<<
>>

ХОРА

— понятие философии пост-модернизма, фиксирующее в своем содержании феномен самодвижения семиотических сред, характеризующегося имманентными пульсацион- ными версификациями своего на-правления и форм.

Данное понятие было введено в философский оборот Платоном для обозначения перма-нентного круговорота бытия в себе самом: "вечно движущееся, возни-кающее в некоем месте и вновь из не-го возникающее" — вне выхода за собственные пределы ("Тимей"). В контексте постмодернистской концепции текста понятие "X." обретает новую трактовку: парадигмальный отказ постмодернизма от идеи рефе-ренции влечет за собой интерпретацию бытия текста как бытия сугубо семиотического, т. е. как движения исключительно в сфере означающе-го (signans) — вне какой бы то ни было отсылки к означаемому (signatum). Постмодернистская презумпция "пустого знака" (см. "Пустой знак") и отказ от фигуры трансцендентального означаемого (см. Трансцендентальное означаемое) моделируют любые текстовые трансформации как движение в сфере означивания (см.
Означивание). Контекстные значения, возникающие в своей мно-жественности в процессе смысловой динамики текста, есть движение внутри текста, в принципе не выво-дящее за его пределы: "в бесконечно-сти означающего предполагается... игра, порождение означающего в поле Текста" (Р. Барт). Таким образом, в содержании концепта "X." фикси-руется характерная для постмодернизма интенция усматривать в язы-ковых (и в целом семиотических) процедурах не проявление целепо- лагающих действий субъекта, но феномены самодвижения текста (см. "Смерть Автора", "Смерть субъекта"). Процессуальность смыслопо- рождения мыслится постмодернизмом как феномен самодвижения текста, автохтонный и имманент-ный "разговор самого языка" с самим собой. Последний обладает несо-мненным креативным потенциалом или, по выражению Кристевой, "безличной продуктивностью", за которой признается самодостаточный ха-рактер и имманентная способность порождать семантические вариации означивания — независимо от субъ-екта письма и чтения (см.
Диспози-тив семиотический). — Кристева вводит понятие "письма-чтения" как условия возникновения структуры, которая не "наличествует, но выра-батывается": внутри текста осуще-ствляется автохтонная "текстуальная интер-акция", выступающая в качестве механизма, посредством которого "текст прочитывает историю и вписывается в нее". Соответственно, применительно к анализу чело-веческой субъективности постмодернизм смещает акценты в сторону признания значимости сферы sig- nans (в сравнении с традиционно доминировавшим в классической культуре signatum) — вплоть до по-стулирования примата "судьбонос-ного означающего" над означаемым у Лакана. В этом контексте презумпция тотальной семиотичности бытия фиксируется Кристевой посредством понятия "X.": "если наше заимство-вание термина "хора" связано с Платоном, то смысл, вкладываемый нами в него, касается формы процесса, который для того, чтобы стать субъектом, преодолевает им же порож-денный разрыв и на его место внедряет борьбу импульсов, одновременно и побуждающих субъекта к действию и грозящих ему опасностью". Моде-лируя процессуальность субъектив-ности, Кристева использует понятие "X." для обозначения исходной "не-экспрессивной целостности, конст-руируемой импульсами в некую по-стоянную мобильность, одновременно подвижную и регламентированную". Пытаясь прочертить взаимосвязи между "воображаемым" и "символи-ческим" (в лакановс'ком смысле этих терминов), Кристева постулирует в качестве источника указанных выше "импульсов" не что иное, как "пульсационный бином "либидо". Характерны в этом контексте и попытки Кристевой материализовать

X. в "эрогенном теле", персонифицируемом в фигуре Матери ("X. разво-рачивается в теле и посредством тела Матери-женщины, но — в процессе означивания"), или в теле ребенка как ориентированного на Мать, зна-ково объективирующую все, что яв-ляется для него предметом желания (см. Желание). В отличие от Кристевой, Деррида делает акцент на ином семантическом оттенке понятия "X.": прежде всего, он фиксирует такую характеристику ее пульсатор- ной процессуальности, как неподчи-ненность стационарному ритму (по его мнению, у Платона концепт "X." вводится именно как альтернатива демокритовскому концепту "ритма" как жестко заданного).

