<<
>>

КОНЦЕПЦИЯ

(лат. conceptio — понимание, единый замысел, ведущая мысль) — система взглядов, выражающая определенный способ видения ("точку зрения"), понимания, трактовки каких-либо предметов, явлений, процессов и презен- тирующая ведущую идею или (и) конструктивный принцип, реализующие определенный замысел в той или иной теоретической знаниевой практике.

К. — базовый способ оформления, организации и развер-тывания дисциплинарного знания, объединяющий в зтом отношении науку, теологию и философию как основные дисциплины, сложившиеся в европейской культурной традиции. Концептуальный аспект теоре-тического знания выражает прежде всего парадигмальное "сечение" последнего, задает его топику и риторику, т. е. определяет релевантные области применения и способы выражения конституируемых на основе развертывания "порождающей" идеи систем понятий (базовых концептов). К. исходит из установок на фиксацию предельных для какой- либо области ("фрагмента" действительности) значений и реализацию максимально широкого "мировиде- ния" (на основе "отнесения" к ценно-стному основанию познания).
Она имеет, как правило, ярко выраженное личностное начало, означена фигурой основателя (или основателей, которые не обязательно являются реальными историческими персоналиями, так как в качестве таковых могут выступать мифические персо-нажи и культурные герои, трансцен-дентное божественное начало и т. д.), единственно знающего (знающих) исходный замысел. К. вводит в дис-циплинарные дискурсы необязательно эксплицируемые в них онтологические, гносеологические, методологические и (особенно) эпистемологические допущения (способ дисциплинарного видения и доступные внутри него го-ризонты познания), без которых не-возможна последующая более де-тальная проработка ("раскрутка") презентируемой идеи. Кроме того, она "онтологизирует" и "маскирует" внутри исходной (базисной) теоретической структуры компоненты лич-ностного знания, нерационализиру- емые, но необходимые внутри нее представления, "стыкуя" между со-бой различные по языковому оформ-лению и генезису (происхождению) компоненты, вводя с зтой целью ряд дисциплинарных метафор.
Таким образом, К. прежде всего вводят в теоретические дискурсы дисциплин их исходные принципы и предпосылки ("абсолютные предпосылки", согласно Коллингвуду), определяющие базисные понятия-концепты и схемы рассуждений, формируя "фун-даментальные вопросы" ("идеи"), в соотнесении с которыми получают свое значение и обоснование выстра-иваемые внутри этих дискурсов специальные утверждения. Коллингвуд считал, что изменение концептуальных оснований (изменение интеллектуальной традиции у Тулми- на) — наиболее радикальное из всех, которые может испытывать человек, так как оно ведет к отказу от обосно-ванных ранее убеждений и стандар-тов мышления и действия, к смене исходных концептов-понятий, обес-печивающих целостное восприятие мира. К., являясь формой выражения дисциплинарности, по-разному специфицируются в философии, теологии и науке. Наиболее адекватной собственно концептуальной форме является философия, которую можно трактовать как дисциплинар- ность по порождению и обоснованию К. (в которых культура (само) описывает себя), "производству" базовых концептов культуры, определяя "концептуальные возможности" по-следней. Дисциплинарная концепту- альность философии принципиально разомкнута в гиперпространство. В зтом отношении теология принци-пиально "замыкает" свои горизонты через механизмы догматизации, со-ответственно — свои догматы. Сам термин "К." заменяется здесь, как правило, близким ему термином "до-ктрина" (лат. docere — учить, doctri- па — учение, например, доктрина грехопадения), но несущим подчеркнуто христианские коннотации и подчеркивающим элемент разъяснения сути вероучения: в частности, новообращенным, когда она может приобретать форму катехизиса — поучения, аналог которому можно найти в большинстве развитых вероучений, например, "тора" ("указание", "наставление") в иудаизме. Тем самым, будучи содержательно релевантной К., доктрина в смысловом отношении делает акцент на "непреложности", "конечности" ос- нований-предпосылок, не подлежащих релятивизации (что периодически происходит в философских К.).
В свою очередь, акцент "научения" имплицитно присутствует и в понятии К. как таковой. Этот ее аспект эксплицируется, когда понятие доктрины переносят за рамки теологии и религии, в частности в область идеологических и политологических дискурсов (например, коммунистическая доктрина), чтобы специально подчеркнуть элемент"догматики"в К. (отсюда производные понятия — "доктринер", "доктринерство"). В классических дисциплинарных дискурсах была сильна тенденция к отождествлению понятия "К." с понятием "теория". Иногда им обозначали "неполную", "нестрогую" и т. д. теорию именно для того, чтобы подчеркнуть ее "неполноту", "нестрогость" и т. д. В неклассической науке понятие К. стали, как правило, редуцировать к фундаментальной теоретической (концептуальной) схеме (включающей в себя исходные принципы, универсальные для данной теории законы, основные смыслообразую- щие категории и понятия), или (и) к идеализированной (концептуальной) схеме (модели, объекту) описы-

