<<
>>

ПРАВДА

— в русской народной и философской культуре — узловое синтетическое понятие, обозначающее абсолютную истину, дополнительно фундируемую предельной персональной убежденностью ее ав-тора.

Конституируя дополнительные "измерения" к истине, "П." в русскоязычной традиции выступает синонимом слов: "закон", "справед-ливость", "правосудие", "обет", "обещание", "присяга", "правило", "заповедь" и т. п. (например, "Русская П." как правовой кодекс Древней Руси; "П." у П. И. Пестеля). Понимаемая и принимаемая как итог и результат общения человека и Бога, "П." артикулирует собственное Божественное начало, в отличие от истины как действительности, как начала человеческого — см. Псалтырь: истина "от земли восходит", П. же "с небес принимается". (Ср.: В. Даль, Флоренский выводили "истину" от "естины" — "есть", т. е. принадлежит самому сущему.) Вы-ступать ("стоять") за П. в России, как правило, означало защищать, отстаивать истину, которой необходимо добиваться. Постижение истины (при условии осмысления суще-ствования еще и "П.") выступает процедурой жизнедеятельности, ком-понентом цельного человеческого бытия (а не функцией "познающего субъекта"): гносеология становится "гносеургией", предполагая одно-временную трансформацию самого постигающего.
(Ср.: Живознание.) Истина оказывается в этом контексте в известном смысле "подчиненной" П. (П. нормативна: задает модель- стратегию действия-долженствования — ипостась должного; истина дескриптивна: задает модель сущего.) Сложность и неоднозначность статуса истины в культуре порождали в историко-философской и куль-турной традициях ряд проблем, не находивших адекватного разрешения. Еще Юм отмечал нетрадицион- ность взаимосвязи дескриптивного и нормативного: как оказалось, посредством логики невозможно пе-рейти от утверждения со связкой "есть" к утверждению со связкой "должен"; дополнительно необходимы внелогические процедуры.
Согласно Канту, человеку неизбывно свойственны симуляция и притвор-ство, приобщающие его к массиву культуры. Различая "ложь" и "не-П.", Кант полагал, что процедура "умал-чивания" может результироваться либо ложью, либо не-П. По мысли Канта, когда мы обещаем открыть некую истину и формулируем ложное утверждение, мы творим ложь; в том же случае, когда нас принуждают открыться, побуждают к от-кровению, не имея на это соответствующего права, наше умолчание или уклончивый ответ явятся всего лишь не-П. (По поводу мыслей Канта о том, что голос категорического импера-тива — глас Божий, а голос "вещи в себе" может быть верно понят человеком лишь тогда, когда он будет трансформирован в язык принципов всеобщего законодательства, Фло-ренский писал: "Платон в "Законах" все думает об организации жизни ради духа, а Кант в "метафизических началах естествознания" говорит о внешнем знании в сущности ради внешней жизни, ибо техника и есть продукт науки... Платон — богач и аристократ. Кант — бедняк и плебей; но Платон вращался во всех кругах, ища достойных, а Кант искал состоятельных и аристократических знакомств... Платон — поэт, весь пронизан эротическим волнением и борется со своей чувственностью, одухотворяя ее; Кант — сух, чужд эросу, скопец, но весьма заботится о комфорте, столе и состоянии. В пределе — Платон ищет Богочело- вечества, аКант — человекобожник. Платон всегда и во всем благороден... Кант же... всегда филистер. Платон ищет святости, Кант же — корректности".) С точки зрения Ницше, ложь — атрибут жизни как таковой; истина, по Ницше, — всего лишь "стадная ложь", живущая и в-не условий, ее породивших. Задавая ряд ключевых философских вопросов 20 в., Ницше утверждал "ложь" и в статусе этической, и в качестве риторической фигуры: используя язык, человек у Ницше "необходимо" лжет (см. Аналитическая философия, Рассел, Язык, Языковые игры). В рамках русской философии и в пределах российской ментально- сти поиск П. выступает несущей конструкцией всего философского творчества и социально-политической деятельности.
Совмещающая в себе идеал теоретической (научной) истины, требование социальной (а не только персональной) справедливости, а также горизонт высокой акту-ально-активистской нравственности ("жить по совести", "жить не по лжи" у Солженицына), П. может быть правомерно истолкована как центральный регулятивный миро-воззренческий, гносеологический и нормативный принцип русской духовности. Ориентация на П. (в кон-тексте ее неизбывного противостояния то ли государственной власти, то ли различным воплощениям Великого Инквизитора) в существенно значимой мере присуща русским христианским мыслителям и фило-софам (протопоп Аввакум, Бердяев и др.); русским социологам-рационалистам (например, Михайловский); русским социалистам (Герцен, Плеханов и др.); русско-российским анархокоммунистам (Бакунин, Кропоткин, Н. И. Махно, в значимой степени — вайнахское освободительное движение 19—20 вв.). Безусловно, особняком в этом ряду стоит понима-ние П. как продукта идеологического препарирования и мировоззренческой возгонки истины в интересах тоталитарного режима: феномен ленинской "Правды" как официально-культовой газеты 1920—1980-х в СССР, неукоснительно отражавшей с середины 1920-х немыслимо широкий диапазон реальных колебаний "генеральной линии" партии большевиков (см. Большевизм, Марксизм-ленинизм). — Ср. у О. Ю. Мандельштама: "Жесткая партийная девственница — Правда — Партия". Историческую неоднозначность за-мещения установкой на П. процедур коммуникации в режимах диалога и полилога, только и способных гар-монизировать социальные отношения и минимизировать общественные конфликты (см. Открытое общество), отмечал еще Розанов. Он писал: "Во всем славянофильстве и бесчисленных его полемиках нельзя найти ни одной злобной страницы, — и бедные славянофилы только именно "вскрикивали", когда палачи — по-истине палачи! — западнического и радикального направления жгли их крапивой, розгой, палкой, колом, бревном... Да, это мученики русской мысли: в полемике со Страховым "торжествующий" Соловьев со своим тоном "всегдашнего победителя" был мучителем.
Страхов — спорил, строил аргументы; Соловьев хорошо знал, что дело "в настроении", и, не опровергая или слегка опровергая аргументы, обжигал противника смехом, остроумием и намеками на "ретроградность" и "прислужничество правительству" как покойного Данилевского, так и"недалеко уже до могилы" Страхова. Во всей этой полемике, сплетшей наиболее луч-ший, т. е. наиболее либеральный, венок Соловьеву, он был отвратителен нравственно... Жажда потушить чужое лицо (воистину "человеко-убийца без искони") была пожираю- ща в Соловьеве... В нем глубочайше отсутствовало чувство... радости о другом и о достоинстве другого".