Важнейшим параметром X. выступает, по оценке Деррида, имманентная ее способ-ность версифицировать эволюцион-ные перспективы движущейся пред-метности, задавая своего рода точки ветвления возможной траектории процесса (ср. аналогичные "сеть" и "ветвящиеся расширения" ризомы — см. Ризома — у Делёза и Гваттари, "решетка" и "перекрестки бесконеч-ности" у Фуко, смысловые перекре-стки "выбора" у Р. Барта, "лаби-ринт" у Эко и Делёза, "перекресток", "хиазм" и "развилка" у Деррида и т. п.). Как пишет Деррида, "все про-ходит через... хиазм... — ...род вилки, развилки (это серия перекресток, carrefour от лат. quadrifurcum — двойная развилка, qrille — решетка, claie — плетенка, cle — ключ)". Важ-нейшим источником переосмысления понятия "X." в данном ключе выступает для постмодернизма трактовка Борхесом (см. Борхес) простран-ства событийности (см. Событийность) как "сада расходящихся тропок". — В контексте художественного сюжета Борхес фактически моделирует механизм разворачивания событий-ности, который в современном есте-ствознании осмыслен как бифур-кационный: "скажем, Фан владеет тайной; к нему стучится неизвест-ный; Фан решает его убить. Есть, ви-димо, несколько вероятных исходов: Фан может убить незваного гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть и так далее. Так вот, в книге Цюй Пэна ре-ализуются все эти исходы, и каждый из них дает начало новым развил-кам". — Последовательное нанизы-вание бифуркационных ситуаций, каждая из которых разрешается принципиально случайным образом, задает сугубо вероятностный мир с принципиально непредсказуемыми вариантами будущего (в синерге-тике подобный феномен получает название "каскада бифуркаций — см. Синергетика): "в большинстве... времен мы не существуем; в каких- то существуете вы, а я — нет; в других есть я, но нет вас; в иных суще-ствуем мы оба. В одном из них, когда счастливый случай выпал мне, вы явились в мой дом; в другом — вы, проходя по саду, нашли меня мертвым... Вечно разветвляясь, время идет к неисчислимым вариантам будущего".
Классическая мифология, нелинейный характер которой широко обсуждается в современной ли-тературе (Ж. П. Вернан, Голосовкер, В. Я. Пропп и др.), также обращает на себя пристальное внимание философии постмодернизма. В свете этого Деррида обращается в этом контексте к идее Ж.-П. Вернана о том, что "миф вводит в игру логическую форму, которую, по контрасту с непро-тиворечивой логикой философов, можно назвать логикой двойствен-ности, двусмысленности, полярнос-ти", — ив этом отношении "струк-турная модель логики, которая не была бы бинарной логикой "да" и "нет", отличающейся от логики ло-госа", с очевидностью выступает для современной культуры в качестве "недостающего инструмента". Имен-но в этом контексте Деррида переос-мысливает понятие "X.": как он пишет, "речь о хоре, в том виде, в ка-ком она представляется, обращается не к логосу, природному или леги-тимному, но к некому гибридному, незаконнорожденному и даже раз-вращенному рассуждению (logismo nolho)". Собственно, по оценке Дер-рида, уже "то, что Платон в "Тимее" обозначает именем "хора" ...бросает вызов той "непротиворечивой логике философов", о которой говорит Вернан, — "бинарной логике "да" и "нет". — В противоположность последней Деррида конституирует "па- ралогику", "металогику" или логи-ку "сверх-колебания", которая не только основана на "полярности", но даже "превышает полярность". Движение внутри этой логики "сверх-колебания" не подчинено линейным закономерностям и в силу этого возможные его перспективы не подлежат прогнозу, который в со-временном естествознании обознача-ется как прогноз "от наличного": по словам Деррида, "в плане станов-ления... мы не можем претендовать на прочный и устойчивый логос", а то, что в рамках классической тер-минологии именовалось логосом, носит принципиально игровой характер ("скрывает игру" — см. Логомахия, Игра структуры). Деррида предлагает интерпретацию X. как феномена снятия "колебательных операций бинаризма", и именно такой внеби- нарный logismo nolho и фундирует собою постмодернистский стиль мы-шления, основанный на радикаль-ном отказе от бинарных оппозиций (см.
Бинаризм). (См. также Означи-вание, "Пустой знак", "Смерть Автора", Трансцендентальное означаемое.)

