<<
>>

ХИЛИАЗМ

, милленаризм (греч. chilioi, лат. mille — тысяча) — рели-гиозно-утопическое учение о приходе Спасителя — Машиаха (в иудаиз-ме) или о втором пришествии Христа (в христианстве) и его тысячелетнем царствии.

Христианство, став офи-циальной религией Римской империи (324), отказалось от изменения земных порядков, сделало упор на идею потустороннего воздаяния и осудило X. как ложное учение. X. неодно-кратно возрождался в эпоху средне-вековья в так называемых крестьян- ско-плебейских ересях (см. Мистика), а также в демократическом крыле Реформации (анабаптисты) и даже позднее ("люди пятого царства"), выступая религиозной формой соци-ального протеста. В наше время X. остается составной частью вероуче-ния отдельных религиозных сект.

А. А. Круглое

ХИНТИККА (Hintikka) Яакко Юха- ни (р. 1929) — финский логик и философ, ученик Вригта. Профессор университета Флориды (США), член Американской академии наук и ис-кусств и Академии Финляндии (1970). Главные сочинения: "Знание и вера" (1962), "Модели модальностей.

Из-бранные очерки" (1969), "Логика, языковые игры и информация: кан- товские темы в философии логики" (1973), "Время и необходимость. Ис-следования по аристотелевской теории модальности" (1973), "Знание и познание. Исторические перспек-тивы эпистемологии" (1974), "Се-мантика вопросов и вопросы семан-тики. Исследования по интерпретации логики, семантики и синтаксиса" (1976) и др. Для философских воз-зрений X. характерна критика нео-позитивизма. X. описал и доказал существование "дистрибутивной нор-мальной формы". С этим новым по-нятием связаны также и другие его достижения: разработка семантики возможных миров (модельных мно-жеств) и деление понятия информа-ции на поверхностную и глубинную. Обладая свойством частично упоря-доченного множества, дистрибутивная нормальная форма, по X., имеет "глубину".
"Глубина" — это макси-мальная длина последовательностей вложенных кванторов, другими словами — число всех различных связанных переменных, когда это число сведено к минимуму путем их пере-именования. Конституента дистрибутивной нормальной формы определенной глубины дает полное описание одного из возможных миров. В данном случае перед нами открывается совокупность формул, расположенных на одной ветви дерева поиска доказательства или опровержения.

Именно таким образом конституен- ты этого вида нормальной формы пе-речисляют все состояния возможных миров. Нетривиальной дедукцией X. называет увеличение первоначальной глубины, показывающее, что не-которые конституенты, не являю-щиеся тривиально противоречивыми, на самом деле противоречивы. Через нетривиальную дедукцию идет рост поверхностной информации. Если поверхностная информация сообщает нам нечто о реальности, то глубинная информация представляет собой ограничение неопределенности этого сообщения. Понятие нетри-виальной дедукции эксплицирует, как отмечает X., кантовскую идею "синтетического суждения a priori", то есть, с одной стороны, нетриви-альная дедукция априорна, с другой стороны, — она не есть тавтология. X. внес заметный вклад в теорию пропозициональных установок, показав зависимость понятия "пропо-зициональная установка" от семан-тики возможных миров. В своем творчестве X. также затронул более частные проблемы эпистемологии и построил теоретико-игровую интер-претацию языка. В теоретико-игровой семантике значение слова уста-навливается, исходя из свойственного ему набора глаголов, или действий. Например, логические кванторы ин-терпретируются через игровую ситуацию "поиска и обнаружения", т. е. значения кванторов отыскиваются в контексте языковой игры "искать и обнаруживать". Теоретико-игровая семантика апплицируется и на язык формальной логики. С каждым элементарным предложением X. со-поставляется игра с двумя игроками, условное имя первого игрока — "я", а второго — "реальность". Первый игрок стремится доказать истин-ность рассматриваемого положения, а второй — его ложность.

(См. также Языковые игры.)

