<<
>>

КУЛЬТУРОЛОГИЯ

— гуманитарная дисциплина, изучающая куль- туру в совокупности ее цельных ис-торических форм. К., в отличие от философии культуры, не ставит перед собой задачи раскрыть сущностные основания и универсальные принципы культуры как таковой.

Цель К. — реконструкция культурного универсума ("картины мира"), определяющего целостное мировосприятие человека конкретной исторической эпохи. Данная цель реализуется посредством решения следующих задач: анализ целостных синхронных "срезов" культуры; установление системы взаимозависимостей различных ее элементов (от повседневных и массо- видных до неповторимых и уникальных); выявление типологических уз-лов, стягивающих континуальное пространство культуры в относи-тельно замкнутые образования куль-турно-исторических эпох (античность, средневековье, барокко и т. д.); анализ культурно-исторического про-цесса как диалектики преемственно- 528 Кун

сти и взаимозамещения различных символических миров; наконец, рас-крытие природы и форм соотношения "индивид-культура" в качестве двуединой составляющей процессов символического производства, которыми и определяется специфически культурное существование людей.

К. активно использует концептуально-методологический аппарат семи-отической и герменевтической парадигм современной гуманитарной мысли (включая новейшие психо-аналитические, постструктуралистские, аналитические, феноменологические философские течения). Основными методами культурологического познания являются типологический, компаративистский, структурно-функциональный, метод "исторической дополнительности" и т. д. Становление культурологического знания связывается с такими мыслителями, как Данилевский, Шпенглер, Тойнби, разработавшими принципиальные положения о при-роде и специфике цельных истори-ческих форм культуры (культурно- исторических типов, внутренних форм культуры).
С другой стороны, на становление К. как неклассической философии культуры определя-ющее влияние оказали концепции Маркса, Ницше и Фрейда, выявивших различные типы бессознательных факторов культуры и предпринявших попытку связать эти неявные, пронизывающие повседневное су-ществование людей структуры (эко-номического, биологического, лингвистического плана) с остальными культурными феноменами. Культурологические акценты изучения историко-культурного процесса в западной гуманитаристике были расставлены еще в 1930-х представителями школы "Анналов" (Блок, JI. Февр). Со второй половины 20 в. "культурологизация" западных гу-манитарных наук становится все очевидней (различные школы культурной антропологии, психоанализа, культурных исследований и др.). В настоящее время практически к любому заметному в области гумани-тарных наук имени можно прибавить определение "культуролог" (от Э. Сепира до Деррида). Что касается рос-сийской традиции, то не будет пре-увеличением сказать, что с момента формирования национальной фило-софии (1830—1840-е) последняя по существу заявляет о себе в качестве именно культурологического знания, поскольку главной ее проблемой, начиная по крайней мере с Чаадаева, становится выяснение смысла, содержания и перспектив российского культурного типа в контексте его взаимодействия с "Западом", что в конечном счете кристаллизуется в концепцию "русской идеи", интер-претируемой достаточно разнообразно. Столь значимый для развития России вплоть до сегодняшнего дня спор славянофильства и западничества фактически является столкно-вением на едином проблемном поле российского культурно-исторического типа двух культурологических парадигм. Типологически близкими к указанной проблемной постановке являются различные варианты ин-терпретации "белорусской идеи", начиная с Абдзираловича. В 20 в. поле отечественных культурологических штудий расширяется за счет:

(а) углубления проблематики куль-турной типологии, включая не только альтернативу "Россия — Запад", но и противопоставления "Средневековье — Ренессанс — Новое время", "культура — цивилизация", "эли-та — масса" (Бердяев, Флоренский),

(б) тяготеющих к будущему постмо-дернизму моделей (Розанов), (в) опи-рающихся на традицию исихазма и одновременно феноменологически и герменевтически ориентированных символических (имеславских) концепций (Флоренский, Лосев), (г) культурного диалогизма (Бахтин).