М. А. Можейко ХОРКХАЙМЕР (Horkheimer) Макс (1895—1973) — немецкий философ и социолог. Директор Института социальных исследований (1931 — 1965). В 1934—1949 — в эмиграции в США. Один из авторов программ-ной работы Франкфуртской школы "Диалектика просвещения" (в соав-торстве с Адорно — 1948). Основные сочинения: "Штудии о семье и авто-ритете" (1936), "Традиционная и критическая теория" (1937), "Затмение разума. Критика индустриального разума" (1947), "Исследования предрассудка" (в 5 томах, 1949— 1950), "Ностальгия по совершенно Иному" (1961), "Социологика" (в со-авторстве с Адорно, в 2 томах, 1962), "Критическая теория" (в 2 томах, 1968), "Заметки с 1950 по 1969 и сумерки" (1974) и др. Придерживаясь благородного принципа идейного противодействия тоталитаризму в любых его обличьях, опираясь на ценности либерального общества, X. опасался избыточного усиления ме-ханизмов социального контроля также и в рамках современной демократи-ческой индустриальной цивилизации (эволюция капитализма от либера-лизма рыночного типа до монопо-листического капитализма, всегда чреватого тоталитаризмом, которую проследил и прокомментировал X., — по его мнению, предоставляла для этого достаточный материал). По X., эта тенденция неизбежно сковывает свободную инициативу, воспроизво-дит социальные характеры автори-тарных ориентаций и поэтому пагубна для механизмов общественного самообновления. В контексте этих исследований X. в известной мере опирался на парадигму марксового типа: законы капитализма, по его убеждению, предполагают фашизм: "Фашистская идеология на манер старой идеологии гармонии маскирует истинную суть: власть мень-шинства, владеющего средствами производства. Стремление к прибыли выливается в то, чем всегда было, — в стремление к социальной власти". Задача же философии 20 в., согласно X., — оказать содействие индивиду в его противодействии тем формам тотальной организации социального бытия, которые оказыва-ются инициированными авторитар-ными режимами.

Развивая учение Фромма о социальных характерах, X. обратил особое внимание на статичную и достаточно косную суть этих "сложившихся систем реакций общественного индивида, исполняю-щих решающую роль в поддержании изживших себя социальных систем". Экспансия бюрократического аппарата во все сферы социального бытия, по X., была сопряжена с осу-ществлением на практике идеалов прогресса, заданных еще с 1789: "равный и эквивалентный обмен за-кончился абсурдом, и этот абсурд есть тоталитарный порядок". По мнению X., государственный капита-лизм в версии коммунизма — всего лишь один из вариантов авторитар-ного государства. Массовые организации детища буржуазного строя — пролетариата — по самим принципам своего функционирования не могли перешагнуть рамки централизованного, бюрократического админист-рирования. Любые попытки форми-рования механизмов "рабочего" или какого угодно контроля за госаппа-ратом снизу результировались ис-ключительно в облике традиционной гонки за прибылью, усугубленной амбициями плановости. В "Диалек-тике просвещения" X. и Адорно уде-ляют особое внимание метафизике власти, стремящейся как подчинить внешнюю природу, так и обусловить и предзадать репертуары формиро-вания самости индивида в западном обществе. Претензии практически любой власти в 20 в. на оптимиза-цию и рационализацию социальных отношений, по мнению X., абсурдна в корне: "Если мы хотим говорить о болезни разума, то не в смысле бо-лезни, поразившей разум на опреде-ленном историческом этапе, а как о чем-то неотделимом от природы цивилизованного разума, так, как мы его до сих пор знаем. Болезнь ра-зума породила жажда человека гос-подствовать над природой". Последняя же вне контекста осмысления ее человеком обрекается на положе-ние цели, эксплуатация которой не предполагает каких-либо пределов. Человек принуждается к функцио-нированию в ипостаси чьего-то инструмента исключительно под флагом лозунга индустриального освоения и покорения окружающей среды. Человек становится средством для достижения этой цели. Он вынуждается к деформации подлинных чело-веческих устремлений: "...с рожде-ния человек только и слышит о том, что успеха можно достичь лишь по-средством самоограничения. Спас-тись, таким образом, возможно лишь древним способом выживания — мимикрией". Востребуется лишь мышление, готовое обслуживать исключительно эгоистические групповые интересы властвующих структур. "Придворные" мыслители аргументируют и пропагандируют идеи унифицирующего облика жизни, в котором господствует глобальная стандартизация, обожествляется производство, минимизируется свободное, личное время индивида. Разум в условиях индустриальной организации общества, по мнению X., не может трактоваться как ха-рактеристика, внутренне присущая реальности. Его задача сводится к "способности калькулировать веро-ятность и координировать выбранные средства с предзаданной целью, мышление же теперь призвано служить какой угодно цели — порочной или благой. Оно — инструмент всех социальных действий, устанавли-вать нормы социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы уста-новлены другими... Все решает "система" — власть... Разум совершенно порабощен социальным процессом. Единственным критерием стала ин-струментальная ценность, функция которой — господство над людьми и природой". Единственной неот-чужденной формой интеллектуализма в таких условиях, по мнению X., способно выступить "критическое мышление", которое, ослабляя в обществе "универсальную связь ослеп-

