<<
>>

АЗЕИТЕТ

(лат. a se — из самого се-бя) — понятие для именования со-вершенного в себе и через себя бытия, абсолютной самодостаточности и самостоятельности. А. постулировал независимость Бога (схоластика), воли (Шопенгауэр), сознания (Э.

Гартман).

С. Ю. Солодовников

АЙДУКЕВИЧ (Ajdukiewicz) Кази- меж (1890—1963) — польский логик и философ. В 1920—1930 принадле-жал к львовско-варшавской школе.

С 1921 — преподавал философию и логику во Львовском университете. После Второй мировой войны — про-фессор и ректор Познаньского уни-верситета, с 1954 — профессор Вар-шавского университета, главный редактор журнала "Studia Logica". Основные сочинения: "О значении выражений" (1931), "Картина мира и понятийная аппаратура" (1934), "Прагматическая логика" (1975), "Научная мировая перспектива и другие эссе. 1931 — 1963" (1978) и др. Отстаивал установки рациона-лизма на основе логико-методологиче- ской аргументации. Отвергая догматы логического эмпиризма, отрицал воз-можность обретения логическим синтаксисом статуса универсальной методологии, а также считал допус-тимым тесную взаимосвязь и взаи-мопроникновение "языка теории" и "языка наблюдения".

Разрабатывал в границах собственной оригинальной программы "семантической эпи-стемологии" логико-семантическую концепцию значения, согласно которой значение и смысл языкового вы-ражения определяются способом его употребления в определенной концеп-туальной системе, т. е. совокупностью эмпирических, аксиоматических и дедуктивных правил, принятых в данном языке. "Замкнутые" либо "взаимосвязанные внутри себя" язы-ки (добавление в массив которых новых выражений трансформирует смысл терминов, ранее входивших в их строение), по А., не содержат вы-ражений, которые невозможно опре-делить подобным образом и, следо-вательно, такие языки либо целиком непереводимы, либо целиком пере-водимы.
Совокупность значений связанных взаимопереводимых языков конституируют, согласно А., "кон-цептуальный каркас", апплициро- вание которого к эмпирической об-ласти образует "картину мира". Отождествив научную теорию с замк-нутой в логико-семантическом отно-шении системой понятий, А. пришел к так называемому радикальному конвенционализму (или "умеренному эмпиризму"). А. считал, что ис-ходные принципы и понятия языка науки, а также правила логического вывода и эмпирической интерпретации научных предложений основаны на "конвенциях". Конвенции, по А., являют собой договоренности об определении понятий и выраже-нии терминов в границах данного языка. Сами же эти конвенции как своего рода аксиомы не подлежат оп-ределению. К сфере конвенциально- го, согласно А., правомерно отно-сить легитимный набор терминов; совокупность правил их осмысле-ния; выбор аксиоматических по своему статусу предложений; правила логических процедур вывода; фиксацию тех фрагментов опытного знания, которые позволительно со-относить с блоками теоретических положений. Рисуемая теорией "картина мира", по мысли А., будучи це-ликом зависимой от системы поня- тий и меняясь при переходе от одной системы к другой, остается благодаря этому относительно автономной от совокупности чувственно восприни-маемых явлений. "Если мы изменяем понятийную аппаратуру, то, несмотря на наличие тех же чувственных дан-ных, мы свободны воздержаться от признания ранее высказанных сужде-ний... Радикальный конвенционализм допускает, что чувственные данные нас "принуждают" к выска-зыванию некоторых суждений, однако только в отношении к данной понятийной аппаратуре. Но он отрица-ет, что чувственные данные принуждают нас к какому-либо суждению неза-висимо от понятийной аппаратуры, на почве которой мы стоим". Теоре-тические системы, согласно этой кон-цепции, "взаимонепереводимы", по-скольку не существует нейтрального (т. е. независимого от понятийного аппарата теории) языка чувствен-ных данных как основы для перевода. (Истинность предложений, вклю-ченных в различные "картины мира", по мнению А., задается соответствующей системой, обусловленной набором жестко прагматических требова-ний: эвристичностью, простотой, максимально достижимым объясни-тельным потенциалом и др.) Свойст-венная этой доктрине абсолютизация конвенциональных моментов вступала в противоречие с требова-ниями объективности научного знания и традиционными критериями его оценки, сформировавшимися в истории науки.
В 1950-х А. отказался от некоторых существенных пунк-тов своей первоначальной концепции (в том числе от тезиса о "взаимонепе-реводимости"). А. принадлежат ори-гинальные результаты в теории логи-ческого вывода и теории определения, в логике вопросов и индуктивной логи-ке, логической семантике и синтакси-се, а также ряд ценных методологических разработок (анализ структуры аксиоматического метода, примене-ние логических систем в зависимо-сти от специфики научной теории и др.).