Именно на названные модели опирались сыгравшие большую роль в становлении и развитии отечественного культурологического знания работы Лотмана, Аверинцева, А. В. Михайлова, А. Я. Гуревича, Г. С. Кнабе и др. Дисциплинарно и институционально в отечественной традиции К. оформляется с начала 1990-х, что связано с необходимостью найти для культуроведения "средний путь" между крайностями "социальных наук" и "истории искусств". Т. е., с одной стороны, вывести изучение культуры из-под методологической опеки схематизированной социальной философии, рассматривавшей всю историю культуры через призму социально-экономических отношений и классовых антагонизмов; с другой стороны вскрыть внутренний "логос" в истории культуры, пред-ставляемой в виде хронологически упорядоченного набора "творений духа".

А. А. Горных, Г. Я. Миненков КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922— 1996) — американский философ и историк науки, один из лидеров современной постпозитивистской фи-лософии науки. В отличие от логического позитивизма, занимавшегося анализом формально-логических структур научных теорий, К. одним из первых в западной философии акцентировал значение истории есте-ствознания как единственного источника подлинной философии науки. Проблемам исторической эволюции научных традиций в астрономии была посвящена первая книга К. "Ко- перниканская революция" (1957), где на примерах птолемеевской и сме-нившей ее коперниканской традиций К. впервые осуществил реконструк-цию содержательных механизмов научных революций. Коперникан- ский переворот при этом рассматривается им как переход научного сообщества к принципиально иной системе мировидения, что стало возможным благодаря не только внут- ринаучным факторам развития, но и различным социальным процессам ренессансной культуры в целом. Свою конкретизацию и наиболее яркое выражение позиция К. нашла в его следующей книге "Структура научных революций" (1962), которая инициировала постпозитивистскую ориентацию в современной философии науки и сделала К. одним из ее наиболее значимых авторов.

Анализируя историю науки, К. говорит о возможности выделения следующих стадий ее развития: допа- радигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука(внепарадигмальная, научная революция). В допарадиг- мальный период наука представляет собой эклектичное соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ, каждое из которых, отталкиваясь от определенных фактов, создает свои модели без особой апелляции к ка-ким-либо внешним авторитетам. Однако со временем происходит выдвижение на первый план какой-то одной теории, которая начинает ин-терпретироваться как образец решения проблем и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма (дисциплинарная матрица) выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безоговорочно разделяемых членами научного сообщества. Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем в рамках принятой парадигмы ученые стал-киваются с рядом "аномальных" (т. е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Эта ситуация во многом воспроизводит допа- радигмальное состояние научного знания, поскольку наряду со старой парадигмой активно развивается множество альтернативных гипотез, дающих различную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии из веера конкурирующих теорий выбирается та, которая, по мнению профессионального сообщества ученых, предлагает наиболее удачный вариант решения научных головоломок. При этом приоритет той или иной научной теории отнюдь не обеспечивается автоматически ее когни-тивными преимуществами, но зависит также от целого ряда вненаучных факторов (психологических, поли-тических, культурных и т.
п.). Дости- жение конвенции в вопросе выбора образцовой теории означает форми-рование новой парадигмы и знаменует собой начало следующего этапа нормальной науки, характеризующегося наличием четкой программы деятельности и искусственной се-лекцией альтернативных и аномальных смыслов. Исключение здесь не составляет и тот массив знаний, который был получен предшествую-щей историей науки. Процесс принятия новой парадигмы, по мнению К., представляет собой своеобразное переключение гештальта на принципиально иную систему мирови- дения, со своими образами, принципами, языком, непереводимыми и несоизмеримыми с другими содер-жательными моделями и языками. Видимость кумулятивной преемст-венности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, интер-претирующими историю науки в соответствии с установками, заданными господствующей парадигмой. В силу этого достаточно проблематично говорить о действительном прогрессе в истории естествознания. Усовершенствование и приращение знания отличает только периоды нормальной науки, каждый из которых формирует уникальное понимание мира, не обладающее особыми преимуществами по сравнению с остальными. К. предпочитает говорить не столько о прогрессе, сколько об эволюции (наподобие биологической), в рамках которой каждый организм занимает свою нишу и обладает своими адаптационными возможностями. Куновская интерпретация научного прогресса вызвала всплеск критических публикаций, и его последующие работы были связаны с уточнением исходных положений, сформулиро-ванных в "Структуре научных революций". В своей монографии "Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894—1912" (1978) К. анализирует социально-психологические и теоретико-методологические фак-торы революции в квантовой физике, на примере которой показывает парадоксальную перманентность ре-волюционных открытий, психологию гештальт-переключения при со-здании новых научных сообществ. Концепция К. оказала огромное вли-яние на современную философию науки. Обоснованные им историко- эволюционистский подход, антику- мулятивизм, идея о социокультурной обусловленности научного познания (экстернализм), введенные понятия парадигмы и научной революции в значительной степени способствовали преодолению неопозитивистской традиции в философии науки и оформлению постпозитивизма, со-циологии и психологии науки.