Хорни 1195

ления", сохраняет, таким образом, и значимый политический потенциал. Философия у X. отличается от науки (особенно от социальной) тем, что не имеет социального заказа по параметру диапазона собственного проблемного поля, либо по масшта-бам и по глубине получаемых выводов: ее роль всегда — в оригиналь-ном, нонконформистском прочтении и интерпретации схем наличного, традиционного бытия — в оппозиции ему. X. не скрывал, что его ран-ние симпатии к марксизму были обусловлены потенциальной угрозой национал-социализма. В итоге, по X., выяснилось, что социальное положение пролетариата оказалось возможным улучшить и без револю-ции, а всеобщий интерес оказался далеко не идеальным стимулом для общественных перемен. Надежда, по X., может быть продиктована и обусловлена лишь осознанием того факта, что все люди "страдают и умирают". X. полагал, что теология 20 в. может продуктивно интер-претироваться лишь в том смысле, что несмотря на характерную для мира несправедливость, она не сможет утвердиться в качестве заклю-чительного аккорда:"Задача фило-софии — перевести все это на язык слов, чтобы люди смогли услышать голоса, превращенные тиранией в молчание".

А. А. Грицанов

ХОРНИ (Ногпеу) Карен (1885— 1952) — немецко-американский пси-хоаналитик и психолог. Реформатор психоанализа и фрейдизма, один из основателей и лидеров неофрейдиз-ма. Родилась и получила образование в Германии. С 1913 начала меди-цинскую практику. Сотрудничала с ведущими немецкими психоанали-тиками. Работала в Берлинском пси-хоаналитическом институте. В 1932 эмигрировала в США. В основном работала в Нью-Йорке как практи-кующий психоаналитик, теоретик и деятель психоаналитического движения. X. подвергла критической переработке ряд положений учения Фрейда (теорию либидо, концепцию Эдипова комплекса, учение об инстинктах, концепции бессознательного, неврозов и пр.) и отдельные моменты психоаналитической терапии. Осуществила определенную социо- логизацию психоанализа и фрейдиз-ма. Утверждала влияние культуры на бессознательное, культурное (социальное) порождение неврозов и внутриличностных конфликтов, ис-торическую изменчивость неврозов и пр. Исследовала психоаналитические проблемы сексуальности, агрессии, влечения к смерти, невротического конфликта и др. Выделила "великие неврозы" нашего времени. Основные работы: "Невротическая личность нашего времени" (1937), "Новые пути в психоанализе" (1939), "Само- 1196 Храповицкий

анализ" (1942), "Наши внутренние конфликты" (1945), "Неврозы и развитие человека" (1950) и др.