Концепция 509

ваемой области (вводящей, как пра-вило, структурно-организационный срез предметного поля, на которое проецируются интерпретации всех утверждений теории). Таким обра-зом, К. редуцируется к предварительной теоретической организации "материала" внутри научной теории, которая в своей полной "развертке" выступает как ее реализация (в том числе "переводящая" исходные базовые концепты в конструкты). Однако в науке К. способна быть и само-стоятельной формой организации знания, особенно в социогуманитарном знании (например, диспозиционная концепция личности или концепция социального обмена в социологии), "замещающей" собой теорию. Акцент на концептуальности в научном знании имплицитно актуализировал социокультурную и ценностно-нор- мативную составляющую в нем, смещал фокус с "когнитивного", "логи-ческого", "внутрисистемного" в теории на "праксеологическое", "семантическое", на ее "открывание" вовне, что актуализировало проблематику социокультурной исторической обус-ловленности научного знания в целом. Эксплицитно это было осознано в постклассической методологии науки и в социологии знания (К.

и (или) концепты: "личностное знание" и "научное сообщество" Полани, "те-матический анализ науки" Холтона, "исследовательская программа" Jla- катоса, "сильная программа" Д. Влу- ра, "парадигма" и "дисциплинарная матрица" Куна, "междисциплинарное единство" А. Койре, "дисциплинарный анализ" и "интеллектуальная экология" Тулмина и др.). В целом постклассическая методология сильно поколебала и представления о те-ории как высшей форме организации и структурации научного знания, и представления о возможности пре-одоления его "гипотетической при-роды", реабилитировав тем самым и К. как самостоятельную форму знания. В методологии социогума- нитарного знания наблюдались даже попытки обоснования принципиально концептуальной природы последнего. Под влиянием постструктуралист-ских и постмодернистских дискурсов (особенно концепта "ризомы") в последнее время сложилась традиция употребления вместо термина "теория" термина "паттерн", близкого по содержательным и смысловым характеристикам к понятию К. (англ. pattern от лат. patronus — модель, образец для подражания, шаблон, стиль, узор, выкройка) и трактуемого как коннатативного к концептам "прозрение", "базовая интуиция", "умозрительное видение", что в любом случае подчеркивает два аспекта: 1) "моментальность" "схватывания" и 2) его "целостность". В этом отношении понятие паттерна восходит еще к методологическим анализам Коллингвуда (развитым

510 Коперник

затем є иных оснований в постпозитивизме), обосновывавшего невозможность полностью рационалистически простроенного перехода от одних "абсолютных предпосылок" (виде-ний) к другим, что требовало бы вве-дения представления о "суперабсолютной предпосылке". В этом же ключе применительно к паттернам говорят о том, что: 1) паттерн можно конструктивно критиковать только из другого паттерна, в чем большое значение имеет борьба научных со-обществ за доминирование; 2) паттерн не столько обосновывают, сколь-ко "накладывают" на "материал", на "предметное поле"; 3) паттерн скорее даже не "выбирают" по каким- либо рационализируемым основаниям, а "предпочитают"; 4) паттерн "провоцирует" замену дискурса "истины" на дискурс "аутентичности", легитимируя себя через ритуализа- цию и канонизацию базовых исходных культурных ценностей, а тем самым "выводя себя" за сферу действия принципа фальсификации (в си-лу "несоизмеримости" паттернов).

