<<
>>

ПАСТИШ

(фр. pastiche: от итал. pasticcio — стилизованная опера-попурри) — понятие философии пост-модернизма, содержание которого фиксирует: 1) способ соотношения между собою текстов (жанров, стилей и т.

п.) в условиях тотального от-сутствия семантических либо аксио-логических приоритетов и 2) метод организации текста как программно эклектичной конструкции (см. Кон-струкция) семантически, жанрово- стилистически и аксиологически разнородных фрагментов, отноше-ния между которыми (в силу отсут-ствия оценочных ориентиров) не могут быть заданы как определенные. Исходно, в модернизме (см. Модер-низм), П. интерпретировался как прием пародирования или автопаро-дирования (см. Авангардизм). Пово-рот от модернистского к постмодернистскому пониманию П. фундирован трансформацией его содержания у Манна и Адорно; однако собственно данный переход связан с именем Р. Пойриера, поставившего под сомнения саму возможность в современной культуре пародии в традиционном ее понимании, т. е. предполагающую наличие неуязвимой точки зрения: классики, так называемого "высоко-го стиля", правильного литературного языка и т.
п. (Для сравнения: представитель авангардной "Груп- пы-63" А. Гульельми, видевший в П. "своеобразную пародию", полагал, что "жизни без идеалов, без каких бы то ни было идеалов, не бывает и быть не может".) В указанном контексте взамен концепта "пародия" Р. Пойриер предлагает использовать понятие "самопародия", семантическая разница между которыми за-ключается, по его мнению, в том, что "в то время как пародия тради-ционно стремилась доказать, что, с позиции жизни, истории и реаль-ности, некоторые литературные стили выглядят устаревшими, — лите-ратура самопародии как абсолютно неуверенная в авторитете подобных ориентиров подвергает осмеянию и самое усилие установить правиль-ность посредством акта письма".
Именно этот вектор интерпретации процедуры пародирования и ложится в основу постмодернистской концепции П. Развитие постмодернистской концепции П. связано с творчеством таких авторов, как И. Хассан, Джей-мисон и др. Понятие П. конституирует свое содержание в контексте постмодернистской концепции ин-тертекстуальности — однако это не просто способ бытия стереофонически гетерогенного текста, понятого как палимпсест (см. Интертексту-альность, Конструкция). Так, уже Ч. Дженкс фиксирует характерный для постмодернизма принцип "пара-доксального дуализма или двойного кодирования", предполагающий — при столкновении в одном интертек-стуальном пространстве двух и более фрагментов содержательно и стилис-тически различных "текстуальных миров" — неизбежное возникнове-ние квази-пародийного эффекта, в рамках которого каждый фрагмент "иронически преодолевает" все другие и, в свою очередь, "иронически преодолевается" каждым из них. В этом отношении П. задает аксио-логическое пространство тотальной аутопародии (П. как тип отношения) и одновременно ее результат, поскольку последний в постмодернистской системе отсчета является прин-ципиально процессуальным и не объективируется в финально завер-шенном продукте, т. е. тексте, имеющем определенное значение (П. как тип конструкции). В контексте таких парадигмальных презумпций пост-модернизма, как "постмодернистская чувствительность", предполагающая видение мира как принципиально хаотичного (см. "Постмодернистская чувствительность"), и "закат мета-нарраций", задающий видение культуры постмодерна как организованной по принципу нонселекции (см. Ион- селекции принцип, "Закат метанарраций"), в принципе невозможно консти-туирование понятия "лингвистическая норма". Согласно постмодернистской рефлексии, "распыление... ли-тературы на множество специфических индивидуальных стилей и манер имело следствием языковую фраг- ментаризацию социальной жизни до такой степени, когда утрачивает свою силу сама норма, которая сама становится всего лишь еще одним идиолектом среди прочих" (Джей-мисон).
Это означает и невозмож-ность пародии в традиционном ее значении: по оценке Джеймисона, "чувство, что существует еще нечто нормальное на фоне высмеиваемого", может считаться в современной культуре "окончательно угасшим". В этой ситуации "пародия обнару-живает собственную ненужность: она отжила свое, и этот странный новый феномен пастиша постепенно занимает ее место" (Джеймисон). В постмодернистском своем понимании П. "подобно пародии, является подражанием, пользованием стилис-тической маской", однако принци-пиальное его отличие от пародии, задающее специфику феномена П., заключается в том, что его процессу- альность оказывается эмоционально нейтральной, лишенной энергии отрицания (тогда как пародия отрицает пародируемое) и пафоса утверж-дения (ибо пародия всегда имеет в виду предпочтительную альтерна-тиву пародируемому): по оценке Джеймисона, "это нейтральная прак-тика... подражания без каких-либо скрытых пародийных намерений, с ампутированным сатирическим началом, лишенная смеха и уверен-ности в том, что наряду с аномаль-ным языком... все еще существует некоторая здоровая лингвистическая норма". В подобной культурной среде П., согласно позиции И. Хас- сана, может быть рассмотрен как ин-струмент (метод) борьбы против языка, "лживого по своей природе", а именно против претензий последнего на обладание каким бы то ни было аксиологически выделенным (не только единственно возможным или так называемым "правильным", но и вообще предпочтительным) смыслом. В отличие от модернизма, постмодернизм не борется с кано- ном, ибо в основе этой борьбы лежит имплицитная презумпция признания власти последнего, он даже не ниспровергает само понятие канона — он его игнорирует. В подобном аксиологическом пространстве паро-дия выступает единственным спосо-бом бытия интертекстуального текста: пародист, "предлагая имитацию романа его автором", в свою очередь имитирует роль автора имитации, тем самым "пародируя себя в акте пародии" (И. Хассан). В организаци- онно-гештальтном аспекте П. также выступает как феномен принципи-ально ризоморфный (см.