В. И. Овчаренко

ХРАПОВИЦКИЙ Антоний, митрополит (1864—1936) — русский пра-вославный религиозный деятель, богослов. Ректор Московской Духовной Академии, архиепископ Волынский, с 1919 возглавил Временное Высшее Церковное Управление на юго-восто- ке России, в 1921 — избран главой Русской Православной Церкви Заграницей (Карловацкий раскол). Первое полное собрание сочинений X. в трех томах было издано в Казани в 1909. Четырехтомное — в Киеве (1911 —1917). Два крупнейших сочинения X. — "Психологические данные в пользу свободы воли и нрав-ственной ответственности" (магис-терская диссертация, 1887) и "Пас-тырское богословие" (1896). X. был одним из главных представителей морализма в русском богословии. Он пришел в систему духовного образования из светской школы и, как многие его современники, считал ак-туальной задачей богословия "сомкнуть веру и философию". Согласно Флоровскому, в Духовную академию X. пришел "в настроениях ре-лигиозного славянофильства, под влиянием Достоевского и с уже сло-жившимся решением встать на пастырский путь". Аналогично идеям Старогородского и Тареева, X. объяснял догматическую систему православия из нравственных ценностей, в ней заложенных. Так, догмат о Триединстве, по X., дает "метафи-зическое обоснование нравственного долга любви", позволяет выйти за границы понятий "Я" и "не-Я", ко-торые преодолеваются только само-отверженной любовью: "закон нашей личной обособленности есть закон не безусловный, не первозданный, но закон сознания падшего". Как отмечал X., при духовном созревании человека его личное "я" всегда и во всем трансформируется в "мы": только в Церкви "другие — как "не-я" — перестают быть противоположными мне, моему "я"; и здесь свобода каж-дой личности совмещается — вопреки пантеизму — с метафизическим единством их бытия". X. пытался провести ревизию православных догматов в контексте прикладной, практической точки зрения. Критикуя натурализм, X. утверждал версию о "политеизме законов природы", сформулировав идею об имманентности Бога миру: "представляя Бога имманентным миру, мы приняли не самый пантеизм, а ту частицу правды, которая содержится в нем. Теизм перестает быть теизмом и становится пантеизмом не через внедрение Бога в мир, а через отрицание жизни в Боге". "Нравственный опыт" для X. выступает важнейшим критерием истины; оправдание догматики X.усматри-вал в том, что в догмате осуществле-ны идеальные предпосылки доброде-тели. С точки зрения X., "Бог оста-ваясь субъектом всех физических явлений, предоставил самостоятельное бытие субъектам явлений нрав-ственных". Своей задачей он видел "обращение всего богословия в нрав-ственный монизм". X. указывал на собственную близость методологии Канта, который "умел отвлечь почти без ошибок от каждой истины веры ее практическую идею". Наиболее резко примат нравственности выступа-ет в учении X. о спасении. Опровергая схоластическое учение о сатисфакции (см. Ансельм Кентерберийский), X. находит неуместным и понятие "жертвы", употребляемое в право-славном богословии применительно крестной смерти Христа. Крест и стра-дания на нем, для X., необходимы только для того, чтобы произвести впечатление на окаменевшие души людей. Главное страдание Христа, по мысли X., — душевное, а не телесное: искупление и спасение всего человечества происходят в момент ГефсиманСкой молитвы, а не на Кре-сте. Для спасаемого важна не са-ма смерть Воплотившегося Слова, а чувство умиления и сострадания, которое человек переживает, размышляя о страстях Господних. Такой импрессионизм X. был близок уче-нию Франциска Ассизского, Игнатия Лойолы и других католических мистиков. X. считает, что человека спасает нравственное возрождение в сострадательной любви, подобной сострадательной любви Христа. Искуплением является "любовная скорбь" Христа, который в Гефси- манскую ночь оплакал все челове-чество. По X., первородный грех не является причиной последующего греховного состояния мира, каждый грешит лично, независимо от воли прародителей. Богословие X. смещено от созерцательных идеалов к прак-тической жизни. В этом контексте он рассматривает и пастырство, которое, по его мнению, прежде всего учительство, руководство совестью. По мысли X., пастырство осуществимо по причине единства человече-ского естества, когда "одна личность может вливать непосредственно в другую часть своего содержания". X. отстаивает фундаментальный для христологии тезис о необходимости различения личности человека и его природы: "...разделение в нас лица и естества не есть нечто непонятное и отвлеченное, но истина, прямо подтверждаемая самонаблюдением и опытом... надо отвергнуть пред-ставление о каждой личности как за-конченном, самозамкнутом целом, и поискать, нет ли у всех людей од-ного общего корня, в котором бы сохранилось единство нашей природы и по отношению к которому каждая отдельная душа является разветв-лением, хотя бы обладающим и са-мостоятельностью и свободой". В пастырстве, по мнению X., главной движущей силой является сострада-тельная любовь, преподаваемая как дар в таинстве хиротонии. Мистическое содержание христианства не так занимает X., как нравственная психология, должная, по его убеж-дению, придать новое звучание хри-стианскому учению.