А. Н. Шуман ХЛЕБНИКОВ Велимир (Виктор Владимирович) (1885—1822) — русский поэт-кубофутурист, мыслитель, чьи воззрения имеют выраженную философскую размерность, новатор, в чьем творчестве — при содержа-тельной и хронологической отнесен-ности к модернизму — может быть прослежен своего рода социокуль-турный прото-резонанс идей постмо-дернизма в философии и искусстве начала 20 в. Органично сочетал в своем творчестве художественное видение предмета описания и кон- цептуально-теоретическую четкость анализа социокультурных феноменов. Познакомившись с философ-ской традицией через учения Платона, Спинозы, Канта, Ницше и др., аккумулировав идеи и принципы символизма, пересмотрев их через призму установок "будетлянства" (см. "Будетлянство"), восприняв и осознав весь комплекс принципов модернизма в литературе и искусстве (в полемике с итальянским футу-ризмом, русским акмеизмом и сим-волизмом), X. инициировал особое отношение и к поэтической програм-ме кубофутуризма, и к модернист-ской онтологии, гносеологии и мето-дологии гуманитарного познания, в рамках которых обнаружил значи-тельный ряд предвосхищений кон-цептуальных инноваций постмодерна. Основной чертой его философской позиции выступает ориентация на выработку и получение объективно- истинного знания в тех формах, ко-торые бы обладали характеристиками системности, направленности на изучение сущностных свойств объектов, опережения практики, и спо-собствовали бы коррекции существу-ющей общенаучной и специфически философской терминологии сообраз-но специфике этно-национальной ("славянской", "евразийской" и "ма-териковой") ментальности. Концеп-ция универсума, лежащая в основании социальной философии X., цементирует собой разветвленную философскую систему, органично включающую в себя структурные блоки философии языка, философии истории, философии мифа и футуро-логии. Реконструкция философской модели универсума X. демонстрирует, что его онтология базируется на представлении о мире как "Единой книге" (см.

"Единая книга"): уни-версум в своем основании есть беско-нечная вариабельность дискретных "текстов" ("узлов дробимости", "чер-тежей"), собираемых культурой воедино наподобие страниц, но не имеющих постоянного места в ее структурной иерархии. Это не что иное, по X., как повествования (аналогичные пост-модернистским наррациям — см. Нар-ратив) в контексте той или иной традиции объяснения феноменов действительности, и, с другой стороны, — "мифы" как способ фиксации установлений языка, культуры в целом и индивидуального сознания (Автора — Читателя). Философская модель X. предвосхитила ряд пост-модернистских концепций, фунди-рованных той презумпцией, что "нет ничего, что было бы вне текста" (Деррида), в рамках которой реакцией X. на классическую парадигму интерпретации универсума как объ-ективной реальности, существую-щей вне зависимости от сознания индивида, либо как исключительно субъективной реальности, явился неомифологизм трактовки культуры. Понимание универсума, мира как целого, по X., задается всей сис-темой культуры. Единичный, сингу-лярный, дискретный "текст" универсума и в то же время структурный элемент культуры, миф оказывается наиболее продуктивной и адекватной в отношении текстуальной дей-ствительности формой мышления, поскольку, прежде всего, им гаран-тируется установление дискурса между Автором и Читателем и пред- понимание "текста" на уровне вклю-ченности обоих в пространство самого "текста". А также именно мифом, через узнаваемость задается контекст, поле преломления смыслов "текста". И в-третьих, с точки зрения X., миф с необходимостью выступает точкой отсчета и точкой опоры произвола Автора, дает возможность продуци-рования нового знания, выражаю-щего плюральность смыслов мифа. Неомифологизм был определен в его модели интерпретации культуры тремя базисными интенциями: 1) трак-товать центральный миф европейской культуры, миф "Бога" и "богочело- вечества", как фундирующего саму ментальность социума. Бог воспри-нимается в культуре как "демиург", активное творческое начало или "ономатет", Автор первой "тексту-альности" и как управляющее, зако-нодательное начало мира.
Все эти функции, по X., должны будут вы-полнять "будетляне", люди будущего, освоившие законы мира и относящи-еся с особой бережностью к Природе (выражающей, по X., одновременно идею недеяния в силу неполного и неадекватного познания ее законов и сентенцию невмешательства в ес-тественный ход вещей — по аналогии с древнекитайским принципом "у-вэй"); 2) обозначать миф как нар- рацию, доминирующее или же сингулярное описание исторического времени, социокультурных реалий и идей; 3) подобно Р. Барту, оценивать миф как "один из способов озна-чивания; миф — это форма", которая позволяет: а) транслировать имеющееся знание, б) продуциро-вать новое, отчуждая его в процессе творчества. Используя понятия "ка" (заимствованное из древнеегипетской мифологии, где оно использует-ся для обозначения модусов бытия человека как индивидуализированного бытия плюрально множественных душ) и "зачеловек" (см. "Заче- ловек"), имеющие непосредственное отношение к укоренившейся в за-падноевропейской культуре идее "сверхчеловека" (см. Сверхчеловек), X. осуществил анализ языковых практик, составляющих, по его мнению, основу диалога культур. — Это, по X., — перманентный процесс трансляции мифов, образов и понятий в интерсубъективном простран-стве культурных "текстов". Причем трансляция мифа первична по отношению к остальным элементам возможного дискурса. Миф содержит в себе семантическую нагруженность языка общения. Коммуникация, полагал X., становится бессмысленной без апелляции к семантическому пространству языка и ведущим мыс-лительным образам респондента. Снятие языкового барьера, форми-рование единых гештальтов, обеспе-чивающих идентичное понимание, в идеальной ситуации гарантирует, по X., "диалог с ка собеседника".

