ЭРОТИКА ТЕКСТА
— метафора постмодернистской философии, используемая для фиксации таких па-раметров текстовой (и в целом зна-ковой) реальности, которые связаны с нелинейным характером динамики последней.
Постмодернистски понятый Т. (в широком смысле этого слова) представляет собой принципи-ально процессуальную семиотическую среду "самопорождающейся продук-тивности", находящуюся "в перма-нентной метаморфозе" (Дж. В. Харра- ри). Фокусировка внимания культуры конца 20 в. на исследовании феномена нестабильности может быть расценена как универсальная. — По оценке Лиотара, "постмодернистская наука — проявляя интерес к та-ким феноменам, как неразрешимость, пределы жесткого контроля, кванты, противоречия из-за неполной информации, частицы, катастрофы, праг-матические парадоксы, создает теорию собственной эволюции как прерывного, катастрофического, не проясняемого до конца, парадоксального процесса... Она продуцирует не известное, а неизвестное". Классическим примером в этом отношении может являться "теория катастроф" Р. Тома, эксплицитно формулирующая свою направленность на исследование "локальных процессов" и "единичных фактов", — вне попытки объединить их в единую систему по-средством принципа универсального детерминизма. — Сферу действия последнего Р. Том ограничивает лишь "локальными островками" в хаосе всеохватной нестабильности (см. Нео-детерминизм). Феномен "нестабиль-ности" осмысливается постмодернистской рефлексией над основаниями современной культуры в качестве фундаментального предмета интереса постмодерна. Собственно, согласно постмодернистской рефлексии, "постмодернистское знание... совер-шенствует... нашу способность существовать в несоразмерности" (Лиотар). Непосредственно ссылаясь на Р. Тома, ставящего своей целью дис-кредитацию самого понятия "ста-бильная система", Лиотар проводит прямую параллель этой цели с про-граммными установками постмодер-низма. В отличие от фундированной линейным детерминизмом модели стабильной системы, базовой для философии классического типа, — базовой концептуальной моделью постмодернизма выступает модель системы нестабильной, неравновес-ной, подчиненной в своей динамике закономерностям нелинейного типа. Это проявляет себя в новом типе ле-гитимизации — "легитимизации посредством паралогизма": по опреде-лению Лиотара, "паралогию следует отличать от новации: последняя на-правляется системой или как минимум служит, чтобы повысить ее эф-фективность; первая является ходом, значимость которого зачастую не признается сразу, сделанным в рамках прагматики знания", — причем "в той мере, в какой наука диффе-ренциальна, ее прагматика представляет собой антимодель стабильной системы". Следует, однако, иметь в виду немаловажное обстоятельство терминологического плана. Подобно тому, как, моделируя — в прогнос-тическом режиме — динамику само-развивающейся системы, философия 19 в. апеллировала к абстрактным сферам предметности, являющихся по своему когнитивному статусу иде-альным (теоретическим) конструк-том (типа "монады" в монадологии Лейбница — см. Лейбниц, Монада), — точно так же, моделируя новый тип динамики (нелинейные самооргани-зационные процессы в хаотических аструктурных средах) и вырабатывая понятийный аппарат для описания подобных динамик, философия постмодернизма также оперирует идеальными объектами (типа "нома- дического распределения сингуляр-ностей", "ризоморфных сред" и т. п. — наибольшей мерой конкретности в этом контексте обладают такие постмо-дернистские концепты, как "письмо" и "текст", семантическая развертка которых опирается на постструктуралистскую лингвистическую тради-цию). Соответственно тому обстоя-тельству, что искомая терминология находится в процессе своего станов-ления, философия постмодернизма демонстрирует целый спектр парал-лельных понятийных рядов, предназ-наченных для описания выходящего за рамки прежней исследовательской традиции объекта: текстологический ряд, номадологический ряд и т. п. Кроме того, в силу не окончательной разработанности категориального аппарата философской аналитики нелинейных процессов, для постмо-дернизма характерно использование мифологических образов (типа "тан-трического яйца" в концепции "тела без органов" — см. Мифология, Тело без органов) и тяготение к метафорике (типа дескрипции ризомы как подвижных "колонн маленьких му-равьев" у Делёза и Гваттари и т. п.). Характерна в этом отношении фиксация Делёзом нестабильной среды как предмета номадологической аналитики в качестве "недифферен-цированной бездны": по его словам, "перед нами открывается