А. А. Грицанов

АЙЕР (Ауег) Алфред Джулс (1910— 1989) — британский философ и логик, представитель логического неопозитивизма. Профессор Лондонского (1946— 1959) и Оксфордского (1959—1978) университетов. Основные сочинения: "Язык, истина и логика" (1936), "Ос-нования эмпирического познания" (1940), "Проблема познания" (1956), "Понятие личности" (1963), "Человек как предмет научного исследования" (1964), "Бертран Рассел: философ века" (1967), "Происхождение прагматизма" (1968), "Центральные вопросы философии" (1973), "Фило-софия в 20 веке" (1982) и др. Фило-софские взгляды А. сформировались под воздействием Рассела, Мура и Венского кружка, членом которого он был. В работе "Язык, истина и логика" А. дал классическое феноме-налистское изложение доктрины ло-гического позитивизма, которую стремился приспособить к традиции британского эмпиризма. Предложения логики и математики считал аналитическими (априорными) и отделял от синтетических (эмпирических) предложений естествознания. Главную задачу видел в элиминации "метафизики", т. е. традиционных философских проблем и мировоз-зренческих вопросов. По А., филосо-фия не в состоянии конкурировать с естествознанием, ибо не располагает спекулятивными истинами,сопо-ставимыми с научными гипотезами. Вопросы философии науки А. сводил к логическому анализу и рекон-струкции языка последней вкупе с переводом соответствующих понятий в систему логически ясной и непроти-воречивой терминологии. Объяснение значения какого-либо эмпирического высказывания сводимо, согласно воз-зрениям А., к его перефразированию посредством соответствующего кон-текстуального (денотативного либо экстенсионального плана) определе-ния так, чтобы стала достижимой его проверка в терминах чувственного опыта.

По мысли А., "философ не интересуется непосредственно физи-ческими свойствами вещей. Он имеет дело только с тем способом, каким мы говорим о них... Философия есть отдел логики, ибо... характерная черта чисто логического исследования состоит в том, что оно имеет дело с формальными следствиями наших определений, а не с эмпирическими фактами". Предложения "метафизики" для А. "научно-неосмысленны", поскольку не являются ни логически-ми тавтологиями, ни эмпирическими гипотезами, представляя собой следствия логических и лингвистических ошибок. Претензии философии на генерирование метафизических ис-тин должны быть отвергнуты. При этом философия, по А., никогда не должна заниматься "разбиением" объектов Вселенной на элементарные, атомарные сущности: допуще-ние существования последних — ме-тафизическая чепуха. Философский анализ суть анализ лингвистический. Согласно А., "мы можем опре-делить метафизическое предложение как предложение, которое имеет назначением выразить подлинное высказывание, но на деле не выража-ет ни тавтологии, ни эмпирической гипотезы. Поскольку же тавтологии и эмпирические гипотезы образуют весь класс значимых высказываний, мы вправе заключить, что все мета-физические утверждения бессмыс-ленны". По версии А., аналитичный статус философских высказываний снимает как таковую проблему суще-ствования разнообразных философ-ских направлений и сопряженное с ним наличие философских споров. В книге "Основания эмпирического знания" А. отвергал версию британ-ских эмпиристов, согласно которой выражения "чувственное данное", "идея" и т. п. являют собой некие "имена объектов", чьи свойства ана- логичны свойствам иных объектов. Отсюда и некорректность проблемы: обладают ли чувственные данные свойствами, которые мы не восприни-маем. С точки зрения А., поскольку мы можем здраво и непротиворечиво судить о мире и на языке "материальных объектов" и на языке "чувственных данных", нам достаточно устано-вить, какой язык с большей легкостью слетает с наших губ. По формули-ровке А., феноменализм предполагает следующее: повседневные предло-жения о материальных объектах можно перевести в предложения, от-сылающие исключительно к чувст-венным данным, в разряд последних входят и гипотетические предложения вида "если бы я сделал то-то и то-то, я бы имел такие-то чувствен-ные данные".
Мы вправе считать, что утверждения о чувственных данных никогда не могут "точно опреде-лить" материальный объект; в итоге мы не в состоянии разложить пред-ложение о материальном объекте на множество предложений о чувствен-ных данных. А. активно использо-вал метод лингвистического анализа выражений естественного языка, ибо, по его мнению, позитивная функция философии сводима к дис-циплинарному анализу "категориальных понятий". Главное в анализе языка, по мысли А., — устранение двусмысленных символов, тождественных по своей устной или пись-менной форме, но имеющих различ-ный смысл. (Ср.: предложения "он /есть/ хозяин дома" и "собака /есть/ млекопитающее" включают связку "есть", обладающую в первом случае смыслом эквивалентности, а во вто-ром — смыслом включения в класс.) В отличие от аналогичных рассуждений Рассела, А. идет далее: по его мнению, поскольку символ не есть система знаков, так как знаки не являются частью символа, постольку символы суть некие логические кон-струкции, составленные из чувст-венных содержаний. Символизм А. основывался, таким образом, на до-пущении существования вещей (осо-бенного) и их свойств и отношений, которые могут принадлежать также и классам вещей. (Так, по А., британское общество — логическая конструкция из индивидов, стул — логическая конструкция из опреде-ленного количества "чувственных содержаний" и т. д.) При этом, со-гласно утверждению А., словесные конвенции, равно как и язык, неизбывно выступают пределами челове-ческого познания: немыслимо ког- да-либо "целиком выйти за рамки языка и с этой выгодной позиции рассматривать мир для того, чтобы понять, какая система лучше всего описывает его". В то же время сам А. отдавал явное предпочтение так на-зываемому феноменалистическому языку, базирующемуся на терми-нологических рядах, сопряженных