Как таковой неомифологизм трак-товки культуры X. выразился в по-следовательном продолжении традиции классической парадигмы: в дефиниции мифа как носителя ау-тентичного знания о природе и дей-ствительности и средства постиже-ния человеком мировой гармонии. Кроме того — в обозначении собственно модернистского проекта философии, выразившегося в манифести-ровании глубинной идентичности мифотворчества, "словотворчества" и философии как универсальных форм адаптации продуцируемого нарративного знания в культуре.

Неоязыческие идеи X. нашли выра-жение, более того, и в предвосхи-щении парадигмальных установок постмодернизма и модели универсума как текстуальной реальности и идее "смерти Автора" (во многом ап-робированной X. в собственной "практике письма"). Несмотря на кажущуюся очевидность, модернист-ские установки кубофутуризма про-явились в формировании и коррек-ции его мировоззрения лишь в той мере, в какой он сам обнаруживал, трактовал и стремился утвердить новый тип сотворчества Автора и Читателя. X. признавал необходимость смены метода, стиля и совершенст-вования художественных средств трансляции знания от автора к читателю и принимал общефутуристическую идею коррекции языка и нега- ции устоявшихся норм языкознания, предполагающую отказ от привыч-ной грамматики и правил синтаксиса. Более того, X. интерпретировал текст как сумму трактовок Читателем знаков и конструктов, составля-ющих текст, и делал вывод о необ-ходимости введения в литературу "самовитого" (самоценного) слова, позволяющего обоим участникам текстуального диалога выражаться и понимать другого полнее, включаясь в дискурс интертекстуального повествования. Фундирует весь спектр социально-философских воззрений X. проблематика философии языка. Очевиден параллелизм философской концепции универсума X., во-пер- вых, с классической традицией ин-терпретации универсума как "Еди-ного" в своем основании (Платон, Спиноза, Гегель, Маркс и др.); во- вторых, с интенциями постмодер-низма (Делёз, Деррида, Кристева, Лакан, Лиотар и др.) трактовать мир как текстуальную реальность, а про-странство — как "Единую книгу" (X.) социокультурных "текстов". Модернистская методология познания в его модели универсума призвана выявлять и редуцировать социо-культурные "тексты" на уровень знаковой реальности и эксплициро-вать задаваемые ими смыслы. X. интуитивно уловил и воспринял идеи, значительно опередившие свое время, и впоследствии ставшие ключевыми в постмодернистской проблематике: трактовку мира как "текста", культуры как набора "цитат"; а деятель-ность единственного субъекта мира,