Ризома) и ацентричный (см. Ацентризм): кон-струкция, организованная по принципу П., не предполагает ни возмож-ности выделенной семантики, ни возможности вертикально выстроен-ных соотношений значений. Очерчивая ареал распространения П. в культуре постмодерна, постмодернизм фиксирует, что он практически не имеет предметных (как и каких бы то ни было иных) ограничений: по оценке Джеймисона, мы можем констатировать "вездесущность П." в современной культуре. (См. также Интертекстуальность, Коллаж, Кон-струкция, Постмодернистская чув-ствительность.)

М. А. Можейко

ПАТРИСТИКА (лат. patres — отцы) — направление философско-тео- логической мысли 2—8 вв., связанное с деятельностью раннехристианских авторов — отцов церкви. Семантико- аксиологические источники оформ-ления П. — античная философия (общерациональный метод и конкретное содержание таких философ-ских течений, как платонизм и нео-платонизм, стоицизм и др.), с одной стороны, и христианская телеологи-ческая доктрина (прежде всего идея откровения, а также семантические фигуры теизма, креационизма, теле- ологизма и др.) — с другой. В эволюции П. могут быть выделены три со-держательных этапа: 1) ранняя П., или апологетика (2—3 вв.), связанная с деятельностью таких авторов, как Юстин (ум. ок. 165, осн. соч.: "Апология" к Антонину Пию и "Апология" к Марку Аврелию, "Беседы с Трифоном-иудеем" и др.); Та- тиан (ок. 120 — ок. 175, осн. соч.: "Обращение к грекам", свод четырех Евангелий "Диатессарон" и др.); Афинагор (ум. ок. 177, осн. соч.: трактат "О воскрешении мертвых" и "Послание" к Марку Аврелию); Тертуллиан; Климент Александрийский (Тит Флавий, ум. до 215, осн. соч.: трактаты "Увещевание к элли-нам", "Педагог", сборник эссе "Стро- маты" ("Лоскутный ковер"), беседа "Какой богатый спасется?"; Ориген. Центральная проблема П. — проблема соотношения христианства с ан-тичным наследием, в рамках решения которой оформились как направле-ние, ориентированное на гармониче-ский синтез христианской идеи от-кровения с философской традицией античного рационализма (Юстин, Афинагор, Климент Александрийский и др.), так и направление, про-кламировавшее их несовместимость и резко дистанцирующее христиан-ство как "мудрость варваров" (Тати- ан) эллинской книжной учености (Татиан, Тертуллиан и др.); идея остро актуализировалась в христианской мистике, ценностно акцентировавшей "искреннее молчание безграмотного простолюдина" по сравнению с изощ- ренно-спекулятивным мудрствованием ученого теолога с его "сладострастием слов" (Иероним) и рассудочностью вместо сердечной веры, а также в про-тестантизме в ранних его версиях; 2) зрелая П.

(3—5 вв.), реализующая себя на греческом Востоке — в дея-тельности каппадокийского кружка: Василий Великий Кесарийский (ок. 330—379, осн. соч.: "О святом Духе", "Шестоднев"), его брат Григорий Нисский (ок. 335 — ок. 394), Григорий Богослов Назианзин (ок. 330 — ок. 390, осн. соч.: "О моей жизни", "О моей судьбе", "О страданиях моей души"), Амфилохий Иконийский и др., синтезировавшие христиан-ское вероучение и философские методы античности; а на латинском Западе — в деятельности Августина. Центральное направление в разви-тии П. этого периода — борьба с ересями (арианство, монтанизм, доке- тизм, монофизитство, гностицизм и др.), что связано с обретением хри-стианством статуса государственной религии и официальной формули-ровкой христианского Символа веры на Никейском Вселенском Соборе (325), конституировавшем основные догматы вероучения. В рамках зрелой П. оформляются тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита ("Ареопагитики"), за-ложившие основы апофатической теологии и христианской мистики в целом; 3) — поздняя П. (5—8 вв.), центрирующаяся на проблеме систе-матизации христианского вероучения. Ключевая фигура — Иоанн Дамас- кин (ок. 675— до 753) — византий-ский богослов и поэт, завершивший систематическое оформление основ христианской теологии; также Ле-онтий (ок. 475—543) на Востоке и Боэций (Аниций Манлий Торкват Северин, ок. 480—524, осн. соч.: "Утешение философское") на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Боэция на античную философскую тра-дицию (прежде всего комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики. Несмотря на то что многие тезисы П. (особенно в раннем ее варианте) были осуждены после принятия Никей- ского Символа веры (идеи Оригена о множественности миров, всеобщем спасении, предсуществовании душ, приоритетности второй ипостаси — Бога-Отца — в структуре Троицы; отрицание Татианом двойственной природы Христа (в "Диатессороне" была опущена земная биография Христа и сведения о его происхождении из рода Давидова) и его доке- тизм — учение об иллюзорности те-лесности Иисуса — см.
