общественных учреждениях и в экономическом и социальном положении, так же как и всякий шаг назад и всякое посягательство на общественные интересы; подумайте, как легко эта масса, живущая в одном и том же месте, может соединиться для общей цели и мероприятий и каким множеством средств сейчас же может она воспользоваться для этой цели; обратите внимание, какая тесная связь существует между таким могущественным, просвещенным и привязанным к свободе обществом и между другими подобного рода обществами той же страны; взвесьте все это, и вы легко поймете, что в сравнении с городами, вся сила которых, как мы это показали, зиждется на благосостоянии фабрик и заводов и связанной с ними торговли, деятельность сельского населения, разбросанного по всей территории страны, может оказывать лишь слабое воздействие на сохранение и улучшение общественного строя.

Преобладающее влияние городов на политический и гражданский строй народа, далеко не вредящее сельскому населению, доставляет последнему неисчислимые выгоды.

Собственный интерес городов заставляет их сделать земледельческое население участниками в их свободе, развитии и благосостоянии, так как, чем больше сумма этих интеллектуальных благ в среде сельского населения, тем больше сумма пищевых продуктов и сырья, которыми оно снабжает города, тем более сумма фабрикатов, которые оно покупает в городах, а следовательно, тем более и благосостояние городов.

Сельское население заимствует у городов энергию, просвещение, свободу и местные учреждения; города же обеспечивают себе обладание свободой и городскими учреждениями, делая сельское население участником этих при-обретений. Земледелие, которое прежде питало лишь господ и рабов, теперь дает обществу самых независимых и энергичных поборников его свободы. При таких условиях и в сельском хозяйстве может проявиться всякая сила. Работник может возвыситься до положения арендатора, а этот последний до по-ложения земельного собственника. Капиталы и пути сообщения, вызываемые и устанавливаемые фабрично-заводской промышленностью, оказывают благотворное влияние на сельскую культуру. Исчезают крепостное право, феодальный порядок, равно как и все узаконения, стесняющие труд и свободу. Землевладелец извлекает тогда в сто раз более доходов из своего леса, чем из своей охоты. Те, которые прежде вследствие незначительности дохода от барщины едва были в состоянии вести грубую деревенскую жизнь, единственное удовольствие которых заключалось в обладании лошадьми и собаками и в охоте, которые поэтому стремились преследовать всякое стеснение подобной жизни как посягательство на их помещичье величие, в настоящее время вследствие увеличения их доходов и выгод свободного труда получили возможность проживать часть года в городах. Здесь зрелища и музыка, искусство и чтение смягчают нравы. Здесь, в общении с художниками и учеными, они научаются почитать ум и талант, из Немвродов делаются образованными людьми.

Взгляд на трудолюбивое общество, в котором каждый стремится к улучшению собственного положения, возбуждает в них также стремление к совер-шенствованию. Они пускаются в погоню за образованием и идеями, вместо того чтобы гонять оленей и зайцев. Возвращаясь в поместье и служа хорошим примером для средних и мелких сельских хозяев, они приобретают уважение вместо прежнего проклятия.

Чем более процветают фабрично-заводская промышленность и земледелие, тем свободнее становится человеческий ум, тем более места для духа терпимости и тем скорее истинная нравственность и религиозность сменяют ог-раничение свободы совести. Везде промышленность являлась защитницей терпимости, всюду сделала священника учителем народа и ученым; всюду национальный язык и литература, изящные искусства и гражданские учреждения развивались и совершенствовались рядом с развитием фабрик, заводов и торговли.

С развитием фабрично-заводской промышленности нация становится способной завязать торговлю с менее развитыми нациями, увеличить торговое мореходство, основать морское могущество и обратить избыток населения, через основание колоний, на дальнейшее увеличение национального благосостояния и могущества.

Сравнительная статистика нас учит, что страна, владеющая достаточной и плодородной территорией, на которой полно и равномерно развиваются фабрично-заводская промышленность и сельское хозяйство, может прокормить в два и три раза большее население и обеспечить ему несравненно большее благосостояние, чем страна исключительно земледельческая. Отсюда следует, что все умственные силы нации, государственные доходы, материальные и моральные средства защиты и гарантия национальной независимости увеличиваются в одинаковой пропорции благодаря процветанию фабрично-заводской промышленности.

В то время, когда техника и механика оказывают такое огромное влияние на ведение войны, когда все военные операции находятся в такой зависимости от состояния государственного казначейства, когда защита страны более или менее обеспечена, смотря по тому, богата или бедна масса населения, развита она или ограниченна, энергична или погружена в апатию, смотря по тому, склоняются ли ее симпатии исключительно к отечеству или частью к чужбине, смотря по тому, какое количество военных сил она может выставить, — в такое время более чем когда-либо значение фабрично-заводской промышленности должно оцениваться с политической точки зрения.

<< | >>
Источник: Фридрих Лист. «Национальная система политической экономии». 2005

Еще по теме ГЛАВА XVII. ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ЛИЧНЫЕ, СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ:

  1. ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ
  2. 35. Материальное производство и его структура: производительные силы и производственные отношения. Характер их соотнесенности.
  3. Фридрих Лист. «Национальная система политической экономии», 2005
  4. 4.2. Социально-экономические результатыроста производительности общественного труда
  5. 4 . Социально-политическая философия Возрождения
  6. Глава 11. Личные права и свободы
  7. Социально-философские и общественно-политические идеи Локка
  8. Глава 11. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОХОД И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОДУКТ
  9. 4.5. Разработка собственных заводских тарифных сеток
  10. 40. Социальная революция и ее роль в общественном развитии.Революционная ситуация и политический кризис в обществе.
  11. Глава XVII. Творчество