Читателя-соавтора, как — "свободной игры активной интерпретации". Постмодернистский стиль мышления рельефно проступает в его ре-дукции концептуального разнообра-зия языковых практик к игровым инвариантам "словотворчества" и неомифологизма. Решение проблемы демаркации между словом и его знаково-числовой семантикой, между "цитатой" и "чертежом", деклариру-ется X. возможным лишь в рамках особого подхода — "зауми" (см. "Заумный язык"), или особой практики "словотворчества" и смыслополага- ния. Его концепты "заумного языка" и "словотворчества" тесно кор-релируют с философской моделью "шизофренического языка" в "шизо- анализе" Делёза и Гваттари и с об-щепостмодернистским пониманием деятельности интерпретатора или Читателя как агента языковых игр. В философии языка X. обнаруживается реализация следующих осново-полагающих принципов: 1) Язык представляет собой совокупность "текстуальных" чертежей простран-ственного мира и человеческого под-сознания, — что выступает Предвос-хищением концепции Лакана о вербальной природе бессознательного. "Молнийная" природа мира от-крывается мышлению через язык и телеологические функции элементов его "азбуки ума". Знаки языка слу-жат отправной точкой языкознания как гносеологической теории. 2) Слово всегда самоценно, "самовито". Оно отражает "текстуальную" вариа-бельность универсума и освобождает мышление индивида, будучи выра-жением потоков его "словотворчества". 3) "Словотворчество" — это од-новременно и способ существования человека в мире "текстов", и процедура интерпретации как самих "тек-стов", так и структурных элементов языка, выявление их процессуального характера и природы. 4) Знание основ словотворчества позволяет создать "чистый", "заумный" язык, в котором отражается пространственная структура мира и интегриро-вана совокупность аструктурных "рече-мыслительных" актов субъектов коммуникации. В поэтической и философской программах X. про-является парадигмальная установка на плюральность смысла, что впос-ледствии было выдвинуто в качестве исходного требования философского размышления Кристевой, непосред-ственно упоминающей имя X. как одного из тех авторов, на базе анали-за творчества которых была сформи-рована концепция "полифонического романа" М. М. Бахтина, оказавшая су-щественное влияние на конституирование постмодернистской концепции интертекстуальности (см. Интертекс-туальность, Кристева). Полисеман- тичность слов естественного ("быто-вого") языка детерминирована, по X., общей характеристикой генезиса форм отражения в природе и конкретно этапа возникновения сознания. Спе-цифичность мысли, по X., заключе-на в ее способности воспринимать малейшие флуктуации энергии уни-версума и отвечать на них внутренним импульсом творческой и пре-образующей активности субъекта познания. Рассматривая "заумный язык" как средство выхода за пределы рациональности, X. декларирует необходимость к "снятию" языковых ограничений, обусловленных историческими, индивидуально-по-этическими, либо грамматическими нормами, а также — относительно вопроса о происхождении языка и выполняемых им функций в культуре. Концепция "заумного" языка X. обнаруживает ряд параллелей с классической и постмодернистской традицией философии языка. X. за-трагивал и вопросы актуальные как для античной, так и для философии Нового времени: о происхождении языка "по природе" или "по договору", и вопрос о природе "универсаль-ного языка", выходящий на проблему существования философских универсалий. Выход за рамки, де-формирующие рациональность, к не-посредственному постижению универ-сума выступает для X. когнитивной целью и реализуется в его концепции в "заумном" языке, освобожда-ющем "словотворчество" индивида. В "заумном" языке снимается проблема противостояния субъекта и объекта познания: объективная реаль-ность отражается в сознании человека и фиксируется в форме "следов" или кодов. Смыслопорождающие элементы языка, звуки, согласно X., телеологичны и детерминируют со-образно занимаемому месту в слове его "направленность" и значение. По X., "заумный" язык выступает средством моделирования новых миров, выражая мысли и чувства, которых еще не было в непосредственном опыте, и позволяет декодировать смысл общеупотребимых слов, поскольку представляет собой не что иное, как "игру в куклы". X. обозначал языковую игру как ситуацию ре-конструкции свободного ("дву-умного") языка, обладающего плюральнос- тью смысловых единиц, во многом сопоставимую с постмодернистской концепцией "симулякров" Батая и Бодрийяра и трактовкой языковых игр Витгенштейном, Хинтиккой и Апелем. Так, подобно Витгенштейну, X. описывает языковые игры и как фундаментальный способ бы-тия "текста", и как стиль интерпре- таторского отношения к действи-тельности. Параллелизм мышления X. в отношении теоретико-игровой концепции Хинтикки рельефен для следующих двух понятий, использу-емых последним: "Я", выражающего в его модели принцип верифика-ции, и понятия "реальности", или принципа фальсификации. X. независимо от указанных авторов разработал самобытную модель конструирования возможных миров, отождествляемую им с семантически поливариантной структурой самого языка, содержа-щего в себе как семиотически цело-