И. А. Воробьева

ХРИСИПП (Chrysippos) из Сол (281/278—208/205 до н. э.) — древ-негреческий философ. Считается "вторым основателем" стоицизма после Зенона из Китиона. Считалось, что до того, как X. стал слушателем Зенона, он был бегуном "дальнего бега". Предположительно, это метафо-рическая оценка литературного стиля философа. Ведь им было написано, по свидетельству Диогена Лаэртско- го, свыше 705 сочинений, из которых логике было посвящено более 300. Ни одно сочинение X. не сохра-нилось. Некоторые из логических работ: "О суждениях", "О временных высказываниях" (2 кн.), "К вопросу о следствии", "О возможном" (4 кн.), "О повелениях" (2 кн.), "Краткое из-ложение об общем и частном вопросе", "Краткое изложение об ответе", "О сказуемых" (10 кн.), "Об именах собственных" (2 кн.), "О софизме "Куча" применительно к звукам" (3 кн.), "Об элементах речи и слов" (6 кн.), "О построении слов" (4 кн.), "Введения к двусмысленностям" (5 кн.), "Пособия по рассуждениям и оборотам" (5 кн.), "К Агафону, или о последовании вопросов", "Об умозаключении и связанной или связанных посылках", "О заключе-ниях", "О рассуждениях с заключе-нием", "О первичных недоказуемых умозаключениях", "О разрешении умозаключений", "Об умозаключе-ниях по ложным фигурам" (5 кн.), "О предположениях" (3 кн.), "Пред-положительные рассуждения в теоремах" (2 кн.), «Рассуждения по образу "Лжеца"», "О лжеце" (6 кн.), "Ответ полагающим, что в "Лжеце" есть как истина, так и ложь", "О софизме "Никто"" (8 кн.), "О диалек-тических неразрешимостях" (5 кн.) и др. Философия, по X., имеет три вида: логику, физику и этику. Если сравнивать философию с плодонос-ным полем, то ограда вокруг него будет соответствовать логике, земля и деревья — физике, а урожай — этике. Логика подразделяется на риторику (искусство красноречия) и диалектику (искусство спора или науку об истинном, ложном и ни том, ни другом). Та, в свою очередь, распадается на две области: означаемое и звук. Область означаемого имеет следующие разделы: представ-ления, возникающие из них суждения, подлежащие и сказуемые, прямые и обратные высказывания, роды и виды, рассуждения, свертывания и умозаключения, софизмы. К разделам области звука относятся части речи, неправильные обороты и слова, поэтичность, двусмысленность и т. д. Логика для X. имеет физические корни, всякое рассуждение ока- зывается возможным лишь благодаря наличию в мире причинности. Все тела распределяются по четырем категориям — это субстрат; качество; состояние, определенное изнутри; состояние, определенное извне. Каждая предыдущая категория рас-крывается в последующей. Принци-пом, оформляющим сущее по категориям, выступает "пневма", разумное дыхание или воздухоогонь. Пневме имманентно присущ разум (логос), поскольку в ней одновременно осу-ществляется движение внутрь и на-ружу — движение, присущее только логосу. Этот особый вид движения называется тоническим, т. е. "на-пряжением". Напряжение есть сосу-ществование движения и покоя в од-ной и той же сингулярной системе. По мысли X., именно таким специ-фическим движением обеспечивается единство космоса, так как в его результате происходит экспансия мельчайших количеств вещества в область более крупных количеств, вследствие чего любое место, зани-маемое каждым из них, занимается ими вместе. Если пневма представляет собой действующий принцип каузальных отношений, то логос вы-ражает конкретные причины. Тоническое же движение предоставляет причинности возможность осуще-ствляться в каждом единичном случае. В субстрате пневма еще мало проявляет себя, тогда как в качестве имеется некая пропорция воздухо- подобной и огнеподобной сущностей, а