(Ср. с выводом Флоровского, согласно которому "основной недуг русско-го "Ренессанса"состоял в"деперсонализации человека" и фетишизме "свободных понятий") ("Пути русского богословия"). Историческая и контекстная подвижность границы между истиной и ложью сделала очевидным эвристическое преиму-щество триад типа "П. — истина — ложь" перед бинарной оппозицией "истина — ложь" как для представителей европейской гуманитарной традиции, так и для космополитически ориентированных интеллектуалов всего мира. Так, по версии В. П. Руднева, оппозиции "П. — не- П.", "истина — ложь" и т. д. предпо-чтительнее (что особо заметно на примере современной России) рассматривать в интервале вербальных оборотов "на самом деле" и "как бы". Согласно Рудневу, "на самом деле" — это понятие, присущее поколению 1960-х, преуспевшему в 1970-е, — генерации позитивно мысливших физиков, кибернетиков, семиоти- ков-структуралистов. Они веровали в истину "в последней инстанции", которую было осуществимо описать адекватно. Их идеалом выступали логический позитивизм и верифика- ционизм; внешняя реальность наделялась самодовлеющей ценностью; эта реальность и описывающие ее тексты полагались разведенными в бинарную оппозицию и изоморфными. (См., например, Верификация, Фальсификация, Венский кружок, Шлик.) "Как бы", по Рудневу, — атрибут словесной палитры поколения 1980-х, не реализовавшегося в 1990-е, — современников (с учетом задержек в процедурах межкультурной трансляции соответствующих произведений) постструктурализма и постмодернизма, явивших собой продукт и (в известном смысле) жертву концептуального манипуляциониз- ма.

(Ср. с зафиксированной В. Е. Кеме- ровым "сослагательной метафизикой" середины 1990-х, конституирующей менталитет на постсоветском куль-турном пространстве в парадигме "как бы".) Культовыми фигурами зтой возрастной генерации выступали Р. Барт, Деррида и Фуко; ее привлекали и манили семантика возможных миров, стратегии неуверенности и неопределенности, сулившие большую интерпретационную глубину. С точки зрения представителей данного поколения, текст и реальность тесно переплетены; реальность менее фундаментальна, нежели тексты; к универсуму приложимы лишь многозначные логики, сопряженные с многозначностью смыслов; ими отрицается процедура отрицания как таковая, ибо сомнение само по себе — избыточно фундаментально. Вероятно, справедливо предположить, что П. в "подлинном" смысле не может и не должна рассматриваться и — более того — в принципе не может отыскиваться вне структур общения и коммуникации. Так, сам Бог, с одной стороны, есть "истина" (Иерем. 10:10), с другой — Иисус Христос как Сын Божий, как Слово Бога, ставшее плотью, несет людям слово П.: "Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Верьте Мне..." (Ин. 14: 10—11). Абсолют в своих "посюсторонних" яв-лениях вряд ли вправе каждый раз требовать Божественной санкции, он "ныне, присно и во веки веков" будет "вспыхивать" в глазах Другого, когда контакт с ним будет обретать заповеданный в Евангелиях культурно-интимный градус. В ра-курсе постмодернистских представлений соотношение "истина — П." в контексте текстуально-коммуни-кативной природы подобных феноменов оценивается, в частности, так: "Как можно писать иначе, как не о том, чего не знаешь или плохо зна-ешь?.. Восполнить незнание значит лишь отложить письмо на завтра или, вернее, сделать его невозмож-ным" (Делёз).

А. А. Грицанов

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ПРАВДА:

  1. ЧАСТЬ 3. ПРАВДА О РАЗВОДЕ
  2. 7. Общая характеристика русской правды
  3. 9. Преступление и наказание по Русской Правде
  4. МИФЫ и ПРАВДА о трейдинге
  5. 8. Судебный процесс по Русской Правде
  6. 4. «Техноструктура»: вымысел и правда
  7. Ошибка седьмая. Покидающий «крысиные бега» в России читает «Правду», а не «Wall Street Journal
  8. 3. Что-то Вы нервничаете… Может тут что-то не чисто? (Практические советы о том, как вести себя при совершении сделки; как определить, что продавец говорит правду; какие признаки свидетельствуют о нечестности продавца; как вывести лживого продавца на чистую воду и т. п.
  9. ВАНДАЛИЗМ (от лат. vandali - вандалы
  10. Не лжесвидетельствуй
  11. Об авторе
  12. Совершенно секретно
  13. ПРИНЦ И МАГ
  14. 4. Источники права древнерусского государства
  15. 13.4. Ответственность за бизнес
  16. Добро и зло.
  17. Содержание