Е.

В.Хомич

КЬЕРКЕГОР, Киркегор (Kierkegaard) Серен (1813—1855) — датский философ и писатель. Творчество К., укорененное в интимно-личностных переживаниях и рефлексии самона-блюдения, неразрывно связано с его личной жизнью, к наиболее существенным моментам которой относится: суровое христианское воспитание, проходившее под определяющим влиянием отца, по воле которого К. стал студентом теологического фа-культета, сочетая занятия с увлечением эстетикой и богемным образом жизни; разрыв с невестой, ставший поворотным событием в жизни К., после которого вскоре и начался новый этап в его жизни — творческое затворничество, а также предпринятая им в последние годы жизни страстная полемика с официальной церковью, за которой К. не признавал какой-либо причастности к истин-ному христианству. К. отличался по-разительной работоспособностью (почти все основные произведения: "Или-Или", "Страх и трепет", "Повторение", "Философские крохи", "Понятие страха", "Этапы жизненного пути", "Заключительное ненаучное послесловие к философским крохам" были опубликованы им за четыре года, с 1843 по 1846; в 1849 вышла в свет "Болезнь к смерти") и литературной плодовитостью (один только "Дневник" К. занял 14 печатных томов). Свои труды (исключая "Назидательные речи", носившие характер религиозных проповедей) К. публиковал под различным псев-донимами, созвучными идее произведения. Определенное влияние на мировоззрение К. оказал романтизм (магистерская диссертация К. была посвящена понятию иронии). Прояснение собственных философских позиций осуществлялось К. в русле критики философского рационализма Гегеля. К. подверг критике осно-вополагающий принцип гегелевской философии о тождестве мышления и бытия, указав на его тавтологич- ность и противопоставив ему существование (existenz) как то, что как раз и разделяет мышление и бытие. Постулируя экзистенциальный ха-рактер истины, К. исключает ее из сферы научного знания с его принципами объективности и система-тичности. Объективное мышление ввиду его абстрактности и общезначимости не затрагивает существую-щей субъективности, в которой, по убеждению К., и обретается истина. Философская система, которая может быть построена только с точки зрения вечности, предполагает ис-ключение "истинно конкретного", единичного человеческого существо-вания, чьим определяющим условием является "временность". Полагая в качестве исходного пункта фило-софии не вневременное всеобщее, но саму экзистенцию, К. вместе с тем отрицает способность логического мышления понять ее, что обусловлено разными планами бытия логичес-кого и экзистенциального: а именно возможностью и действительностью (соответственно). При этом решающую роль, по мнению К., играет не-совместимость логики и диалекти-

