<<
>>

АВТОМАТИЗМ

(греч. automaton — самодвижущееся) — действия, со-вершаемые без участия сознания. В философии Декарта "автоматами без души" именовались представители животного мира.

С. Ю.

Солодовников

АВТОНОМИЯ (греч. autos — сам и nomos — закон) — наличие у объекта или явления имманентных собст-венных закономерностей существова-ния и развития. Можно говорить об А. органической жизни по отношению к неорганической, об этической А., т. е. этическом самоопределении человека на основе собственных разума и сил в соответствии со своей природой. По Канту, только такое самоопределение сообразуется с до-стоинством морально зрелой личности. Противоположность А. — гетеро-номия.

С. Ю. Солодовников

АВТОР — парадигмальная фигура отнесения результатов той или иной (прежде всего творческой) деятель-ности с определенным (индивиду-альным или коллективным) субъектом как агентом этой деятельности (греч. autos — сам); характерна для культурных традиций определенно-го типа, а именно с выраженной доминантой ориентации на инновации (лат.

augere — расти, приумножаться). Максимальное свое проявление обретает в культурах западного образца — начиная с античности, — в силу акцентирования в ней субъектной составляющей деятельности в целом и фокусировке внимания на активности целеполагающего субъ-екта в частности. На уровне мышления повседневности это проявляется в практикуемой обыденным языком формуле так называемого "примыс- ленного субъекта" в грамматических конструкциях, передающих ситуацию безличного процесса (в диапазоне от древнегреческого "Зевс дождит" до современного английского "it is raining", — в отличие от се- мантически изоморфных, но струк-турно принципиально иных "дождит" (русск.), "хмарыцца" (белор.), "ріоае" (молд.) и т. п.). На уровне концептуальных культурных образований данная установка проявляется в особом типе структурирования философских моделей мироздания, предполагающих фиксацию изначального субъекта — инициатора и устроителя космогенеза, трактуемого в данном случае в качестве целена-правленного процесса деятельности данного субъекта (см.
подробнее — Античная философия), — даже при условии очевидной эволюционистской ориентации концепций: от из-вестной критики Платона в адрес Анаксагора по поводу недостаточной амортизации введенного им концепта "нус" до парадигмальных установок деизма. Дифференцируясь в различных исторических типах культур, А. может обретать статус субъекта присвоения определенного продукта (феномен авторского права) или объекта инкриминирования определенной (сопряженной с последствиями функционирования этого продукта в социальном контексте) вины: ср. двойную семантику англ. author — как "творец" и как "виновник". В традициях, опирающихся на мощную социальную мифологию (от хри-стианизированной средневековой Европы до тоталитарных режимов 20 в.), фигура А. обретает особый статус, выступая гарантом концептуальной и социальной адаптивности идеи. В качестве философской проблема А. конституируется уже в поздней античности (в неоплатонизме) — как проблема идентификации письмен-ных текстов, прежде всего гомеровских и текстов Платона. Значительное развитие получает в рамках христиан-ской экзегетики, где разрабатывается каноническая система правил авторской идентификации текста, основанная на таких критериях, как: ка-чественное (в оценочном смысле) и стилевое соответствие идентифици-руемого текста с уже идентифицированными текстами определенного А.; доктринальное непротиворечие этого текста общей концепции А., которому приписывается данный текст; темпоральное совпадение возможного хронологического отрезка написания данного текста, определяемого как содержательно (по упоминае-мым в тексте реалиям), так и фор-мально (по показателям языкового характера), с периодом жизни субъ-екта адресации данного текста (Ие- роним). В рамках герменевтической традиции А. обретает статус ключевой семантической фигуры в процессе интерпретации текста: понимание последнего полагается возможным именно (и лишь) посредством рекон-струирования исходного авторского замысла, т. е. воспроизведения в ин-дивидуальном опыте интерпретатора фундирующих этот замысел фи-гур личностно-психологического и социокультурного опыта А., а также сопряженных с ним смыслов.
В ходе разворачивания традиции философской герменевтики данная установка эволюционирует — в режиме crescendo — от выделения специального "психологического аспекта ин-терпретации" в концепции Дильтея до обоснования "биографического анализа" как тотально исчерпываю-щей методологии интерпретации у Г. Миша. Философская традиция аналитики текстовых практик (рассказов) эксплицитно фиксирует особый статус А. как средоточия смысла и, что было оценено в качестве фактора первостепенной важности, носителя знания о предстоящем финале истории (см. Нарратив). По по-следнему критерию А. радикально отличается от другого выделяемого в контексте нарратива субъекта — его "героя", который, находясь в центре событий, тем не менее лишен знания тенденции их развития и представлений о перспективах ее завершения (Бахтин о выраженном в приеме непрямой речи различии А. и персонажа в случае ведения пове-ствования от первого лица; Аренд о фигуре хора в греческой трагедии как выражающего позицию А. как содержательно объективированную, — в отличие от позиций персонажей как выражающих субъективную иденти-фикацию; Ингарден о деятельности историка как авторского "внесения фабулы" в историческое повествова-ние; Ф. Кермоуд о фундаментальном для наррации "смысле завершения" и т. п. — ср. с платоновским сравнением не видящего конца своего пути человека с марионеткой в руках все-видящих богов, играющих с ним и по своему усмотрению моделирующих финал игры). Сопряжение с фигурой А. такой функции, как предвидение финала, проявляется в различных областях европейской культуры — как в очевидно телеологически артику-лированных (христианская идея Провидения), так и в предельно далеких от телеологии (например, идея А. Смита о "невидимой руке", ведущей меновой рынок к опреде-ленному состоянию). В философии постмодернизма понятие А. переос-мыслено в плане смещения акцента с индивидуально-личностных и социально-психологических аспектов его содержания на аспекты дискур- сивно-текстологические. В границах такого подхода имя А.
обретает совершенно особый статус: при сохранении всех параметров индивидуа-лизации (ибо имя А. сохраняет все характеристики имени собственно-го) имя А. тем не менее, не совпадает ни с дескрипцией, ни с десигнацией (ибо сопрягает имя собственное не столько с персоной, сколько с адресуемым этой персоне текстовым массивом, помещая в фокус внимания не биографию индивида, а способ бы-тия текстов). Более того, А. с этой точки зрения отнюдь не тождествен субъекту, написавшему или даже непосредственно подписавшему тот или иной текст, т. е. фигура А. может быть атрибутирована далеко не любому тексту (например, деловой контракт, товарный реестр или запись о назначенной встрече), но и — более того — не любому произведе-нию (ибо само понятие произведения подвергается в постмодернизме не только проблематизации, связанной со сложностью определения и выделения произведения как такового в массиве текстового наследия того или иного А., но и радикальной критике — см. Конструкция). В данном контексте фигура А. мыслится пост-модернизмом как не фиксируемая в спонтанной атрибуции текстов некоему создавшему их субъекту, но требующая для своего конституи- рования особой процедуры (экзеге-тической по своей природе и компа-ративной по своим механизмам), предполагающей анализ текстов в качестве своего рода дискурсивных практик (см. Дискурс). А., таким об-разом, понимается "не как говорящий индивид, который произнес или написал текст, но как принцип группировки дискурсов, как единство и источник их значений, как центр их связности" (Фуко). Или, иначе, "автор — это принцип некоторого единства письма", и фигура А. "характерна для способа существования, обращения и функционирования дискурсов внутри того или иного общества" (Фуко). Центральными функциями А., понятого подобным образом, выступают для постмодер-низма: 1) функция классификации (разграничения и группировки) текстов; 2) установления отношений (соотношений) между текстовыми массивами; 3) выявление посредством этого определенных способов бытия дискурса.
(По оценке Фуко, "Гермеса Трисмегиста не существо-вало, Гиппократа тоже — в том смысле, в котором можно было бы сказать о Бальзаке, что он существовал, но то, что ряд текстов поставлен под одно имя, означает, что между ними устанавливаемо отношение го-могенности или преемственности, устанавливаема аутентичность одних текстов через другие, или отно-шение взаимного разъяснения, или сопутствующего употребления".) Постмодернизм выделяет А. двух типов, дифференцируя А., погру-женного в определенную дискурсивную традицию, с одной стороны, и А., находящегося в так называемой "транс-дискурсивной позиции", — с другой. Последний характеризу-ется тем, что не только выступает создателем своих текстов, но и ин-спирирует возникновение текстов других А., т. е. является зачинателем определенного(нового по отношению к наличным) типа дискур- сивности. Фуко называет такого А. istraurateur (учредитель, установи-тель) в отличие от fondateur (основателя), т. е. основоположника тра-диции дисциплинарного знания, предполагающей — на всем протя- 16 Авторитарная личность