Иисус Христос), П. сыграла выдающуюся роль в развитии христианской культуры. В рамках П. были заложены основы систематической христианской тео-логии как в катафатическом (от Климента Александрийского и Оригена до Иоанна Дамаскина), так и в апофа- тическом (от Августина до Псевдо- Дионисия Ареопагита) ее вариантах, сформирован исходный фундамент экзегетики (от Оригена до Григория Нисского), оформлены первые хрис-тианские катехизисы (см. Тертуллиан), введены многие основополагающие понятийные структуры христианской теологии (например, Тертуллиа- ном — касательно структуры Троицы). П. не только значительно способст-вовала содержательной стабилиза-ции христианской догматики, но и существенно повлияла на развитие глубинного психологизма христиан-ства с его рафинированной культурой рефлексивной интроспекции (от Григория Богослова до Августина). Именно в рамках П. окончательно конституировалась концептуально фундаментальная для христианства идея приоритета индивида (см. Пер-сонализм) по отношению к абстракт-ному человечеству(антропология Григория Нисского). Проблематика П. во многом определила проблемное поле как православной (ср. пала- митские дискуссии в рамках исихаз- ма и анализ христологической про-блемы в П.), так и в католической (ср. проблему воли и благодати в па-триотической и антилютеранской литературе) теологии. В целом со-держание П. признано в христианстве (православие и католицизм) важ-нейшей составляющей Священного предания; изучение П. оформилось в рамках богословия в качестве дис-циплинарной патрологии. Многие идеи П. актуализируются в рамках историко-философской традиции, как, например, просветительская интер-претация христианства Климентом Александрийским в контексте гуманизма Ренессанса (Эразм Роттердамский, Т. Мор и др.).

М. А. Можейко ПЕДАГОГИКА (буквально с греческого — вождение детей) — совокуп-ность представлений, знаний, норм, техник и умений, накопленных в культуре относительно процессов взаимодействия взрослых и детей. В зависимости от прагматической аспектизации П. называют: 1. Научную дисциплину, изучающую процессы взросления, окультуривания и социализации детей; 2. Технологи-ческую дисциплину, включающую в себя принципы, правила и нормы, регламентирующие поведение и дея-тельность взрослых относительно детей, а также права и обязанности взрослых во взаимодействии с детьми; 3. Искусство и ремесло специ- альной социальной группы или про-фессионального сообщества, которому общество делегирует взаимодействие с детьми от имени всего общества; 4. Прикладную философию или философию, занимающуюся практи-ческой апробацией нарабатываемых ею представлений и подходов к жизни, человеку, социуму,познанию и практической деятельности; 5. Ре-зультат культурологических, антро-пологических и этнографических исследований различных культур и субкультур, описывающий принятые в данной культуре формы воздейст-вия взрослого сообщества на детей и формы взаимодействия в детском сообществе (народная П.). 1) Научная П. возникает в 17 в. (Я. А. Ко- менский, Дж. Локк), когда было положено начало систематическому изучению процессов взросления, окультуривания и социализации, выявлению и описанию закономер-ностей этих процессов, хотя и до этого существовал богатый, но неоформ-ленный эмпирический и теоретический материал. Для Коменского в описании закономерностей названных процессов определяющим вы-ступал принцип природосообразнос- ти, предполагавший преформизм в индивидуальном развитии ребенка. Развитие трактовалось как развора-чивание имманентно присущих индивиду свойств и качеств. Этапность и закономерность в индивидуальном развитии диктовали нормативность деятельности педагога, обязанного их учитывать в своей деятельности. В таком подходе в предмете научной П. синтезировались знания анатомии, физиологии и психологии ребенка. А исследовательские результаты оформлялись как закономерности физического, умственного или ду-шевного развития (например, умственный возраст и шкала Ж. Вине, учение Гербарта об этапах взросления, психоаналитическая концепция психологических кризисов социали-зации Эриксона). Отказ от идеи пре-формизма и иная трактовка развития связаны с культурно-исторической концепцией Выготского, в которой определяющим выступал принцип культуросообразности, а вместо ис-следований закономерностей разво-рачивания имманентных качеств и свойств индивида выдвигалась задача проектирования зоны ближайшего развития.Физиологические и пси-хологические законы принимаются в этой концепции как материал для проектирования. Альтернативная версия программы научной П. связана с сенсуалистической идеей "чистой доски" — tabula rasa (Локк, Конди- льяк), и, соответственно, принципом ассоцианизма. Исследовательские за-дачи в этом подходе состояли в уста-новлении закономерностей индиви-дуального восприятия, познания и научения. Научные результаты оформ-лялись в ассоциативной психологии (например, Г. Эббингауз), в бихевио- ристких (см. Бихевиоризм) концеп-циях научения (Д. Торндайк, Д. Уот- сон, Б. Скиннер). Третья программа построения научной П. относится уже к 20 в. В этой программе объектом П. выступает не только развитие ребенка и человека, но и культурная коммуникация. П. становится поли-предметной дисциплиной, в которой комплексируются естественнонаучное и гуманитарное знания в их дея- тельностных версиях. Материалом для комплексирования педагогического предмета становятся не только знания из традиционных областей (физиологии, психологии, логики и социологии), но и достижения гер-меневтики, семиотики, антрополо-гии, теории коммуникации и диало-га культур. 