мир, кишащий анонимными... сингулярнос- тями". — Следует заметить, однако, что, несмотря на свою метафорич-ность, данная формулировка схватывает практически все атрибутив-ные параметры нестабильной системы: от исходной аструктурности как хаоса на микроуровне — до некоопериро-ванное™ "анонимных" (т. е. подобно молекулам-"гипнонам" в синергетике, не открытых и не услышанных другими) микросоставляющих (см. Синергетика). Несмотря на то, что приме-нительно к текстологической версии постмодернистской философии возможность использования терминоло-гического тезауруса постсоссюриан- ской лингвистики делает ситуацию более прозрачной, тем не менее, проблемное поле, охватываемое постмодер-нистской текстологией, оказывается более широким, нежели это возможно охватить посредством традиционной устоявшейся терминологии. Так, в качестве типичной в стилистичес-ком отношении может рассматри-ваться в данном случае констатация нестабильности письма как самоор-ганизующейся вербальной среды у Фуко: "регулярность письма все время подвергается испытанию со стороны своих границ, письмо бес-престанно преступает и переворачи-вает регулярность, которую оно принимает и которой оно играет; письмо развертывается как игра, которая неминуемо идет по ту сторону своих правил и переходит таким образом вовне"; в контексте концепции трансгрессии (см. Трансгрессия) постмо-дернизм, фиксируя выход мысли за очерчиваемые традиционным языком границы, оперирует такой мета-форой, как "обморок говорящего субъекта". Аналогично, векторная ориентация неравновесной системы на переход к состояниям, выходящим за те границы, которые дедуктивно очерчиваются линейной логикой эволюционного разворачивания наличного ее состояния, метафори-чески фиксируется в постмодернизме посредством сразу нескольких параллельно оформляющихся понятий-ных рядов, задающих целый веер тер-минологических версий описания указанного перехода, — причем для фиксации последнего нередко ис-пользуются и метафорические средства. Так, в терминологии Бланшо осуществление такого перехода со-прягается с состоянием "экстаза" в его этимологическом значении экс- тазиса как смещения, превосхожде- ния. В этом контексте феномен нели-нейного перехода сопрягается Бланшо с метафорическим "безнадежным и не ведающим вожделением ...вожде-лением того, чего невозможно достигнуть, и вожделением, отвергающим все то, что могло бы его утолить и умиротворить, стало быть, вожделением того бесконечного недостатка и того безразличия, которые суть вожделение, вожделением невозмож-ности вожделения, несущим невозможное ...вожделением, которое есть достижение недостижимого". — Оче-видно, что понятый таким образом нелинейный переход может быть поставлен в соответствие с анализируе-мым синергетикой переходом системы — в процессе бифуркационного разветвления эволюционных путей — к принципиально новому состоянию, возникающему вследствие случайной флуктуации и не являющегося вытекающим из прошлых состояний системы. Однако, терминологическая сопряженность такого перехода в постмодернистских аналитиках с экстазисом сообщает ему специфичес-кую окрашенность, позволяющую выражать подобную интенцию системы посредством понятия "желания". И если совершенно правомерной является высказанная в литературе ин-терпретация постмодернистски понятого "желания" как результата переосмысления феномена интенци-ональности (в хайдеггеровском и гус- серлианском понимании последней) в духе векторно направленной на текст иррациональной силы, то поз-волительной представляется и более широкая трактовка семантики "желания" в постмодернизме. Послед-ний, в целом, рефлексивно определяет себя (посредством введенного В. Лейчем термина) как "желающую аналитику", и метафорика желания является для постмодерна практически универсальной. Исходя из этого, становится понятной интенция постмодерна к своего рода эротизации процесса означивания текста. Так, например, предлагая понятие "хора" для обозначения исходной "неэкспрес-сивной целостности, конструируемой импульсами в некую постоянную мобильность, одновременно подвижную и регламентированную", в качестве данных "импульсов" Кристева рас-сматривает "пульсационный бином "либидо". Характерны в этом контексте интенции постмодернизма со-пряжения текстуальной сферы со сферой телесности: попытки Кристевой материализовать "хору" в "эрогенном теле", персонифицируемом в фигуре Матери; апелляции Р. Барта к текстуальному "эротическому телу" и т. п. Так, например, эксплицитно фиксируя антропоморфизм своей системы метафор, Р. Барт успешно