Паттерны, "гнездясь в сознании", в культуре, обеспечивают устойчивость, повторяемость, фиксируе- мость "естественной конфигурации" (проступающей за слоем феноме-нального) и "семантизации" (различения смысловых единиц), обеспе-чивающих видение мира. Тем самым в постмодернистской перспективе снимаются перегородки между различными дисциплинарно-концептуальными дискурсами, более того, между практиками (дисциплинами) тела и знания. В этом отношении интересен и феномен возникшего еще в авангардистских практиках кон-цептуального искусства, перенесше-го в область художественного творчества изначально чуждую искусству форму концептуальности и снявшего его оппозиционность "телу" и "жизненным практикам" (боди-арт, перформанс). В концептуальном ис-кусстве художественное произведение (текст) стало пониматься как способ демонстрации понятий-кон- цептов, употребляемых в дисциплинарных познавательных практиках. (См. также Дисциплинарность, Концепт, Концептуализация.)

В. Л.Абушенко

КОПЕРНИК (Kopernik, Copernicus) Николай (1473—1543) — польский мыслитель эпохи Возрождения, ос-нователь научной астрономии, обос-новавший гелиоцентрическую систему мира. Избранный каноником Вармийской коллегии священников, К. много лет не исполнял церковных обязанностей, повышая образование (философия, право, медицина, ас-трономия) в университетах Кракова, Болоньи, Падуи (К. слушал лекции Помпонацци) и Феррары. Оборудовав во Фромборке (Фрауэнбурге) об-серваторию, прожил в ней почти 30 лет. В результате попыток усовершенствовать канонизированную церковью геоцентрическую модель мира Птолемея, изложенную в "Аль-магесте", К. не только вновь открыл давно и прочно забытую древнюю идею гелиоцентризма (Аристарх Са- мосский, 3 в. до н. э.), но и убедительно обосновал ее как научную систему. Вопреки Птолемею (начав опровергать его уже в ранней работе "Очерк нового механизма мира", 1505—1507), К. писал: "В середине всех этих орбит находится Солнце; ибо может ли прекрасный этот све-точ быть помещен в столь великолепной храмине в другом, лучшем месте, откуда он мог бы все освещать собой".

К. первым установил, что Луна вращается вокруг Земли и яв-ляется спутником последней. Эта си-стема взглядов, согласно К., способна "с достаточной верностью объяснить ход мировой машины, созданной лучшим и любящим порядок Зод-чим". Оценивая в духе времени собственную астрономическую концепцию как философскую по статусу, К. не скрывал, что именно рассуждения античных пифагорейцев, Лук-реция Кара, Вергилия, а также "физиологов" (согласно К., мыслители от Анаксимандра до Демокрита) спо-собствовали вызреванию его идей. Понимая, что его открытие противо-речит учению церкви, К. решился опубликовать свой главный труд "О обращении небесных сфер" только накануне смерти (1543). Пытаясь обезвредить теорию К., помимо воли и желания автора, редактор его труда лютеранский теолог А. Оссиандер в предисловии определил ее как совершенно нереальную, хотя и "удивительную" гипотезу. Когда же теория К. была подтверждена Бруно и Галилеем, церковь открыто выступила против нее. Папа Павел V в 1615 объявил учение К. еретическим, а через год его труд был внесен в "Индекс запрещенных книг" и числился под запретом до 1828.

А. А. Круглое

КОПИЕВИЧ (Копиевский) Илья Федорович (ок. 1651 —1714) — бело- русско-русский издатель учебных книг, писатель, мыслитель. Подро-стком во время войны похищен и увезен в Россию. По возвращении учился в Слуцкой кальвинистской школе, стал в ней преподавателем. Уехал из-за преследований иезуитов в Голландию, где занимался изда-нием учебников. Переписывался с Лейбницем, который предлагал К. сотрудничество в его научно-изда- тельских, просветительских программах. В Амстердаме познакомился с Петром I, служил в Русском посольстве переводчиком. В 1699—1706 К. подготовил, перевел и издал около 20 книг просветительского характера. Позже несколько лет служил в Посольском приказе переводчиком. К. высоко ставит значение обучения для общества, а в изданных им учебных книгах "Руковедение в грамматику...", "Притчи Эсопо- вы...", "Краткое собрание Льва Ми-ротворца..." и др. проявляется его раннепросветительская ориентация, абсолютизирующая науку и грамоту. Кроме того, он автор не сохранившихся "Риторики"и Поэтики". В Амстердаме издал также книгу "Сентенции от различных авторов совокупные", в которой анализировал взгляды античных авторов.

Э. К. Дорошевич, В. Л. Абушенко (1956) КОРТАСАР (Cortazar) Хулио (1914— 1984) — аргентинский писатель, поэт, драматург и публицист. Преподавал литературу в университете Мендо- сы, работал переводчиком, участво- вовал в антиперонистском движении. С приходом генерала Перона к власти был уволен из университета и с 1951 лишен аргентинского гражданства. Вплоть до 1983 находился в вынужденной эмиграции во Франции. Основные произведения: "При-сутствие" (1938, сборник), "Короли" (1949, драматическая поэма), "Бес- тиарий" (1951, сборник), "Конец игры" (1956, сборник), "Секретное оружие" (1959, сборник), "Выигрыши" (1960, роман), "Жизнь хронопов и фамов" (1962, сборник), "Игра в классики" (1963, роман), "Все огни — огонь" (1966, сборник), "62. Модель для сборки" (1968, роман), "Вокруг дня на 80 мирах" (1968, сборник), "Последний раунд" (1969, сборник), "Памеос и меопас" (1971, сборник), "Книга Мануэля" (1973, роман), "Восьмигранник" (1974, сборник), "Тот, кто здесь бродит" (1977, сборник), "Некто Лукас" (1979, сборник), "Мы так любим Гленду" (1980, сборник), "Вне времени" (1982, сборник), "Только сумерки" (1984, сбор-ник), "Экзамен" (1950; 1986 — издан, роман). Первый рассказ К. "Захваченный дом" был напечатан в "Anales de Buenos Aires" (1946) Борхесом, которого сам К. считал своим учителем. Основная тема интеллектуально-литературной дея-тельности К. — возможности пе-реплетения и сочетания в жизни фантастического и реального: если позиция Борхеса, как правило, социально индифферентна, и темы его творчества разворачиваются по ли-нии "текст — текст", то для К., лич- ностно включенного в социально-политическую практику, наибольший интерес представляет то, каким образом фантастическое вплетается в текстуру повседневной жизни и тем самым взрывает (карнавализирует) ее. Фантастическое носит у К. различные имена (по мысли К., "порой полезно давать много наименований неопределенному явлению, во всяком случае, оно при этом не замыкается в одном понятии и не застывает"). Это Вымысел, Воображение, Игра, Другое, Смех, Литература и т. д. — все то, что стоит по ту сторону заданной и логически выверенной реальности. Относя свое творчество к "жанру фантастики... за неимением другого названия", К. переворачивает оппо- зицию между вымыслом и реальностью и тем самым сближает литера-туру и жизнь. Фантастическое у К. сопринадлежно реальности, ибо "...действительность часто содержит в себе элементы, которые может заметить и опознать только вообра-жение". В конечном итоге Фантастическое в плане выражения являет собой, по К., другие, возможные миры, подлинную реальность, "окончательную правду жизни", а в плане производства и экономики — это креативная практика, линия ускользания от рационализированной и стандартизированной цивилизации "Большой Привычки". Таким образом, критика К. "массового общества" совпадала с критикой буржуазной калькулируемой рацио-нальности. Разум понимается К. как ошибка "в самом начале начал", как ловушка, поскольку он, по мнению К., скорее оправдывает реальность, нежели дает ключи к пониманию ее развития: "...разум служит нам, лишь когда мы препарируем дейст-вительность, находящуюся в состоя-нии покоя... но никогда не помогает выпутаться из внезапно разразивше-гося кризиса". По К., необходимо отказаться от империализма рассудка, покоящегося на бинарном мышлении и псевдодиалектической дихотомии, и перейти на мышление по аналогии, поэтизировать мир. Как подчеркивал К., "...