2) Как технологическая дисциплина П. организует деятель-ность одного из важнейших социальных институтов, обеспечивающих непрерывность и преемственность культуры — школы. Школа всех уровней является одним из наиболее инерционных социальных институ-тов. Эта черта относится и к учебному процессу, который, по характеристике Тоффлера, несет на себе следы конвейерной организации труда раннего этапа индустриального производ-ства. Изменения и эволюция педаго-гических технологий гетерохронна относительно развития остальных социальных институтов, поэтому школа и вся система образования пе-реживают периодические кризисы обновления и перманентного рефор-мирования. Технологизация всей си-стемы социальной коммуникации как "футурошок" особенно остро прояв-ляется именно в образовании, а П. часто оказывается неготовой отвечать новыми технологиями на очередной вызов. В последние десятилетия все чаще новые технологии образова-ния, обучения и подготовки просто заимствуются сферой образования из других областей, а не разрабаты-ваются в рамках П. За П. остается область обеспечения грамотности (см. Функциональная грамотность). В рамках П. как технологической дисциплины выделаются автономные технологические отрасли: дидактика, методика, программированное обучение и т. д. 3) Трансляция педа-гогического знания как в архаичных, так и в современных видах скорее не технологична, а принимает формы искусства и ремесла. Распространенными литературными жанрами в такой трансляции являются автобио-графии (Августин Блаженный, Петр Абеляр, Коллингвуд, Милль, Сартр), романы воспитания или специальная литература в квазихудожественной форме (Ж.-Ж. Руссо, А. С. Макаренко, Я. Корчак). Педагогическая деятель-ность во многом экземплифицирова- на и уникальна и именно в формах искусства и индивидуального ремесла представлена в своих высших проявлениях. История П. содержит в себе галерею великих учителей от Сократа и Конфуция до создателей школ и направлений в искусстве и науке. 4) Зачастую новые педагоги-ческие системы создавались и вводились философами (Я. А. Коменский, Дьюи), а история П. есть отражение истории философии (Платон, Локк, Руссо, Спенсер, Песталоцци, Кант и др.). Гессен отмечает, что даже самые частные и конкретные вопросы П. возводятся в последних своих ос-новах к чисто философским пробле-мам и что борьба различных педаго-гических течений между собой есть только отражение более глубоких философских противоречий. Такое понимание (вслед за Наторпом) позволило ему назвать П. прикладной философией. 5) В развитии цивили-зации далеко не сразу дети, детский мир и детское сообщество стали рас-сматриваться как самостоятельные участники во взаимодействии с ми-ром взрослых и взрослым сообщест-вом. Только в 20 в. кроскультурные исследования дали возможность увидеть многообразие культурных форм взаимодействия взрослых и детей. Описаны различные варианты народных П. В рамках культурологии и антропологии стали исследоваться как самостоятельно существующие мир детей и детское сообщество. В определенном смысле можно говорить об особой П., существующей в детских сообществах для самих детей, которая с переменным успехом конкурирует со взрослой П. В целом педагогические представления и зна-ния настолько гетероморфны и гетеро- номны, что создание некой целостной общей П. вряд ли возможно. Все по-пытки такого рода либо идеологически тенденциозны, либо представляют собой неоправданный редукционизм. (См. также Воспитание, Гуманитар-ные технологии, Образование.)

В. В. Мацкевич, С. Б. Савелова

ПЕЙН (Paine) Томас (1737—1809) — американский мыслитель, публицист, общественный деятель английского происхождения, один из главных представителей американского Про-свещения. В 1774 прибыл в Америку, приняв позднее участие в Войне за независимость, необходимость которой обосновал в политическом памфлете "Здравый смысл" (1776), а затем в 16 памфлетах под общим названием "Американский кризис". По возвращении в Англию издал книгу "Права человека" (1791 — 1792), представляющую резкую критику Э. Берка и защиту Французской ре-волюции, а также призывавшую к свержению монархии в Англии и ус-тановлению республиканского строя. Бежал во Францию, где был избран в Конвент от жирондистов. После победы якобинцев посажен в Люксем-бургскую тюрьму (1793—1794), где начал и, вернувшись в Штаты, окончил и опубликовал главный труд "Век Разума" (1793—1807, т. 1—3), в котором широко представил свои радикальные и деистические воззре-ния. Это свод политических и фило-софских идей эпохи Просвещения, рассмотренных сквозь призму Аме-риканской и Французской револю-ций, история и манифест идеологии Просвещения в практически-поли- тическом проявлении. Основа всей его философии — вера в Разум, На-уку и Свободу, преодолевающие предрассудки прошлого, и прежде всего религии. И тем не менее П. не был атеистом, веруя в бессмертие души, в чем был близок Радищеву. Однако, не понятый и в Штатах, П. был обречен на одиночество, фило-софские воззрения П. представляют собой форму радикального деизма и метафизического материализма, близкого к французскому, однако без откровенного атеизма. Полити-ческая концепция П. была близка американскому федерализму вкупе с идеями французской Декларации прав человека. Люди, по мнению П., терпят правительство до тех пор, пока оно выражает их волю, в противном случае они обладают правом за-менить его. Эти принципы позднее были скорректированы концепцией равновесия властей.

Э. К.Дорошевич ПЕРЕЛЬМАН (Perelman) Хаим (1912—1984) — бельгийский философ, логик, юрист, профессор. Окончил Свободный университет в Брюсселе. Возглавлял Брюссельскую школу новой риторики (неориторики), сло-жившуюся в 1950-х. Революционность идей П. в области риторики позволила современникам назвать его Новым Аристотелем. Его труды "философия и риторика" (1952), "Новая риторика: Трактат по аргумен-тации" (1958), созданные в соавтор-стве с Л. Ольбрехт-Тытекой, стали началом риторического ренессанса во второй половине 20 в. (см. Рито-рика). П. принадлежит термин "новая риторика". Он является создателем нового направления в риторике — аргументативной риторики. Книга "Новая риторика: Трактат по аргу-ментации" обострила интерес к теории аргументации. В ней указано на различие между доказательством как строгой формально-логической процедурой и обоснованием как ри-торическим приемом убеждения, а также сформулированы основания современной теории аргументации. Положив в основу теории аргументации идею о необходимости разработ-ки логики гуманитарного знания, П. провозгласил основной целью аргу-ментации присоединение аудитории к положениям оратора посредством убеждения. Продолжением наметив-шейся тенденции стал XIII Между-народный философский конгресс в Мехико в 1963, в рамках которого Парижский институт философии ор-ганизовал симпозиум по проблемам философской аргументации с учас-тием П. — П. исследовал проблемы аргументации в юриспруденции, фи-лософии, политике и журналистике. В первую очередь его интересовал вопрос об использовании ценностно- оценочных суждений в решении ряда юридических проблем. Целесооб-разность создания теории аргументации П. обосновывал необходимостью разработки логики гуманитарного знания на основе обобщения реальных приемов изложения философ-ских, исторических, юридических текстов. Из гуманитарно проблема- тизированных текстов-моделей аргу-ментации П. попытался экстрагировать средства рассуждения, которые можно считать убедительными. Не-смотря на то что данные модели ар-гументации не обладают принуди-тельной силой подобной моделям доказательства в математике, все они обладают доказательным ха-рактером и не исключают наличие средств, позволяющих "различить весомость аргументов хорошего и плохого изложения, трактат перво-классного философа и диссертацию новичка". Подобно тому как Фреге и другие логики разработали разно-уровневые исчисленческие модели дедуктивного, а впоследствии и других фрагментов мышления, П. по-ставил целью построение аналогич-ной модели фрагмента мышления, связанного с установлением ценно-стных отношений, и исследование возможностей построения логики оценочных высказываний. Именно оценка (прагматическая, эмоцио-нальная, этическая, эстетическая, нормативная, абсолютная, относи-тельная, позитивная, негативная, критическая — рационально обосно-ванная, некритическая — рациональ-но не обоснованная) отображает факт установления ценности, значимости какого-либо события, явления. Для анализа процесса аргументации в философской и парламентской поле-мике П. и Ольбрехт-Тытека пытались применить формально-логичес- кие процедуры (экстрагирование и селекцию приемов научной демонст-рации), а также методы экспериментальной психологии и социологии (изучение мотивов поведения, потен-циальных стимулов и т. д.), но это не позволило объяснить сущность и рас-крыть состав аргументации. Все обнаруженные приемы "были в большинстве приемами "Риторики" Аристотеля; во всяком случае, его заботы были до странности близки нашим собственным". Но, по утверж-дению П., Аристотель оправдывал право риторики на существование тем, что ритор не всегда может выра-зиться технично и определенно или неспособностью аудитории следовать за его рассуждениями и адекватно воспринимать сказанное. Это озна-чает, что Аристотель основывал риторику на невежестве и неспособности, на необходимости поиска оптималь-ного пути к истине и определенности, не учитывая при этом важности оценочного суждения (мнения), которое индивидуально и базируется на системе ценностей. П. и Ольбрехт- Тытека отождествляют риторику, теорию аргументации, эристику и логику оценочных суждений на ос-новании их общей направленности не на поиск истины, а на выбор пред-почтительного, "когда усвоение идей человеком базируется не на подчинении, а на решении, добро-вольном принятии довода". Концепция П. основывается на убеждении, что риторика в современных услови-ях не должна строиться на ее проти-вопоставлении философии и подчи-нении формальной логике, так как предмет риторики необходимо соот-носить с мнением (Аристотель отно-сит его к сфере правдоподобного зна-ния), а не с истиной. Ценность, как и истина, является не свойством, а отношением между действительностью и выражающей ее мыслью. Ис-тинностный и ценностный подходы к внекогитальной сфере не тождест-венны друг другу, но и не являются взаимоисключающими. Замена интенции истины аристотелевской ри-торики интенцией мнения позволяет изменить характер предмета риторики и сместить акценты с гносеологи-ческого уровня поиска истины на проблемы аргументации. Структу-рирование аргументативной риторики П. позволяет выделить ее ключе-вые понятия, принципы и проблемы: методологическое обоснование кон-цепции, аргументация и ее специфи-ка; оратор и аудитория с определе-нием их возможностей и объемов компетенции; исходный базис(по-сылки) аргументации; выбор, критерий выбора и презентация аргумента; семиотика аргументации; риториче-ская техника аргументации. Компози-ция и содержание неориторической концепции аргументативной риторики П. определяются соответствующим методологическим базисом. Эксплицируя отношение теории аргу-ментации к философским традициям, П. выделяет два типа философских учений: 1) "первуюфилософию" (в ари-стотелевском смысле); 2) "регрес-сивную" философию (прежде всего позитивизм). "Первая философия", включающая онтологию, гносеоло-гию и аксиологию, представляет собой систематизированное учение о мире и человеке, основанное, по П., на концепции "разума одновременно индивидуального и всеобщего, пре-ходящего инструмента вечного познания". Согласно П., метафизическая точка зрения на предмет "первой философии", стремящейся охватить "всеобщность знания" на основе "всеобщих принципов", отвергается и подвергается критике "регрессивной" философией с антиметафизической интенцией, стремящейся к тоталь-ной унификации взглядов, допуска-ющей плюрализм. Принцип пере-смотра в "регрессивной" философии предусматривает повторное обращение к собственным посылкам, их пе-реоценку или опровержение. Неори-торическая концепция П.является оппозиционной позитивистской ло-гике, лингвистической философии и логическому универсализму. В ча- стности, П. выступил против скепти-цизма позитивистов относительно присущности когнитивности оценочным суждениям. Оценочные суждения, даже формулируемые в рамках первичных ценностей, например нравственности, могут стать пред-метом рациональной философии. Идейная программа П. стала анти-подом "картезианской лингвисти-ки". Картезианская философия и ее наследник позитивизм, принимая постулат об универсальных свойствах человеческого разума, предпола-гают в качестве реципиента науки универсальную аудиторию как абст-ракцию отдельных человеческих качеств (интеллект, интуиция,воля, толерантность, желание и т. д.). Сформировалось представление об абсолютном разуме ("абсолютной че-ловеческой разумности"), который, при полном отсутствии склонности к полемике, готов согласиться с любым выводом или решением в пределах логического детерминизма. В модели бескомпромиссного cogito определены формально-логические правила, обеспечивающие неизбеж-ность принятия данного, а не иного хода мысли. П. критически переос-мысливает статику такого рода уни-версальной модели. Исходя из пер-манентности трансформационных процессов, происходящих в системе знаний и убеждений людей, и считая статику модусом (т. е. не считая ее атрибутивной) универсальной моде-ли, он утверждает идею динамики как неотъемлемый атрибут аудито-рии: "У каждой эпохи, у каждой культуры, у каждой науки и даже личности своя универсальная ауди-тория" (П.). П. стремится специфи-цировать понятие аудитории,отойти от классической традиции в понима-нии частной аудитории как конвен- циальной аудитории, т. е. собрания людей, в котором производится речь. Заменяя универсальную ауди-торию частной, П. определяет ее как "единое целое" людей, на которых "оратор стремится повлиять своей аргументацией". Данное уточнение связано с изменившимися условиями, в которых реальная аудитория, являющаяся адресантом аргументации, не совпадает с непосредственным реципиентом-слушателем или реципиентом-читателем. Член пар-ламента, например, обращаясь к спикеру и к коллегам, адресует свои ар-гументы также и к общественности. П. различает логическую и ритори-ческую модели состояния аудито-рии. Логическим он называет уни-версальный тип модели аудитории, ориентированный на говорящего, риторическим — частный тип, ори-ентированный на получателя инфор-мации ("речи"). В логической модели аудитории аргументация осуществ-ляется в закрытой системе категорий, риторическая модель аргументации остается открытой. В ней сохраняет-ся возможность включения новых категорий, допускаются модифика-ции правил рассуждения, пересмотр ранее принятых решений. П. элими-нировал идею демонстрации (логи-ческой формы доказательства) из теории аргументации. Согласно П., доказательства не обязательно пола-гаются на формальную логику и способны быть убедительными, не будучи при этом чисто логическими. Процесс демонстрации П. связывал с формальной логикой, включаю-щей "четко определенные закрытые формальные системы, подобные ма-тематическим". Применение демон-страции, по мнению П., предполагает наличие универсальной аудитории. Допускается, что в мире существуют неоспоримые факты, с которыми, по предположению ритора, аудитория знакома. Даже если фактичес-кой универсальной аудитории нет, оратор при использовании демонст-рации должен иметь ее в виду. В си-туации демонстрации ритор должен принимать во внимание знания, ин-теллект аудитории, но не обязан учитывать любой из других аспектов его аудитории, таких, например, как физический или моральный, так как он говорит с универсальной ау-диторией. Эти аспекты не имеют значения и не влияют на способы репрезентации материала ритором. В системе аргументации наиболее значимой из трех, согласно античной традиции, ораторских жанров — совещательного (политического), судебного и эпидейктического (торжественного), — является эпи- дейктический жанр, проецируемый не на сферу действительного или возможного, а на область оценочных суждений. "Стратегия эпидейктического оратора — это стратегия против будущих возражений" (П.). В эпидейктической речи представлены стратифицированные иерархиче-ские оценочные суждения. Они в большей степени, чем другие оратор-ские жанры, зависят от субъектив-ного фактора, в них реализуется "персонифицированное действие" путем рассуждений о счастье, добре, справедливости и других нравствен-ных понятиях и ценностных категори-ях. Эпидейктическая аргументация, согласно П., является не ораторикой, а теорией перманентно развертывающейся речи в неинституализиро- ванной аудитории. Понятия "оратор" и "аудитория" в риторике П. трактуются иначе, чем в традиционной риторике. Оратор — это "лич-ность, использующая язык", автор устно-письменного текста, аудитория — гипотетико-теоретический конструкт, прогнозируемый оратором. "Развертывание" аудитории в процессе аргументации находится в функциональной зависимости от свойств человека, учитываемых в ходе прогноза. Основная цель аргу-ментации — установление связи (присоединение) аудитории с (к) по-ложениями оратора,основой которого является согласие. Предметом согласия могут выступать презумпции (например, презумпция невиновности), ценности (например, справедли-вость), иерархии (например, превос-ходство справедливого над полезным), а также истины, факты. Тематиза- ция согласия оратора и аудитории определяет характер высказываемого оратором общеизвестного либо предположительного факта (сфера истины или презумпции) либо мнения, разделяемого аудиторией (сфера предпочтений, т. е. иерархия культурных, нравственных и других ценностей) и в любой форме комму-никации предполагает наличие посылок, принятых и одобряемых большинством аудитории, что со-ставляет когнитивный и аксиологи-ческий базис согласия. Возникно-вение проблемы полисемичности выражений требует уточнение их смысла, сопровождающегося импли-цитным соотнесением замысла (цели) говорящего с оценкой слушающего для установления и последующего сохранения согласия, для обеспече-ния параллельности движения мысли говорящего и слушающего. Каж-дый прецедент согласия базируется на топосе ("общем месте"). Топосы согласия представляют собой общие посылки (актуализируемые или под-разумеваемые), имплицитно присущие обоснованию большей части предпочтений и выборов. В неорито-рической концепции П. различает топосы количества, качества, порядка, существования, сущности, лица и ценности, формирующих оценки, а также абстрактные и конкретные топосы. Наиболее значимыми П. считает топосы количества и качества, которые дефинируют соответственно два основных стиля аргументации — классический и романтический. То-посы количества утверждают пре-имущества некоторого предмета на основании количественного превос-ходства (например, согласно мнению Исократа, заслуга измеряется числом людей, которым она принесла пользу). Количественные топосы при-меняются в основном в классическом стиле аргументации для обоснова-ния преимущества существующего положения вещей консервативного порядка, для чего они сочетаются с конкретными ценностями и иерар-хиями. Деонтические рассуждения о нормах поведения также предпола-гают количественные топосы вследствие общепринятой нормы и детер- минируемостью нормы ограниченным числом признаков, с которыми соот-носится деятельность. Качественные топосы определяют романтический стиль аргументации, связанный с идеями модификации и основанный на противопоставлении нового как уникального (идеала) и массового (узуса, лат. usus — обычай). Этичес-кому идеалу классической ритори-ческой традиции П. противопоставляет концепцию идеальной личности: риторика должна формировать скорее судью, чем истца. Приоритет судьи по отношению к истцу определя- ется открытостью первого и закры-тостью второго для аргументов оппо-нирующей стороны. Истец открыт для аргументов противника только в случае их самостоятельного опро-вержения. В большинстве случаев истец заранее знает выводы, и его задача сводится лишь к тому, чтобы отыскать подтверждающие их доводы. Но истец принципиально не эли-минируем из собственного контекста — защитника противоположной стороны, зависим от него Смысл от-ветственности и свободы в человече-ских деяниях и поступках редуциру-ется к непрерывному созиданию новых аргументативных дискурсов, в которых отсутствуют независимые "за" и "против", но непрерывно сози-даются новые системы, объединяющие эти "за" и "против". Отсутствие возможности выбора, альтернативы не позволяет реализовать свободу. "Именно совещательность отличает человека от автоматического устрой-ства. Ее тематика касается таких творений человека, как ценности и нормы, которые стимулируют дис-куссии. Изучение приемов таких дискуссий есть путь к осознанию ин-теллектуальной техники аргумен-тации" (П.). Риторическая техника аргументации раскрывается П. по-средством экспликации сущности аргумента, выявления целевых схем аргументации и классификации ар-гументов. Аргумент он определяет как речевую конструкцию, способную изменить ход мысли реципиента речи, распознаваемую и выделяемую реципиентом и не исключающую рационально-критическую оценку. Например, выбор квалификации факта в ситуации, предложенной Аристотелем: "Орест — убийца матери" или "Орест — мститель за смерть отца", может иметь значение аргумента. Аргумент, сохраняя значимость, не может существовать автономно, так как является неотъемлемым эле-ментом системы аргументации. Ре-чевая форма аргумента определяется выбором слов и их синтаксической организацией. Для понимания аргу- ментативного дискурса важно осознать цель выбора употребляемых слов, выяснить мотивы предпочтений одних слов другим. Синтаксическая структура аргументации прояв-ляется в модальности высказываний (побудительной, желательной, вопро-сительной, утвердительной) и в кон-струировании перехода от обычного, привычного (в рамках узуса) к новому, к иной перспективе рассмотрения предмета (идеалу). Фигуры речи становятся структурными элемента-ми речевой техники аргументации, если и только если изменяют пер-спективу взгляда на предмет. П. раз-личает фигуры выбора, присутствия и объединения. Фигура выбора кон-ституируется при условии, когда го-ворящий направляет мысль слу-шающего на определенный аспект предмета при наличии многих ас-пектов (например, дефиниция, пред-ложенная оратором, реприза или по-вторение, метафора). Фигура при-сутствия позволяет конкретизировать предмет в сознании слушающего (например, ономатопея (греч. onoma — имя, onomatopoiia — производство имен, называние, звукоподражание), амплификация (лат. amplificatio — распространение, увеличение) как использование синонимических оп-ределений, сравнений, образных вы-ражений для усиления выразительности высказываний, повтор, градация, интерпретация и др.). Фигура соединения обеспечивает установление общего взгляда оратора и аудитории на предмет речи (например, диалог, эналлага (греч. enallage — поворот, перестановка) признака, времени или лица (эналлага признака: "нео-провержимая сила доказательств" вместо "сила неопровержимых дока-зательств"), обращение, риторический вопрос). На основании наличия или отсутствия связи между элемен-тами П. разделил аргументацию на ассоциативную (соединяющую) и дис-социативную (разделяющую). Ассо-циативная аргументация строится на семантическом единстве или близости понятий, их систематизации по таксономическому принципу (см. Таксономия), согласно которому значимость (ценность) одного элемента влияет на значимость (цен-ность) других. Например, в выска-зывании "Сильнее тот, кто может поднять больший вес" посредством количественного топоса устанавли-вается связь между силой и способ-ностью к поднятию тяжестей. Диссо-циативная аргументация, напротив, строится на разнородности, несвя-занности элементов. Например, в высказывании "Способность подни-мать тяжести свидетельствует о силе отдельных мышц" посредством ка-чественного топоса констатируется отсутствие связи между элементами аргументации "способность подни-мать тяжести" и "сила отдельных мышц". Диссоциативная аргументация, являющаяся фундаментальным приемом рассуждений преиму-щественно философского характера, должна, по мнению П., стать центром исследовательского интереса по причине ее неразработанности в клас-сической риторике. Функционально-технический, а не гносеологический, как в аристотелевской риторике, подход позволил П. выделить три типа аргументов: 1) квазилогические ар-гументы; 2) реальные аргументы (ос-нованные на структуре реального); 3) "технологические" аргументы (об-разующие структуру реальности). Квазилогическими называются ар-гументы, связанные с формальными процедурами вывода. Структура квазилогического аргумента состоит из трех элементов: 1.1) "общего места" (топоса); 1.2) формальной схемы; 1.3) редукции — операции, позволя-ющей включить в схему данные, сделать их однородными и сопоставимыми. Различаемые П. виды квазилогических аргументов — несовместимость ("несоответствие"), дефиниция (оп- ределение), тавтология, правило вза-имности, подобие, транзитивность, включение ("часть и целое"), разделение ("целое и часть"), сравнение, переходность, вероятность и др. — практически совпадают с составом "внутренних общих мест" традици-онной риторики, восходящих к топо- сам Аристотеля. Например, "в нефор-мальных дискуссиях" квазиаргумент "тавтология" очевиден и желателен как в выражениях "закон есть за-кон", "дети есть дети", "работать так работать, отдыхать так отдыхать", где он должен рассматриваться как схема рассуждения. Квазилогический аргумент "разделения" пред-ставляет собой вывод о целом, которому предшествуют размышления о каждой его части ("если обвиняе-мый действовал не по причине ревности, не по причине ненависти, не по причине корысти, то он не имел мотива убийства"). Аргументы, ос-нованные на структуре реального, на связях между элементами дейст-вительности, направлены на "уста-новление солидарности между при-нятыми суждениями и другими, выдвигаемыми". Они подразделяются П.: 2.1) на аргументы, основан-ные на связи преемственности (по-следовательности); 2.2) аргументы, основанные на сосуществовании. К ар-гументам, основанным на связи пре-емственности, относятся: 2.1.1) праг-матический аргумент (к следствию как к задаче), основанный на причинной связи между фактом и следстви-ем, средством и целью; 2.1.2) аргумент расточительности ("нельзя прерывать начатое дело"); 2.1.3) аргумент направления (разделение пути к цели на этапы и изучение возможных изменений ситуации: "к чему это приведет?"); 2.1.4) аргумент превы-шения, обратный аргументу направ-ления (о бесконечном развитии в избранном направлении). К аргу-ментам сосуществования П. относит: 2.2.1) технику связи и разъединения личности и деяния; 2.2.2) аргумент авторитета ("современная наука ут-верждает..."); 2.2.3) действие и сущность; 2.2.4) символическую связь; 2.2.5) взаимодействие "лицо — речевой акт" и др. Квазилогические аргументы, образующие структу-ру реальности, являются формой обоснования посредством частного случая (прецедента): 3.1) примера; 3.2) иллюстрации; 3.3) аналогии; 3.4) модели (или антимодели). В рам-ках аргументативной риторики П. разработал концепцию риторической коммуникации. Интерпретация основных факторов риторической коммуникации и изложение ее основ-ных концептов трансцендируют обычные переформулировки классической риторики в терминах семиотики, теории коммуникации, современной лингвистики и т. п. Композиция ар-гументации изучается П. в двух аспектах: 1) взаимодействия (interac- tion) и уместности; 2) полноты и из-быточности, которые являются основными формальными свойствами аргументативной риторики П.

С. В. Воробьева, М. Р. Дисъко

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ПАСТИШ:

  1. ЛОГОМАХИЯ
  2. ИРОНИЯ (греч. eironeia - притворство
  3. DEJA-VU (Дежа-вю
  4. КОЛЛАЖ
  5. ПОСТМОДЕРНИЗМ
  6. ИРОНИЯ
  7. "МЕРТВОЙ РУКИ" ПРИНЦИП
  8. РИЗОМА
  9. РИЗОМА(фр. rhizome - корневище
  10. Я
  11. ЯЗЫК
  12. Авторы статей
  13. ДЖАЙНИЗМ
  14. § 3. Субъекты финансового права
  15. § 4. Защита прав субъектов финансового права
  16. § 5. Гарантии защиты и восстановления нарушенных прав субъектов финансового права
  17. § 5. Финансовое право и финансовая политика государства
  18. Глава 4. Финансово-правовые нормы и финансовые правоотношения
  19. § 1. Общая характеристика и виды финансово-правовых норм
  20. § 2. Финансовые правоотношения: понятие, особенности и классификация