Хлебников 1189

стную систему, так и вариабельность стилей своей интерпретации. Фило-софские концепции Апеля и X. сближает параллелизм в истолковании природы "коммуникативного сооб-щества" (Апель)и "диалога с "ка" (X.). Необходимость "контрафетиче- ского" допущения идеального сообщества интерпретации или "аргу-ментирующих" (по X., "Общество Председателей Земного шара", либо "ка" других людей) выступает условием и главным требованием не-противоречивости умозрительного знания. И Апелем, и X. язык рассма-тривается как медиум, в котором происходит опосредование интер-субъективности. В рамках философии истории мысль X. центрируется вокруг моделей исторического времени и через призму понятий "мыс- лезем", "прошлое", "настоящее" и "будущее", а также "лучей времени" или "законов времени". В философ-ской концепции X. нашла свое отра-жение дилемма историцизма и социо-логизма, что выразилось в разработке и апробации X. на конкретно-исто- рическом материале номотетического метода анализа общества и социо-культурной динамики, позволяюще-го, однако, зафиксировать и индиви-дуальные особенности неповторимого единичного события. В рамках са-мой модели можно выделить следующие положения, фундирующие мировоззрение X.: 1) "Время — мера мира": обнаруживаемые в опыте "за-коны" исторического времени служат в этой модели задаче описания точек бифуркационных состояний развития общества и социокультурных процессов. 2)В основе мате-матизации знания о природе лежит архаическое представление о "чет-и- нечете". Числами "2" и "3" можно записать любое другое и выразить в идеализированной модели (формуле) сущность любого событийного ряда. Через анализ проблемы прошлого и идею цикличности X. выходит к интегративным моделям описания действительности, побуждающим истолковывать прошлое как форму инобытия будущего. Прошлое еще окончательно не свершилось и с каждым мгновением наполняется новым смыслом, привносимым в него из будущего. Кроме того, в концепции X., прошлое представляет собой поле развертывания исторического времени и реализацию его "законов". Во временнЧй модели настоящего, по X., осуществлено выявление следующих глубинных характеристик пространства: 1) Пространство реа-лизуется в настоящем, упорядочи-вая "опоздавшие вещи" и образуя предметность материального мира. 2) Пространство выстраивается из "мнимых" чисел, провоцируя сознание на продуцирование "мнимого" же знания о нем. 3) Пространство на-стоящего наполнено "звуками": историей, людьми и языком. Необхо- димо, по X., научиться "слушать" и "видеть" мир в его подлинных красках и оттенках. Пространство рас-крывается сознанию как набор текс-туальных "чертежей". 4) "Отвесное мышление" из настоящего опускает векторы своей интенциональности на прошлое, порождая в нем "власть", "государственность" и "традицию", и на будущее, где оно обнаруживает себя как "волю", "свободу" и инновацию. В концепции будущего, по X., представлены самые важные моменты его философской трактовки универсума — констатация того, что будущее является креативной ком-понентой культуры и фундирует объективную реальность, проявляясь в ней в форме "законов" историчес-кого времени и гештальтов творческого мышления, и обладает подлинным бытием, так как содержит все сущностные характеристики вещей, событий; явлений и процессов. Также эта концепция опирается на теорию "сверхчеловечества" как агента и единственного субъекта будущего. Используя "заумный" язык и знание "законов" исторического времени самый совершенный тип человечества, "зачеловечество", полагал X., будет не только наиболее точно интерпре-тировать "текстуальную" реальность универсума, но и создавать свои "ме- таприродные" "тексты". Обозначая "пластичность" социокультурных смыслов, передаваемых