Кьеркегор 529

ки, что проявляется, прежде всего, в неспособности логики выразить движение, становление. Понимая экзистенцию как нечто по самому существу своему диалектическое, К. противопоставляет гегелевской диалектике как логике бытия и мышления (К. называет ее "количественной") экзистенциальную диалектику ("ка-чественную", по его определению). В последней, "прыжок" — как переход в новое качество — необъясним ("количество" не может быть предпосылкой "качества", а противо-речия непримиримы, ибо "снятие принципа противоречия для существующего означает, что он сам должен перестать существовать"). Диалек-тический аспект проблемы, говорит К., требует мышления иного рода, нежели мышление абстрактное, чистое от собственного существования мыслителя, а именно мышления- страсти, способного на удерживание качественной диалектики существования и предполагающего бесконечный интерес существующего инди-видуума к своей экзистенции. Взяв за критерий энергию отношения человека к Богу, К. выделяет три стадии существования: эстетическую, этическую и религиозную. "Эстети-ческий" человек, в своем стремлении к наслаждению ориентированный на внешнее, не является у К. собственно личностью, имеющей свой центр в самой себе, что высту-пает необходимой предпосылкой бо- гоотношения. Подлинное существование носит этическо-личностный характер. При этом личность как конкретное выступает у К. условием осуществления этического как общего, т. е. имеет этическое (долг) не вне себя, а в самой себе. Этическое содер-жание существования концентрируется у К. в понятии выбора. К. инте-ресует только абсолютный выбор, который, будучи осуществлением свободы, (признаваемой им исключительно в сфере "внутреннего" (InnerlichKeit), означает выбор человеком не "того или другого", но самого себя в своем вечном значении, т. е. грешным, виновным и раскаивающимся перед Богом. Средоточием третьей, религиозной, стадии является у К. мгновение прыжка веры, которое открывает истинный смысл существования, состоящий в абсолютном отношении к Богу, т. е. парадоксальном соприкосновении временного и вечного, что, в свою очередь, является экзистенциаль-ным повторением абсолютного Парадокса: существующего (= временного) вечного, когда Бог существовал в образе человека. Как высшая страсть вера осуществляется, согласно К., вопреки разуму и этическому, утверждая себя через абсурд. Подчеркивая личный характер богоотноше- ния, К. отвергает опосредованную связь с Богом, признавая абсолютную невыразимость опыта веры, вы- ступая тем самым преемником той линии в интерпретации христианства, которая идет от посланий апосто-ла Павла, через философию Тертул- лиана, Августина, средневековой мистики и Паскаля к знаменитому "Sola fide" — "только верой" (спасется человек) — Лютера. Всякий экзи-стенциальный опыт обретает у К. подлинный смысл и относится к сфе-ре истинного существования постоль-ку, поскольку содействует осознанию человеком религиозного значения своей личности (в противоположность существованию неистинному, связанному с рассеиванием субъек-тивности и, следовательно, уводяще-му от Бога). Особое внимание при этом К. уделяет страху, связанному с переживанием личностью своего существования как бытия "лицом к смерти", а также отчаянию как "исходной точке для достижения аб-солютного". Существование, согласно К., требует постоянного духовного напряжения и страдания (в особенности на религиозной стадии). Основные экзистенциальные понятия, призванные описать непознаваемую и немыслимую в своей тайне экзистенцию, не выводятся последова-тельно одно из другого, но взаимообусловлены таким образом, что каждое понятие уже содержит в себе все остальные. Широкую известность философия К. получила только в 20 в., оказавшись созвучной и устремлениям протестантской нео-ортодоксии, и исканиям зарождающегося экзистенциализма. Заострение нравственных и религиозных проблем человеческого существования сближает философию К. с твор-чеством Достоевского. Иррациона- листический пафос философии К., отказ разуму в познании "последних истин" бытия, открывающихся во "внезапности загадочного", совпадает с духом и основной идеей творчества Шестова.