эксплицирует посредством последних идею смыслопорожде- ния, — по его словам, "текст... это образ, анаграмма человеческого тела... Но речь идет именно о нашем эротическом теле. Удовольствие от текста несводимо к его грамматичес-кому функционированию, подобно тому как телесное удовольствие несводимо к физиологическим отправ-лениям организма". Аналогичные внеконцептуальные метафоры, значимые своими коннотативными (в кон-тексте европейской философской традиции) значениями встречаются и у Делёза: например, "моя любовь заставляет двоящиеся и ветвящиеся серии резонировать друг с другом". Важную (и практически центральную) роль для передачи феномена неравновесности играет в этой системе выражения постмодернистская метафора "аффекта". — Кристева, например, выделяет особые точки смыслообразования, когда "парадок-сальное мгновение антитетической метафоры оказывается мгновением предельного аффекта". Если понятие "желания" выражает в постмодер-нистском языке общую нестабиль-ность системы, ориентированной на переход в иное состояние, то понятие "аффекта" в этой системе отсчета фиксирует ту особую процессуальную нестабильность самого этого перехода, которая может быть сопоставлена с зафиксированным синергетикой протеканием процессов в режиме blow up — т. е. "с обострением" (см. Си-нергетика). В контексте ориентации постмодернизма на исследование феноменов нестабильности, проявляющих не только эволюционный потенциал линейного разворачивания исходных свойств, но и нелинейный потенциал перехода к радикально новому непред-виденному состоянию (см. Неодетер-минизм), особое значение приобретает осмысление феномена новизны и принципиальной множественности состояний. Механизм возникнове-ния последней оказывается в фокусе внимания постмодернистской фило-софии: как пишут Делёз и Гваттари, "поистине мало сказать "Да здравст-вует множественное!", ибо призыв этот трудно выполнить... Множест-венное нужно еще создать". Постмо-дернистская текстология, исследующая нестабильность письма как порождающую плюральную новизну, использует (в силу того, что катего-риальный аппарат философии постмодерна находится в процессе своего развития) наряду с понятийными средствами постсоссюрианской линг-вистики (см. Соссюр, Язык) и метафо-рическую терминологию, апеллируя к тем семантическим коннотациям, которые обретают используемые конструкты в контексте западной философской традиции. — Так, напри-мер, Р. Барт обозначает нелинейный характер процессуальности письма (см. Скриптор) как "эротику (в самом широком смысле этого слова)", понимая под таковой "порыв" и "от-крытие чего-то нового". В контексте "эротики нового" фраза — в отличие от законченного ("идеологичного" в смысле легитимности единственного значения) высказывания — "по сути своей бесконечна (поддается бесконечному катализу)" (Р. Барт). А в ме-тафорике Р. Барта, "в противоположность стереотипу все новое явлено как воплощение наслаждения". Именно поэтому, касаясь проблемы нон-фи- нальной вариабельности означива-ния, семиотической неисчерпаемости текста как самоорганизующейся от-крытой среды, мы, по формулировке Р. Барта, вступаем в ту "область, ко-торую можно назвать Эросом язы-ка". — Согласно оценке Р. Бартом концепции означивания Кристевой (см. Означивание), "теория текста открыто определила означивание...Эротика текста 1271 как арену наслаждения". Исходя из этого, созданная самим Р. Бартом текстологическая концепция оцени-вается им в этом отношении как "гедонистическая теория текста". В постмодернистской системе отсчета смысл (le sens) понимается как "порожденный чувственной практи-кой (sensuellemen)", и таковая может быть реализована лишь посред-ством процедуры чтения: "одно только чтение испытывает чувство любви к произведению, поддерживает с ним "страстные" отношения. Читать — значит желать произведение, жаждать превратиться в него" (Р. Барт). В акте означивания, однако, проявляет себя с другой (встречный) вектор желания, идущий со стороны текста: "живое начало текста (без ко-торого, вообще говоря, текст попросту невозможен) — это его воля к на-слаждению". Текст рассматривается в постмодернизме не только как по-тенциально открытый означиванию, но как ориентированный на него и демонстрирующий свое желание означивания: "текст... должен дать мне доказательства того, что он меня желает" (Р. Барт). — Таким образом, "смысл, будучи воплощенным вожделением, возникает как бы по ту сторону языкового кода" (Р. Барт). В соответствии с этим текстологическая аналитика артикулируется постмодернизмом как "наука о языковых наслаждениях, камасутра языка", которая постулирует "эротическое отношение" к тексту (Р. Барт). В этой системе отсчета постмодернизм противопоставляет такие типы текстуальных стратегий, как "удо-вольствие" и "наслаждение", сопрягая их, соответственно, с классичес-кой и современной культурными традициями. В системе метафорики постмодернизма аксиологический акцент, таким образом, делается на "наслаждении" в силу нон-финаль- ной процессуальности последнего: желание, смыслопорождая, не оста-навливается на порожденной семан-тике как финальной (см. "Пустой знак", Текстовой анализ), — в то время как удовольствие предполагает удовлетворение (в данном случае — финальную интерпретацию текста), финализируя в нем желание и фактически прерывая его. — В этом контексте постмодернистская текстология обозначает традиционную стратегию отношения к тексту как программную беспристрастность сциентизма, т. е. так называемую "критику", дискретно реализующуюся через "орфографические оргазмы" (Р. Барт). Постмодернизм про-тивопоставляет этому семантическую фигуру перманентного асимптотичного желания: "желание имеет эпи-стемологическую ценность, а удо-вольствие — нет" (Р. Барт); своего рода "философскую живучесть же-лания" постмодернизм рассматривает именно как "обусловленную тем, что оно никак не может найти себе удовлетворения" (Р. Барт). Если для классической философской традиции было характерно осмысление расширительно понимаемого жела-ния (см. Желание) в качестве векторно направленного на свой предмет креативного импульса (начиная от античного гилеморфизма (см. Ги- леморфизм) и натурфилософской трактовки Эроса в качестве космиче-ской протопотенции (см. Античная философия, Любовь), то для постмо-дернизма характерна метафора не-утолимого желания, фиксирующая принципиальную нон-финальность разворачивания креативного потен-циала системы, в силу которой любые наличные формы организации последней предстают как обладаю-щие лишь сиюминутной значимос-тью: варианты "структурации текста" у Р. Барта (см. Текстовой анализ), конфигурирования плато ризомы в номадологии (см. Номадология, Ризома) или временных органов "тела без органов" (см. Тело без орга-нов), "складки" (см. Складка, Скла-дывание) или "Эона" как одной из возможных версий организации ис-торической темпоральности (см. Со-бытийность, Эон) и т. п. (ср. со статусом диссипативных структур в синергетике — см. Синергетика, Пригожин, Неодетерминизм). Таким образом, "желание — это не то, что деформирует, а то, что разъединяет, изменяет, модифицирует, органи-зует другие формы, и затем бросает их" (Гваттари). В контексте обозна-ченной метафорики конституируется постмодернистская концепция двух типов текста (соответственно — двух типов чтения), основанную на противопоставлении традиционного (т. е. линейного) "текста-удовольст- вия" и постмодернистского (соответственно — принципиально нелинейного) "текста-наслаждения" (см. Комфор-табельное чтение, Текст-наслаждение, Текст-удовольствие, Чтение). В целом, понятийно-метафорическая система Э. Т. дает основания утверж-дать, что в современной философии шлифуются понятийные средства, необходимые для адекватного опи-сания неравновесных самоорганизу-ющихся систем (как в свое время шлифовались в философском языке понятийно-логические средства, не-обходимые для описания систем динамических, а позднее — развива-ющихся). Подвергая мета-теоретическому осмыслению данный процесс, Фуко пишет о том, что в настоящее время осуществляется формирование нового стиля мышления и, соб-ственно, новой культуры. — По его словам, новый фундаментальный опыт человечества "невозможно за-ставить говорить... на тысячелетнем языке диалектики". Новый способ видения мира нуждается и в новом языке для своего выражения, одна-ко на данный момент, по оценке Фуко, новому опыту (опыту нелинейного видения мира) "еще только пред-стоит найти и язык, который будет для него тем же, чем была диалектика для противоречия".
М. А. Можейко
Еще по теме ЭРОТИКА ТЕКСТА:
- 2.25. Исследование машинописных текстов и текстов, выполненных с помощью печатающих устройств
- ТЕКСТ-НАСЛАЖДЕНИЕ
- ТЕКСТ-УДОВОЛЬСТВИЕ
- РЕКЛАМНЫЙ ТЕКСТ
- Глава 3. РЕКЛАМНЫЙ ТЕКСТ
- ТЕКСТ
- КВАЛИТАТИВНЫЙ (КАЧЕСТВЕННЫЙ) АНАЛИЗ ТЕКСТА
- Обработка текста
- ОСНОВНОЙ РЕКЛАМНЫЙ ТЕКСТ (ОРТ
- 3. СОСТАВЛЯЮЩИЕ РЕКЛАМНОГО ТЕКСТА
- СТРУКТУРА РЕКЛАМНОГО ТЕКСТА
- Написание основного текста
- 2. СОЗДАНИЕ ЭФФЕКТИВНОГО ТЕКСТА
- ПРЯМЫМ ТЕКСТОМ
- 2. Исследование анонимных текстов
- ТРЕБОВАНИЯ К ТЕКСТУ СЦЕНАРИЯ
- 4. Написание текста и оформление курсовой работы