между Инь и Янь — сколько эонов? Между "да" и "нет" — сколько "может быть"? Все это литература, другими словами, беллетристика. Но что нам проку от правды — истины, которая служит успокоению честного собственника? Наша возможная правда должна быть выдумкой, другими словами, литературой, беллетристикой, эссеистикой, романистикой, эк-вилибристикой — всеми истиками на свете. Ценности — истики, свя-тость — истика, общество — истика, любовь — самая что ни на есть истика, красота — истика из истик." Смысл поэтизации действительности заключается, по К., в том, чтобы любую вещь, любое явление этого мира сделать "истикой". Тем самым К. предлагает парадоксальный вариант "бунта против абсурда" — абсурда, заключающегося "в подозрительной нехватке исключений из правил". Пути поэтизации действительности, по К., разнообразны. Фантастическое утверждает себя через вторжение ирреального: излюбленные сюжеты К. — Превращение ("Время от времени меня рвет крольчонком. Нельзя же по этой причине отказы-ваться от жизни у кого-то в доме, и мучиться стыдом, и обрекать себя на затворничество и постоянное молчание."), а также Воплощение Вы-мысла, когда мир подстраивается под историю, про него рассказанную (например, новелла "Непрерывность парков" — аллюзия на "Сад расходящихся тропок" Борхеса). Поэтизация мира может, с точки зрения К., исходить также и от самого человека — например, "хронопа", живущего вне логики традиции, по своим правилам и в своем времени: "Ма-ленький хроноп искал ключ от двери на тумбочке, тумбочку — в спальне, спальню — в доме, дом — на улице. Тут-то хроноп и зашел в тупик: какая улица, если нет ключа от двери на улицу!" Данный тип юмора основан на "патафизике", т. е. шутовской "науке" о превнесении хаоса в порядок, изобретенной А. Жарри. Патафизика, объединяющая в себе игру и смех, принимает вид как безобидной шутки,так и радикальной провокации и эпатажа культуры ("Книга Мануэля"). Литература, согласно К., — тоже вымысел, но не репрезентация реальности, а ее часть; и именно поэтому, считает К., нельзя писать по-старому, необходимо уйти "прочь от традиционного пове-ствования, к поэтическому образу событий". Следовательно, литература сама должна разрабатывать свою возможность, что означает ее постоянную проблематизацию — "литература может быть литературой, только разрушая саму себя". Цель этой проблематизации — "возвратить языку его права", очистить слова от прежних проституированных упо-треблений, "заново прожить его, заново вдохнуть в него душу", "не молчать, но играть с языком, убивая в нем фальшь". Итогом деконструкции литературы является, по мнению К., "своего рода роман, где без внимания оставался логический ряд повествования", "роман, полностью антироманный, вызывающий недо-вольство и возмущение, а наиболее проницательным, возможно, открывающий новые пути". К. сознательно самоустраняется как автор и насыщает текст многочисленными скрытыми и явными цитациями, аллюзиями, реминисценциями, в ре-зультате чего повествование утра-чивает линеарность развертывания и не подчиняется какой-либо структурной схеме. Таким образом, текст, фрагментированный и максимально полифоничный, представляет собой "модель для сборки". Такая литература призвана, по К., "разрушить мыслительные навыки читателя", а именно, читателя-самки, "желаю-щего не проблем, а готовых решений"; и сотворить своего — читателя-сообщника, соавтора текста. Однако литература, в понимании К., не должна сводиться к формальным приемам, письмо "не всегда только вымысел или копирование", писатель должен "сохранить контакт с тем, что он намеревается выражать". Литература по К. — это "преследование" подлинной реальности — "другого неба", "другого времени" — того, что скрывается за словами. Литература — это мост в другой мир, в "Yonder" ("вон там"), который есть "не что-то грядущее, некая цель, последняя ступень, конец эволюции. Нет, это то, что уже здесь, в нас. Оно уже ощущается, достаточно набраться мужества и протянуть руку в тем-

Корш 511

ноту". Это "некая фигура, которую надо прочесть", неразгаданная тайна или истина, которая застает врасплох. Yonder — это не конкретные события жизни, напротив "жизнь как комментарий к чему-то другому, до чего мы не добираемся: оно сов-сем рядом, только сделать прыжок, но мы не прыгаем". В этом отношении К. во многом предвосхищает в своем литературном творчестве основополагающие презумпции философии постмодернизма.