Т. В. Щитцова

КЭРРОЛЛ (Carroll) Льюис (настоящее имя — ДОДЖСОН Чарльз Лут- видж) (1832—1898) — британский писатель, математик, один иэ твор-цов литературы "нонсенса" (см. Нонсенс). Священник (сан диакона — 1861), магистр математики (1857). Преподаватель оксфордского колледжа Крайст-черч. Основные сочинения: "Конспекты по плоской алгебраиче-ской геометрии Чарлза Лутвиджа Доджсона" (1860), "Руководство для изучающих математику" (1864), "Приключения Алисы в Стране Чудес" (1865), "Сведения детерминантов" (1866), "Элементарное руковод-ство по теории детерминантов" (1867), "Фантасмагория и другие стихи" (1869), "Сквозь Зеркало и Что там увидела Алиса" (1871), "Охота на Снарка" (1874), "Евклид и его современные соперники" (1879), "Риф-ма? — Разум?" (1883), "Логическая игра" (1887), "Математические курьезы" (в двух томах, 1888 и 1893), "Сильвия и Бруно" (1893), "Симво-лическая логика" (1896) и др. Ска- зочно-поэтическое творчество К., нашедшее воплощение, в частности, в историях для детей о приключениях Алисы, еще при его жизни под-верглось самым различным смысловым расшифровкам, как в духе реконструкций эпизодов из биографии писателя, так и в ключе описания Оксфордских религиозных дискуссий 1840—1870-х. Так, по мнению богослова Ш. Лесли, символика Стра-ны Чудес такова: Алиса — образ первокурсника-неофита, Белый Кролик — рядовой священник англиканской церкви, Герцогиня — представитель епископата, банка апельсинового джема репрезентирует традиционалистский протестантизм, золотой ключик — ключ Священного писания, двери в зале — английскую Высокую и Низкую церковь и т. п. Мир "Зазеркалья" же, согласно Лесли, может быть подвергнут более детальным и даже персонифицированным интерпретациям: Труляля — Высокая церковь, Единорог — Конвока- ция духовенства, Траляля — Низкая церковь, Белая Королева — доктор Ньюмен, Белый Рыцарь — Гексли, Морж и Плотник — эссеисты и обозреватели, Черный Король — каноник Кингсли, Лев — Джон Буль, Бармаглот — отвратный символ пап-ства и т. п. Интеллектуализм 20 в. еще более усложнил спектр мыслимых подходов к декодировке насыщенных литературными реминис-ценциями и пародиями сказок К. В них, например, стали усматривать: А. Дикинс — пласт пародийной шахматной морали, содержащий сложную метафизическую философию христианского толка; А. Эттелсон — систему закодированных изречений и слов Ветхого Завета; Р. Брэдбери — идеальную модель холодного мира викторианской эпохи (Страна Чудес Алисы у К. или "то, что мы есть"), противопоставленную человеколюбивому Изумрудному Городу (Страна Оз у Ф. Баума или "то, чем мы хотели бы быть") и т. д. Высту-пая как результат эволюции элитарной европейской культуры 19 в., обретения литературы "нонсенса"в версии К. наглядно демонстрировали гармонию, потенциально присущую всякой несообразности; эврис-тический потенциал постижения граней и переходов между рацио-нальным и иррациональным; ка- тартический, очищающий характер бесчисленных логических интер-претаций и смеховых истолкований текстов, выступающих как самодостаточные игровые пространства ментального уровня. Пространственно- временная организация ("хронотоп") сказок К. — сложна и абстрактна: время (текущее как бы во сне) не соотносимо ни с психологическими самоощущениями героев, ни с разверткой их биографий; простран-ство — многомерно (плоскости сна.