24 Айер

с "чувственными данными" (sense- data) — см. "Основания эмпирического знания". Разграничение же "чувственных данных" и материальных объектов, по А., — удел языка, а не факта.

Согласно схеме А., пред-ложение "А воспринимает вещь М, имеющую свойство X", должно быть трансформировано в форму "А вос-принимает чувственное данное С, которое имеет свойство X и принад-лежит М". С точки зрения А., "кри-терием, по которому мы определяем, что материальная вещь существует, состоит в истинности различных гипотетических высказываний, ут-верждающих, что если будут выпол-нены определенные условия, то мы воспримем ее"; физические тела тем самым определяются А. как "посто-янная возможность ощущений". Тем более, по утверждению А., "...в то время как ситуация, которая непо-средственно устанавливает сущест-вование чувственных данных, осу-ществляет это решающим образом, нет таких ситуаций, которые могли бы решающим образом установить существование материальной вещи". В отличие от Карнапа, видевшего ис-тинность предложения в формаль-ной возможности его включения в данную систему языка, А. утверж-дал, что неинтерпретированная со-вокупность высказываний может стать языком лишь в том случае, когда "по меньшей мере некоторые из выражений, которые она содер-жит, приобрели значение. А это осу-ществляется с помощью метода ос- тенсивного определения (ostensive definition), т. е. путем корреляции этих выражений не с другими выра-жениями, но с тем, что действительно наблюдается". В центре внимания раннего А. попала также концепция "сильной" и "слабой" (вероятностной) верификации: "высказывание считается верифицируемым в сильном смысле термина только и если только его истинность может быть решающим образом установлена на опыте. Но оно верифицируемо, в слабом смысле, если опыт может сделать его вероятным". Его (как и позже) особенно беспокоила проблема — что же подлежит верификации. В предисловии ко второму изданию "Языка, истины и логики" (1946) под воздействием критики А. стал трактовать принцип верификации как чисто методологическое требова-ние установления осмысленности предложений. А. поддержал введе-ние семантического определения ис-тины в принцип верификации (ут-верждение истинности положения в метафизике эквивалентно факту принятия этого предложения в пред-метном языке). Тем самым верифи-кация в "слабом" смысле выступала как допустимость операции написания предложения, заменяющей чув-ственную верификацию операция-ми фиксации предложения. (По А., "признаком подлинного фактического высказывания является не то, что оно должно быть эквивалентно некоторому опытному высказыванию или какому-либо конечному числу опытных высказываний, но просто то, что из него, в конъюнк-ции с определенными иными посыл-ками, могут быть выведены некоторые опытные высказывания, не дедуциру-емые из одних только этих иных по-сылок".) А. предложил собственную вероятностную (косвенную) модель верификации, основанную на двух утверждениях: 1) предложение в конъ-юнкции с некоторыми другими по-сылками должно быть верифицируемо хотя бы в одном утверждении, не дедуцируемом непосредственно из одной из посылок; 2) эти посылки не должны включать в себя какое- либо утверждение, которое не было бы ни аналитическим, ни непосред-ственно проверяемым, ни способным к независимому его установлению в качестве непосредственно верифи-цируемого. Фактически эта "поправ-ка" А. была равнозначна отказу от классической редукционистской схемы верификации и переходу к ги- потетико-дедуктивной концепции построения научного знания. Последняя предполагала выдвижение гипотез с последующим подтверждением их через эмпирически проверяе-мые следствия (т. е. было снято требо-вание возможности сведения теории к эмпирическому базису науки). В общем плане А. ввел третьего кандида-та на "верификацию" — "утверждение" (в дополнение к "предложению" и "высказыванию"). По его схеме, "предложение" суть грамматически значимый набор слов; "утверждение" суть то, что такие наборы выра-жают; "высказывание" — подкласс, содержащий только "утверждения", выраженные "строго осмысленными" предложениями. По А., тем самым, "высказывание" как таковое не может быть "бессмысленным". Только предложения являются "строго осмысленными". Только "утверж-дения", таким образом, подлежат ве-рификации. В издании "Проблема познания" А. рассматривал особен-ности восприятия, памяти, тождества личности, возможности познания "других сознаний", а физические объекты трактовал как логические конструкции из "чувственных дан-ных". Объектом полемики в этой работе выступил для А. скептицизм. А. отказался от признания сущест-вования "базисных высказываний", т. е. окончательных верификаторов, не подверженных переосмыслению (его позиция вплоть до 1946). Он был вынужден констатировать, что "про-грамма феноменализма не может быть выполнена. Утверждения о фи-зических объектах непереводимы в общем и целом в утверждения о чувственных данных... Прежде до-пускалось, что, поскольку утвержде- ния о физических объектах могут быть верифицированы или фальси-фицированы только с помощью чув-ственных данных, они должны быть как-то сводимы к утверждениям о чувственных данных. Сделать такое допущение естественно, но сей-час я думаю, что оно ложно. Здесь налицо параллель с научными тео-риями, которые относятся к таким вещам, как атомарные частицы... Наличную стоимость таких теорий следует искать в утверждениях более низкого уровня, от истинности или ложности которых зависит их ценность; в то же время утверждения такой теории — это не просто иная формулировка этих утверждений более низкого уровня... утверж-дения о физических объектах теоре-тичны относительно утверждений о чувственных данных. Отношения между ними не строго дедуктивны; сказать же, что они индуктивны, — значит оставить их точную природу подлежащей объяснению". (А. по-лагал проблему индукции псевдо-проблемой.) В работе "Центральные вопросы философии" А. квалифи-цирует свою философию как "усо-вершенствованный реализм", причем приверженность последнему он объясняет как результат выбора с точки зрения "удобства". Обращая внимание на разнообразие феноме-нов языка и их способов употребления, А. отвергал идею о необходи-мости логической формализации и унификации языковых выраже-ний. (По А., знать — это не просто быть уверенным, а иметь "право быть уверенным" на основании фактов.) А. также известен как один из основателей доктрины эмотивизма, отрицающей научную значимость утверждений теоретической и нор-мативной этики. Осмысленность признавалась им только за утверж-дениями описательной этики (фик-сация фактов реального поведения в конкретных социокультурных опе-рациях). Теоретическая же этика, по А., конвенциональна, а норма-тивная этика есть дедукция из нее. Однако, согласно А., главное в нор-мативной этике то, что она служит средством воздействия на поведение людей через навязывание им соот-ветствующих воззрений. По мнению А., мировоззрение неопозитивизма исключает саму возможность рели-гиозного знания в контексте "нашей трактовки метафизики". Хотя, согласно А., поскольку "утверждение, что Бог существует, является бессмысленным, то и утверждение атеиста, что Бога нет, равно бес-смысленно, ибо осмысленно проти-воречить можно только осмысленному высказыванию". В целом "линия А." в логическом позитивизме (из-вестный отход к эпистемологии, близкой британскому эмпиризму) не совпадала с соответствующей "линией Карнапа", ориентировавше-гося на реалистическое объясне-ние восприятия и физикалистскую трактовку сознания. (См. Карнап, Верификация.)

А. А. Грицанов

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме АЗЕИТЕТ:

  1. АЗЕИТЕТ
  2. Авторы статей
  3. ОГЛАВЛЕНИЕ
  4. Авторы статей
  5. § 3. Субъекты финансового права
  6. § 4. Защита прав субъектов финансового права
  7. § 5. Гарантии защиты и восстановления нарушенных прав субъектов финансового права
  8. § 5. Финансовое право и финансовая политика государства
  9. Глава 4. Финансово-правовые нормы и финансовые правоотношения
  10. § 1. Общая характеристика и виды финансово-правовых норм
  11. § 2. Финансовые правоотношения: понятие, особенности и классификация
  12. § 3. Система финансового права
  13. § 4. Источники финансового права
  14. § 2. Принципы финансового права
  15. Глава 3. Финансовое право Российской Федерации как отрасль российского права
  16. § 1. Понятие, предмет и методы финансового права
  17. § 3. Правовые формы финансовой деятельности государства и местного самоуправления
  18. Глава 2. Финансовая деятельность государства и муниципальных образований
  19. § 1. Понятие и методы финансовой деятельности государства и муниципальных образований
  20. § 2. Органы, осуществляющие финансовую деятельность государства