жении своего развития — сохранение доктринальной идентичности. Istraurateur же не только создает своим творчеством возможность и парадигмальные правила образования других текстов строго в границах конституируемого типа дискурса, но и открывает простор для формирова-ния текстов принципиально иных, отличных от произведенных им и могущих входить с последними в концептуальные противоречия, но, однако, сохраняющих релевантность по отношению к исходному типу дис-курса. В качестве примера А. подобного типа Фуко называет Фрейда и Маркса, ибо, по его оценке, в рамках традиций как психоанализа, так и марксизма имеет место не просто игра по сформулированным их осно-воположниками правилам, но "игра истины" в полном смысле этого слова, предполагающая — при радикальной трансформации исходных содержательных оснований — регулярное "переоткрытие А.", "воз-врат" к его дискурсу, осуществляющийся "к своего рода загадочной стыковке произведений и А." (Фуко).

Наряду с подобным переосмыс-лением фигура А. в контексте философии постмодернизма подвергается также радикальной критике. В рамках парадигмальных установок постмодернизма фигура А. воспри-нимается сугубо негативно, а именно как референт внетекстового (онтоло-гически заданного) источника смысла и содержания письма, как парафраз фигуры Отца в его классической психоаналитической артикуляции (см. Анти-Эдип), как символ и персо-нификация авторитета, предполага-ющего наличие избранного дискурса легитимации и не допускающего ва-рьирования метанаррации, а также как средоточие и метка власти в ее как метафизическом, так и непо-средственно социально-политичес-ком понимании. Таким образом фи-гура А. фактически оказывается символом именно тех парадигмаль-ных установок философской классики и модернизма, которые выступают для философии эпохи постмодерна предметом элиминирующей критики, что находит свое разрешение в артикулируемой постмодернизмом концепции "смерти А.". (См. также Смерть Автора, Смерть субъекта.)

М. А. Можейко

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме АВТОМАТИЗМ:

  1. НАВЫКИ
  2. Мир перевернулся!
  3. ТЕРМИН (лат. terminus - предел, граница
  4. ТЕРМИН
  5. ИЗМЕНЕННОЕ СОЗНАНИЕ
  6. ИЗМЕНЕННОЕ СОЗНАНИЕ
  7. МЕТОДОЛОГИЯ
  8. ВИДЫ СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ
  9. МЕТОДОЛОГИЯ
  10. АВТОКРАТИЯ
  11. ЖИЗНЕННЫЙ ПОРЫВ
  12. Обучение бойцов
  13. Постоянная высокая конъюнктура