Н. Л. Кацук

КОРШ (Korsch) Карл (1886— 1961) — немецкий философ нео-марксистской ориентации. За неор-тодоксальность взглядов К. были осужден Третьим Коммунистичес-ким Интернационалом и изгнан из рядов германской коммунистической партии (1925). Эмигрировал в США (1936). Основные сочинения: "Марксизм и философия" (1923), "Карл Маркс" (1938) и др. Свою творческую деятельность К. посвятил систематическому опровержению несущих теоретических конст-рукций марксизма, идеологических постулатов ленинизма и догматических символов веры того духовного образования 1930-х, которое само-обозначилось как "марксизм-ленинизм". "Новая наука" Маркса, по мнению К., содержала определенные результаты "сугубо эмпирических исследований", посвященных развенчанию современного ему об-щества в контексте экономического анализа последнего. Марксовый материализм, по К., правомерно понимать не как оригинальную метафизику, а, скорее, как одну из версий обоснования человеческого поведения наличным научным материалом. К. была осуществлена многомерная имманентная критика методологии Маркса. Согласно К., марксизм позволительно описывать в рамках ряда атрибутивных ему методологических принципов: принципа"жесткой спецификации" (категориально-по- нятийный комплекс марксовой поли-тэкономии может быть без существенных концептуальных деформаций апплицирован лишь к весьма узким временным интервалам существова-ния буржуазного строя); принципа релятивности (вся совокупность ус-ловий человеческого существования, социальных отношений и природной среды трактуются Марксом не только как изменчивые, но и как объект изменений); принцип критицизма (рефлексия над объектом в марксо- вом духе ориентирована главным образом на его революционное переуст-ройство). Диалектику К. предлагал понимать не как школярскую дис-циплину, философия и ее идейный шлейф — идеологическая надстройка, согласно К., — не некая фикция. Применение этого оружия с учетом конкретной ситуации, в целях раз- решения антагонизма между трудом и капиталом — может являть собой эффективную и грозную общественно-историческую силу. Изыски Ленина в области диалектики,логики и теории познания, результировав- шиеся в теории отражения, К. (на основе скрупулезного знакомства как с текстами анализируемых работ, так и с их реальным профессиональным и мировоззренческим статусом в историко-философской традиции) обозначил как "примитивное, до- трансцендентальное и додиалекти- ческое представление об отношении бытия и сознания". Миф же о воз-можности какой-либо рациональной оптимизации пролетарского сознания и общественной практики рево- люционистского толка посредством "привнесения извне" более зрелых миропредставлений К. оценил как абсурдный, показав и доказав его не-соответствие и конкретным механизмам формирования классового сознания, и реальным историческим процессам. "Диктатура пролетариата", по мнению К., и не могла стать чем-либо иным кроме как "диктатурой верхушки партии над самим пролетариатом".

А. А. Грицанов

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме КОНЦЕПЦИЯ:

  1. Дизайн-концепция
  2. Глава 1. Концепция системы
  3. Глава 1.КОНЦЕПЦИЯ ТИМБИЛДИНГА
  4. Обязательственная концепция
  5. Эволюционная концепция развития
  6. Диалектическая концепция развития
  7. МОДЕРНИЗАЦИИ концепция
  8. Концепция источников средств
  9. МОДЕРНИЗАЦИИ КОНЦЕПЦИЯ
  10. Синергетическая концепция развития
  11. 16.2. Теоретические концепции
  12. КОНЦЕПЦИИ БЮДЖЕТА
  13. 15-4. Концепция рациональных ожиданий
  14. КУЛЬТУРНОГО ОТСТАВАНИЯ КОНЦЕПЦИЯ