посредством языка (содержащего представление о будущем), X. провел исследование некоторых форм организации текс-туальности будущего ("тенекнига", порождающая "зачеловека"), которые выступают типологическим ана-логом номадологической "ризомы" и выдвинул идею глобального сознания ("Радио будущего"), во многом аналогичную идеям Мак-Люэна. Че-рез концепцию "ладомира" и идею "мыслезема" (семантически изо-морфную ноосферной)X. приходит к анализу концепции интеллекту-альных элит. Интеллектуальные элиты (наподобие "Общества Предсе-дателей Земного Шара"), по его мысли, аккумулируют инновационное и еще не реализованное в культурной традиции знание, позволяя на-учному сообществу в определенный исторический момент совершать ка-чественный скачок от неведения к знанию, реализуя накопленный по-тенциал. X. прямо указывал на то, что в недалеком будущем, в связи с ускорением общего ритма и темпа жизни, в связи с повышением насы-щенности, наука как таковая станет привилегией только интеллектуальных элит, получающих в свое ве-дение самые надежные источники, каналы трансляции и средства хранения информации. Предложенная им концепция "мыслезема" и интеллек-туальных элит органично вписывается в контекст современной ноосферной традиции и социокультурных иссле-дований, — обнаруживая паралле-лизм с ноосферными концепциями 20 в. (см. Ноосфера, Вернадский, Тейяр де Шарден, Чижевский) и од-новременно самобытность мышле-ния X., — наряду с моделью "ладомира" выступает типологическим аналогом первых и очерчивает круг основных вопросов современной ноо- логии. В концептуальной модели "будетлянина" "мыслезем" есть форма взаимодействия человечества и природы, в котором ведущая роль принадлежит разуму, воздействующему на внешний мир через активную преобразовательную деятельность, через труд. Именно человеческий труд, согласно X., обладает "природой чуда", выступая элементом уни-версального и перманентного Твор-чества (дилемма "Автор — Бог" X. уже снята). Окончательному созда-нию "мыслезема" в планетарном масштабе должны способствовать следующих два момента: 1) "Ладо- мир тел", или увеличение общего числа людей на планете. 2) "Ладо- мир духа", или увеличение "веса от-дельного мозга" во всяком человеке. Иными словами, провозглашается эволюционное физиологическое со-вершенствование человечества как рода и каждого человека в отдельно-сти. Другой ракурс рассмотрения X. данного вопроса выводит на проблему выбора путей самосовершенствования индивидуума и активного овладения им стремительно накап-ливающимися в культуре новыми знаниями, но, прежде всего, знани-ем всеобщих законов природы. "Ла- домир духа" должен предшествовать "ладомиру тел", чтобы предельно уменьшать пропорцию соотношения интеллектуального потенциала и косной массы, иначе, в терминах X., массы "князь-ткани" и "смерд-тка-ни". В целом, творчество X. не яв-лялось профессионально философ-ским, но может быть оценено как уникальный феномен русской культуры, во многом предвосхитивший ключевые идеи философии конца 20 в. в самом его начале. (См. также "За-умный язык", "Зачеловек", "Будет- лянство", "Единая книга".)

Ф. В. Пекарский

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ХИЛИАЗМ:

  1. ПРОГРЕСС
  2. ПРОГРЕСС
  3. НАДЕЖДА
  4. ХРИСТИАНСТВО(греч. christos - помазанник, мессия, спаситель
  5. ХРИСТИАНСТВО
  6. НАДЕЖДА
  7. ТЕРМИНИЗМ (лат. terminus - граница, определенность, имя
  8. МИКРОПСИХОАНАЛИЗ (греч. micros - малый и психоанализ
  9. ТЕРМИНИЗМ
  10. ХАРИЗМА (греч. charisma - божественный дар, благодать, милость
  11. МИКРОПСИХОАНАЛИЗ
  12. Общество, церковь, образованность Западной Европы Х111
  13. 6. Религиозно-философский Ренессанс
  14. Авторы статей
  15. ЕРЕСИ
  16. ЕРЕСИ
  17. ОГЛАВЛЕНИЕ
  18. Авторы статей