в состоянии, определяемом извне, уже полностью раскрывается существо каузальности. Благодаря наличию в мире причинности — суждения могут быть истинными или ложными. Помимо простых суждений, состоящих из одного подлежа-щего и одного сказуемого, бывают суждения составные, включающие два и более простых. Виды простых суждений: отрицательные ("день не стоит"), неопределенно-отрицатель-ные ("никто не ходит"), ограничи-тельные ("не добрый он человек"), утвердительные ("Дион гуляет"), указательные ("он гуляет"), неопре-деленные ("некто ходит"). Виды сложных суждений: условные ("если стоит день, то светло"), утвердитель-но-условные ("поскольку стоит день, то светло"), соединительные ("и день стоит, и светло"), разъединительные ("или день стоит, или ночь"), причинные ("так как стоит день, то светло"), сравнительные к большему ("день больше, чем ночь"), сравни-тельные к меньшему ("ночь меньше, чем день"). В логике X. наибольшее значение имеет трактовка условий истинности условного суждения. Данный вид суждения считается, согласно X., истинным только в том случае, если противоположность за-ключению противоречит началу. Так, в суждении "если стоит день, то светло" "не светло" противоречит "стоит день", следовательно, вы-сказывание истинно. Рассуждением (логосом) X. называет сочетание большой посылки, малой посылки и вывода. Если противоположность выводу противоречит посылкам, то о рас-суждении говорится, что оно имеет заключение. Истинным рассуждение считается тогда и только тогда, когда вывод образуется из истинных посылок. Всякое рассуждение с за-ключением предполагает пять недо-казуемых рассуждений. Во-первых, "если первое есть, то и второе есть; но первое есть; стало быть, и второе есть". Во-вторых, "если стоит день, то светло; но стоит ночь, стало быть, день не стоит". В-третьих, "Платон не может быть сразу и жив и мертв; но Платон мертв; стало быть, Платон не жив". В-четвертых, "есть или первое, или второе; но есть первое; стало быть, нет второго". В-пятых, "или день стоит, или ночь; ночь не стоит; стало быть, стоит день". Для сведО- ния всех рассуждений с заключени-ем к одной из перечисленных фигур существовали четыре определенных "правила" ("темы"). Сохранились свидетельства только о двух "темах". Во-первых, "если из двух высказы-ваний следует третье, то из наличия одного из них при наличии противопо-ложного заключению следует проти-воположное другому высказыванию". Во-вторых, "если из двух высказы-ваний следует третье и если есть другие высказывания, из которых можно вывести одну из посылок, то другая посылка вместе с этими высказыва-ниями требует вывода (третьего вы-сказывания)". По параметрам системной целостности и логичности философских построений X. можно сопоставлять, среди античных мыслителей, лишь с Аристотелем, в логике же X. превосходит даже и его. По словам современников, "если бы боги занимались диалектикой, они бы занимались диалектикой по Хри- сиппу". Именно уроженец Сол явился создателем первой системы пропози-циональной логики, которая обладала большими выразительными возможно-стями, чем силлогистика Аристотеля.

А. Н. Шуман

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ХОРА:

  1. ЭКСПЕРИМЕНТАЦИЯ
  2. Секрет 2Классифицируйте возражения как
  3. ХАОСМОС
  4. ИГРА СТРУКТУРЫ
  5. АФФЕКТИВНО-ЛАБИЛЬНЫЙ ТЕМПЕРАМЕНТ
  6. ДЕОНТОЛОГИЯ
  7. НОНСЕНС
  8. КРАСОТА
  9. КРАСОТА
  10. АВТОМАТИЗМ
  11. VII. ПУСТЬ ЛЕВАЯ РУКА ТВОЯ НЕ ЗНАЕТ… (ГБ)
  12. СЮЖЕТ
  13. Медные монеты Мавераннахрав XV — первой четверти XVI р.
  14. ЭРОТИКА ТЕКСТА
  15. братья по горячим делам
  16. ПОСТМОДЕРНИЗМ
  17. БИНАРИЗМ
  18. Х. Множественная атака
  19. ХОЛИЗМ