зеркального отражения и шахматной игры в "Зазеркалье"), сложно организовано и легко трансформируемо любым мыслимым образом. Словоформный строй произведений К. — компендиум языковых проблем: типичного несовпадения звука и смысла в словах; различения предметов, имен предметов и имен имен предметов; соотношения слов как неразложимых атомов и текста как макетного их единства и т. д. (Именно в этом главное отличие историй К. от "классических" волшебных сказок: в сочинениях К. все осуще-ствляется в сфере языка и посредством языка; это — не столько сказание, сколько составной дискурс, обращенный к читателю.) Так, Делёз в контексте обоснования шизоанализа и исследования в этой связи так называемого "шизофренического языка" истолковывал "бессмысленные стихи" К. как типичное "ши-зофреническое изложение": "Во всех произведениях К. читатель встретит: 1) выходы из туннеля, предназначенные для того, чтобы обнаружить поверхности и нетелесные события, которые распространяются на этих поверхностях; 2) сущностное родство этих событий языку; 3) постоянную организацию двух поверхностных серий в дуальности "есть/говорить", "потреблять/предлагать" и "обозна-чать/выражать"; а также — 4) способ, посредством которого эти серии организуются вокруг парадоксального момента, иногда с помощью "полого" слова, иногда эзотерического или составного". Пример "эзотерического слова" у К., по оценке Делёза, — кэрролловский "снарк" (контаминация англ. shark — акула и snake — змея). Согласно Делёзу, "шизофренический язык" К., явивший собой текстуальную объектива-цию представлений Гёльдерлина об ипостаси языка как "знака, лишен-ного смысла", являл собой (наряду с поисками А. Арто, Клоссовски и др.) альтернативу "традиционным струк-туралистским" моделям поэзии. По Делёзу, К. разработал и основал "сериальный метод в литературе": 1) — Когда обнаруживаются "две версии событий с едва заметными внутренними различиями, которые регулируются странным образом" (например, часы в "Сильвии и Бруно", заставляющие события возвращаться двумя путями: либо посредством умопомешательства, обращающего вспять их последовательный поря-док, либо посредством легких вариаций согласно стоическому предопределению). 2) — Когда находятся "две серии событий, где крупные и при этом все нарастающие внутренние различия регулируются предложениями или же, по крайней мере, звуками и звукоподражаниями" (в соответствии с законом зеркала) — ср. у К.: "...то, что могло быть видимо из старой комнаты, было совсем неинтересным... но все остальное было настолько иным, насколько возможно". 3) — Когда сосуществуют одна серия чистых выражений и одна серия обозначений, характеризующиеся большой несоразмерностью и регулирующиеся эзотерическими словами. Слова эти образуются: а) либо взаимодействием слоговых элементов одного или нескольких предложений, следующих друг за другом: замена оборота "Ваше королевское Высочество" — словом "вашство"; б) либо как формальная фиксация синтеза существования: ни одно из них (например, "Флисс", плод без вкуса, он же Аззигумский Пудинг) не является циркулирующим словом как таковым — они скорее имена, "обозначающие данное слово" или "как слово называется". 4) — Когда серии регулируются "словами-бумаж- никами", сокращающими несколько слов или сворачивающих несколько смыслов: см. слово "Бармаглот" или у К. Jabberwocky — обозначающее фантастическое животное и при этом могущее трактоваться в английском как "плод возбужденного и долгого спора". Фантастика К. органично достраивалась также и иными его исследованиями. В трактате "Принципы парламентского представительства" (1884) К. выстраивал аргументацию по принципу игры двух лиц с нулевой суммой, адекватное математическое выражение которой было осуществлено лишь в 1928 Дж. фон Нейманом. Проблематика логи- ко-математических работ К. (подписывавшихся им как "Доджсон") и сюжеты его сказок (например про то, как "однажды совпадение гуляло с маленьким происшествием, и они встретили объяснение...") органично взаимодополняли друг друга: по мысли Делёза, "все логические работы Кэрролла непосредственно посвящены значению, импликациям и заключе-ниям, и только косвенно смыслу, — а именно, там, где речь идет о парадоксах, с которыми сигнификация не справляется или которые она же сама и создает. Напротив, работа фан-таста направлена именно на смысл и обрушивает на него всю мощь па-радокса. Это как раз соответствует двум состояниям смысла — фактическому и правовому; апостериорному и априорному; одному, в котором смысл косвенно вводится через круг предложения, и другому, в котором он обнаруживается явно, как таковой, посредством разрывания круга и развертки его вдоль границы между предложениями и вещами". Придуманная К. развлекательная математика способствовала выработ-ке качественно нового понимания связи человека и математических за-кономерностей: как способ пробле- матизации человеческих событий и как предположение о том, что последние сами по себе суть условия проблемы. Так, в работе "Динамика части-цы", у К. находим: "Можно наблюдать, как две линии прокладывают свой монотонный путь по плоской поверхности. Старшая из двух благодаря долгой практике постигла искусство ложиться точно между экстремаль-ными точками — искусство, которого так мучительно не хватает молодой и импульсивной траектории. Но та, что моложе, с девичьей резвостью все время стремилась отклониться и стать гиперболой или какой-нибудь другой романтической и незамкнутой кривой... До сих пор судьба и лежащая под ними поверхность держали их порознь. Но долго так не могло продолжаться: какая-то линия пересекла их, да так, что сделала сумму двух внутренних углов меньше, чем два прямые угла...". Произведения К., а также многочисленные философские, логические, психоаналитические, лингвистические и пр. комментарии к ним сыграли значимую роль в эволюции главных философских направлений 20 в. (См. также Язык, Языковые игры, Возможные миры, Шизоанализ, "Охота на Снарка".)

А. А. Грицанов

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме КУЛЬТУРОЛОГИЯ:

  1. КУЛЬТУРОЛОГИЯ
  2. ХАБЕРМАС Юрген (р. 1929) — немецкий философ, социолог и культуролог
  3. ЮНГ (Jung) Карл Густав (1875-1961) - швейцарский психоаналитик, психиатр, культуролог
  4. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
  5. КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРЫ
  6. КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРЫ
  7. АРХЕТИП
  8. АКСИОМЕТРИЯ
  9. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
  10. ДИАЛОГ
  11. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
  12. Понимание культуры
  13. Составить новую программу действий
  14. ТРАДИЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО