<<
>>

ПОНЯТИЙНО-ПРОБЛЕМНЫЕ КОМПЛЕКСЫ

— совокупность раз-личных традиционных и новацион- ных понятий и категорий, связанных общим назначением, ориентированным на фиксацию, всестороннее ис-следование, осмысление и познание определенной проблемы, конкретного предмета (вещи), процесса или явления.

П.-П. К. создаются и трансформируются преимущественно в начальных фазисах познавательного процесса. В дальнейшем они образуют понятийно-проблемные ассоциа-

Поллер 801

ции, которые, в свою очередь, ре-продуцируют и репрезентируют себя (как правило, частично) в соответст-вующих категориально-понятийных рядах, обладающих различной степенью сопряженности.

В. И. Овчаренко

ПОППЕР (Popper) Карл Раймунд (1902—1994) — британский философ, логик и социолог. До 1937 ра-ботал в Вене, с 1946 до середины 1970-х — профессор Лондонской школы экономики и политических наук. Автор и представитель школы "критического рационализма" — по-пытки конструктивного теоретического преодоления логического по-зитивизма (согласно П., методами последнего "уничтожена не только метафизика, но точно так же и есте-ствознание.

Ибо законы природы не более сводимы к утверждениям на-блюдателя, чем метафизические из-речения"). Основные сочинения: "Логика научного исследования" (1935), "Открытое общество и его враги" (1945), "Нищета историциз- ма" (1945), "Предположения и опровержения" (1963), "Объективное знание. Эволюционный подход" (1972), "Автобиография (Поиску нет конца)" (1974), "Ответ моим критикам" (1974), "Личность и ее мозг" (в соавторстве с Дж. Экклсом, 1977), "Реализм и цель науки" (1983) и др. Главной целью философии П. видел изучение роста научного знания, в особенности научной космологии. Последняя являет собой проблему познания мира, включая "нас самих (и наше познание) как частей этого мира". По убеждению П., "чисто метафизические идеи — а поэтому идеи философские — имели величайшее значение для космологии.
От Фалеса до Эйнштейна, от древнего атомизма до умозрений Декарта о материи, от умозрений Гильберта и Ньютона, Лейбница и Бошковича о силах, до таковых Фарадея и Эйнштейна о полях сил, метафизические идеи указывали путь". По мнению П., не существует особого метода философии — есть метод любой рациональной дискуссии с четкой постановкой вопросов и критическим анализом предлагаемых решений. П. предложил принцип фальсификации (принципиальной опровержимости любого утверждения) в противовес принципу верификации. Утверждал органи-ческое единство теоретического и эм-пирического уровней организации знания, а также гипотетический характер и подверженность ошибкам (принцип "фаллибилизма") любой науки. Рост научного знания (в рамках которого особое внимание должно было уделяться, по П., проблемам и их решению) П. трактовал как частный случай общих процессов общественных изменений. История научного познания — это история смелых предположений и их перманент- ных опровержений. В 1940—1950-х именно концепцией "проб и ошибок — предположений и опровержений" П. стремится вытеснить методы индукции: "Мы активно стараемся навязать регулярности миру; мы пытаемся открыть сходства в нем и интерпретировать их в терминах законов, изобретенных нами. Не ожидая посылок, мы перескакиваем к за-ключениям. Последние, может быть, придется отбросить позже, если наблюдения покажут, что они были ошибочны... Удачную теорию мы обретаем... осуществляя скачок к какой-либо теории, а затем испытывая ее с тем, чтобы обнаружить, хороша она или нет". Согласно П., кто гово-рит "наука", тот говорит "прогресс", и наоборот. (В отличие от представителей Венского кружка, П. оценивает "нормальную науку" как развивающуюся и стремится строить мето-дологию, обеспечивающую ее рост.) Достижение единства научного зна-ния, а также приближение к пости-жению истины осуществимы, с точки зрения П., только как результат элиминации ошибок и заблуждений: основанием цельности науки выступает тем самым не заранее "пред- данный" идеал "подлинно научного" языка, а единство самой реальности, осмысляя которую науки всевозрас-тающим образом сближаются между собой.
(Дисциплинарное единство наук, по мысли П., достижимо на базисе методологического единства, обеспечиваемого "критическим ра-ционализмом", и актуализируется в процессе конституирования все более безукоризненных теорий. Степень рационализации, с точки зрения П., задается интенсивностью научных революций.) Наиболее серьезное препятствие на этом пути, в контексте схемы П., — особая спе-цифичность философского знания. По версии П., четкое разграничение философии и науки необходимо для того, чтобы различать спекулятивные принципы натурфилософии и предположения науки. (Отделение научного знания от ненаучного, науки от "метафизики" — или проблему "демаркации" — П. обозначал как действительно актуально значимую в противовес ориентациям на разработку критериев значения.) Технология верификации в данном случае не устраивала П. постольку, поскольку принципам метафизики, как правило, возможно было отыскать подтверждение. Но, по мысли П., установка на объяснение уже из-вестного — уязвимая характеристика и научных гипотез, и метафизических посылок ввиду сопряженного с ней отсутствия эвристической пер-спективности. В этом контексте П. предпочитал разводить не столько науку и философию, сколько догматическое и эвристическое знание. Отвергнув процедуру верификации, П. особо отмечал то, что его интересует репертуар действительного и (в известном смысле) окончательного "оправдания": логическое обоснование одних высказываний посредством других результируется, по его мнению, в беспредельном регрессе. При этом П. предложил осуществление принципиального поворота: отталкиваться не от стратегии под-тверждения, а (в духе концепции оп-ровержения — идеи "огненной пробы" Ф. Бэкона) фундироваться на поиске опровергающих материалов. Согласно П., "утверждения или системы утверждений сообщают информацию об эмпирическом мире, только если они способны приходить в столкновение с опытом; или, более точно, только если они могут систематически проверяться, то есть, так сказать, если они могут быть подвергнуты...
испытаниям, которые могут иметь результатом их опро-вержение". — Это и составило исходный тезис учения П. о фальсификации. Согласно П., данная процедура достаточно однозначна: если совпа-дение опыта и теории (технология верификации) можно истолковать в контексте интерпретации опыта на основе теории, то их расхождение (технология фальсификации) свиде-тельствует о неадекватности выводов и предположений самой реальности, отторгающей их. Привлекательность фальсификации проистекала из ее не-соизмеримо большей однозначности: верификация была способна лишь увеличить меру вероятности нашей субъективной уверенности в собст-венной правоте. Фальсификация по-этому трактовалась П. как путь минимизации количества заблуждений и ошибок и обретения истины. По мысли П., "теория, которую нельзя опровергнуть каким бы то ни было постижимым событием, ненаучна. Неопровержимость — не достоинство теории (как часто думают), но порок". Абсолютизация П. "негативного опыта" фальсифиционизма не избежала недооценки четкого разграничения формальных и содержательных суж-дений, сопряженной с упреками критиков в отсутствии "непредпосы- лочности": как и верификация, про-цедура фальсификации могла быть бесплодно бесконечной в беспредельном диапазоне защитных интерпретаций. Глобальное миропредставление П. (принципиально не онтологического характера) выступало в облике теории трех миров: мира физичес-ких явлений; мира субъективных (ментальных и психических) состояний сознания; мира объективного содержания мышления и предметов человеческого сознания вне познающего субъекта (подтвердившиеся и неподтвердившиеся гипотезы, научные теории, материализовавшиеся проекты и не прочитанные никем книги и т. д.). По П., знание в объективном смысле есть знание без познающего: это знание без знающего субъекта. "Мир" у П. — скорее, метафора для обозначения существования разнокачественных уровней реальности. "Третий" мир нигде не локализован и относительно автоно-мен, ибо любая теория или идея — первооснова для любых немыслимых для ее авторов следствий (самый первый числовой ряд содержал в себе и геометрию Евклида, и всю вос-последовавшую математику).
— Как утверждал П., "...существует много теорий в себе, и аргументов в себе, и проблемных ситуаций в себе, которые никогда не были произведены или поняты и, может быть, никогда не будут произведены или поняты людьми". Этот мир и воздействует на сознание людей, цивилизация есть результат реализации идеальных объектов. Мир первый и мир третий взаимодействуют в процессе интеракции только через второй мир. Человек обретает свою самость (самость — "пилот тела-корабля") в процессе развития. Единственное орудие, на которое человек, по П., генетически запрограммирован, — это язык. Эволюция самости и эволюция языка тесно переплетаются. Общественным идеалом П. выступало "открытое общество", власть разума, справедливость, свобода, равенство и предотвращение международных преступлений. По мнению П., "закрытые общества" (тоталитарные государства) характеризуются верой в существование магических табу, в отличие от "открытого общества", в рамках которого "люди (в значительной степени)научились критически относиться к табу и основывать свои решения на совместном обсуждении и возможностях собст-венного интеллекта". П. подчеркивал, что только лишь учета общественного мнения недостаточно для конституирования общества в "от-крытое": общественное мнение, по П., нередко ошибочно, необучаемо и подвержено манипулированию. Со-гласно П., любые доктрины "общест-венной избранности" возникают как специфическая реакция на тот или иной вид угнетения: доктрина из-бранности еврейского народа возникает в эпоху "вавилонского пленения", доктрина господствующей арийской расы Ж. Гобино выступила ответом аристократа-эмигранта на идею об изгнании Французской революцией "агрессивных тевтон-цев", пророчества Маркса о победе пролетариата появились в период наиболее жестокой эксплуатации рабочего класса в середине 19 в. С точки зрения П., тезис Маркса о том, что классовое сознание рабочих (основанное на единстве и соли-дарности) может быть аккумулировано и сохранено после окончания классовой борьбы и с необходимостью должно и способно пережить породившие его условия и силы, не согласуется как с диалектикой самого Маркса, так и с его теорией о том, что классовое сознание рабочих является отражением тяжелых общественных условий их существования.
То, что человек являлся рабочим, не есть гарантия того, что он всегда будет помнить о солидарности угне-тенных и не будет стремиться к экс-плуатации своих коллег. Пророчества и предсказания Маркса о необходимости и неизбежности пришествия социализма явились, по П., результатом "мышления, основанного на субъективных желаниях, веры в ми-стический коллективизм и иррациональной реакции на ход развития цивилизации". Глобальные теории общественного развития вкупе с со-циальными пророчествами могут ре- зультироваться только катастрофой. Недопустимо формулировать уто-пичную социальную цель и затем по-дыскивать рациональные средства для ее достижения. П. таким образом формулировал запрет на процедуры социальной инженерии коммунистического толка, не трактуя при этом даже "открытое общество" как некий проект, а лишь как своеобычное общественное должное: "Если мы хотим остаться людьми, то для этого есть только один путь, — путь в открытое общество". С точки зрения П., "единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное мно-жество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни, и среди них — история политической власти. Ее обычно возводят в ранг мировой истории, но... это оскорбительно для любой серьезной концепции развития человечества... история политической власти есть не что иное, как история международных преступлений и массовых убийств (включая, правда, некоторые попытки их пресечения)". П. принципиально отвергал "историцизм" "лжепророков Гегеля, Маркса и других оракулов". Историцизм у П. — концепция, согласно которой "область наук об обществе совпадает с областью применения исторического, или эволюционистского, метода и, в осо-бенности, исторического пророчества". История, по П., не имеет смысла: "С нашей точки зрения, не может быть законов истории. Обобщение принадлежит к совершенно иному кругу интересов, который должен быть строго отделен от интереса к отдельным событиям и их причинному объяснению, составляющему дело истории". Только люди, по схеме П., в состоянии придать истории цель и смысл. П. доказывал, что "мы несем полную ответственность даже за те образцы, которые выбираем для подражания". "Историцизм допус-кает, что мы можем пожинать то, что мы не сеяли, убеждает нас в том, что все будет и должно быть хорошо, если мы пойдем в ногу с историей... Он пытается переложить нашу ответственность на историю... Историцизм рождается из крайнего разочарования в рациональности и ответственности наших действий... Историцизм есть попытка подменить надежду и веру человека, которые порождены моральным энтузиазмом и пре-зрением к успеху, некоей уверенностью, основанной на... "человеческой природе" или на историческом пре-допределении... Если мы думаем, что история прогрессирует или что мы вынуждены прогрессировать, то мы совершаем такую же ошибку, как и те, кто верит, что история имеет смысл, который может быть в ней открыт, а не придан ей. Ведь прогрессировать — значит двигаться к некоей цели, которая существует для нас, как для человеческих су-ществ. Для "истории" это невозможно. Прогрессировать можем только мы, человеческие индивидуумы... защищая и усиливая те демократические институты, от которых зависит свобода... и прогресс... Мы должны стать творцами своей судьбы... Отбросив идею о том, что история политической власти нас рассудит, и избавившись от беспокойства по поводу того, оправдает нас история или нет, мы, возможно, достигнем успеха в установлении контроля над властью. Именно таким образом мы... сможем оправдать историю." Мы, по мнению П., "не можем сотворить небеса на земле", надо отказаться от поиска чудодейственной формулы, которая превратит наше развращенное человеческое общество в идеальное "золотое" сообщество. За такими взглядами и надеждами стоит древняя как мир вера в возможность из-гнания дьявола из нашего мира через разрушение государства (анархизм) либо путем ликвидации существующей экономической системы (Маркс). Значимые социальные успехи вполне достижимы, но цель политики в том, чтобы выбирать наименьшее зло из всех мыслимых.

А. А. Грицанов

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ПОНЯТИЙНО-ПРОБЛЕМНЫЕ КОМПЛЕКСЫ:

  1. 3.2. Понятийный аппарат Налогового кодекса
  2. 8. Понятийный аппарат права окружающей среды
  3. 31.6. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРОБЛЕМНЫХ КРЕДИТОВ
  4. 5.3. ПРОБЛЕМНЫЕ КРЕДИТЫ И РАБОТА С НИМИ
  5. Глава 13. "Проблемные" группы
  6. 6. Порядок работы с проблемными кредитами
  7. 4. Работа с «проблемными» кредитами как способ обеспечения их возвратности
  8. Глава 5КЛАССИФИКАЦИЯ КРЕДИТОВ И РАБОТА С ПРОБЛЕМНЫМИ КРЕДИТАМИ
  9. КОМПЛЕКС
  10. БОРЬБА С КОМПЛЕКСАМИ
  11. КОМПЛЕКС
  12. Комплекс жертвы
  13. КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕ
  14. ЭДИПОВ КОМПЛЕКС
  15. 1.2. Отрасли экономики и межотраслевые комплексы
  16. Разработка комплекса маркетинга
  17. 2. СТРУКТУРА РЕКЛАМЫ. ЭЛЕМЕНТЫ И КОМПЛЕКСЫ
  18. 1.1 Машиностроение как ведущий промышленный комплекс
  19. Топливно-энергетический комплекс
  20. КОМПЛЕКС (лат. complexus - связь, сочетание