<<
>>

Проблема природы и искусства.

Огромной философско- мировоззренческой проблемой, решавшейся мастером из Винчи, была также проблема соотношения человеческого искусства, понимаемого в самом широком смысле этого слова, и природы.

Выше мы затрагивали ее в связи с рас-смотрением философской доктрины Кузанца. Тогда выяснилось, что, хотя этот великий мыслитель сближал человеческую и божественную деятельность, бесконечное превосходство последней перед первой превращало человека в подражателя природы и находящегося в ней и за ней бога. Иначе выглядела та же проблема у Леонардо, у которого человек выступает перед лицом фактически обезвоженной природы. В сущности, он полностью натурализиро- ван и представляет собой «величайшее орудие природы» [цит. по 84, с. 126]. Вся его деятельность свидетельствует о том, что «там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать с помощью этой же самой природы бесчисленные виды новых вещей» [цит. по 84, с. 323].

Тезис гуманизма о царстве человека фактически превращался у Леонардо в положение о превосходстве человека над природой.

С одной стороны, он ничего не способен сделать без и вне природы. Не способен он, например, делать золото, к чему стремились алхимики, ибо золото принадлежит к числу тех простых вещей, которые способна создавать только природа. Но затем проявляется могущество человека, использующего эти простые природные вещества и создающего бесконечное разнообразие сложных вещей, предметов, творений, которых в самой природе никогда не было и не будет. Культура выше натуры, мог бы сказать Леонардо (ему, конечно, и не снились экологические проблемы наших дней).

Равнодушный к религии своей эпохи, мастер из Винчи все же не доходил до богоборческих утверждений, а скорее подобно Кузанцу, Пико и другим гуманистам стремился только к максимальному приближению человека к богу, говоря, например, что «мы можем в отношении искусства называться внуками бога» [42, т.

II, с. 363]. Но и такое утверждение свидетельствовало о предельной оценке творческих способностей человека, которые именно в создании произведений искусства достигают своей кульминации.

Эстетика Леонардо. Реалистическая сущность эстетики Леонардо связана прежде всего с его убеждением в том, что искусство, как и наука, служит делу познания реального мира. Однако главное дело науки состоит в раскрытии количественных сторон вещного мира. Например, геометрия стремится свести окружность к квадрату, а тело — к кубу, арифметика же оперирует квадратными и кубическими уравнениями. Причем оказывается, что обе эти науки постигают только прерывные и непрерывные количества, но бессильны перед качеством, в котором и заключена подлинная красота природы. Познание качественности доступно главным образом искусству. Качественность означает при этом и конкретность, индивидуальность, неповторимость. В этом гениальный художник видит эстетическо- облагорайшвающую человека функцию природы. Она «столь усладительна и неистощима в разнообразии, что среди деревьев одной и той же породы ни одного не найдется растения, которое вполне походило бы на другое, и не только растения, но и ветвей, и листьев, и плода не встретится ни одного, который бы в точности походил на другой» [83, с. 854].

Познавательная роль искусства выявляется именно в способности художника воспроизвести эту максимальную конкретность и индивидуальность. Первое место среди искусств принадлежит живописи, ибо «глаз, называемый оком души,— это главный путь, которым общее чувство может в наибольшем богатстве и великолепии рассматривать бесконечные творения природы...» [42, т. II, с. 362].

Живопись — самое демократичное из искусств, ибо ее так или иначе понимают все люди, не только грамотные, но и неграмотные. «Живопись — это немая поэзия, а поэзия — это слепая живопись» [42, т. II, с. 363]. В сущности, она выше науки, ибо способна изобразить явление целиком с предельной истинностью самой природы, между тем наука на это не способна.

Тем больше ответственность художника, который с необходимостью руководствуется чувствами, но не должен делать это бездумно, если он подлинный художник.

Трудно назвать художником того, кто, подобно зеркалу, бездумно срисовывает то, что видит. Творческая натура художника проявляется в его способности трансформироваться в любой цвет и любую тональность, которые необходимы для изображения индивидуального и неповторимого. Сила обобщения художника прямо пропорциональна его способности к индивидуализации. Автор «Моны Лизы» (Джоконды), «Тайной вечери» и других бессмертных шедевров живописи дал крайне редкий пример гармоничного соединения гениального живописца и великого ученого. Пропорции человеческого тела он изобразил как великолепный анатом, а неповторимость и красоту человеческой души в своих портретах и картинах — как глубокий психолог и великолепный живописец.

Астрономическое открытие Николая Коперника и его мировоззренческое значение. Важнейшей прикладной и одновременно мировоззренческой естественно-научной дисциплиной едва ли не с начала своего возникновения была астрономия. Уже в древности она сочетала в себе тщательное наблюдение движений небесных светил (и неба вообще) и различное теоретическое, мировоззренческое ос-мысление (обычно включавшее громадный элемент фанта-стического) .

В эпоху Возрождения астрономия переживала период большого подъема. Могучие импульсы, способствовавшие ее развитию, исходили из области мореплавания, приобретшего всемирные масштабы и требовавшего все более точной ориентировки. Ие менее, если не более, важным было воздействие условий, специфичных для этой эпохи. Тогда продолжал действовать календарь, разработанный за полтора тысячелетия до нее, еще в эпоху Юлия Цезаря («старый стиль»). К тому времени в нем накопилось множество неточностей, вносивших порядочную путаницу, например, в столь важную для церковной жизни периодичность наступления христианских праздников. Необходима была его реформа, и уже Николай Кузанский задумывался над ней.

Комплекс астрономических знаний свое наиболее общее выражение получал в господствовавшей с античных времен геоцентрической системе Аристотеля — Птолемея.

Идея геоцентризма, исходившая от Аристотеля, была органическим выражением его финитистской космологии и телеологической философской системы, с необходимостью требовавшей конечного космоса, за пределами которого (за последней сферой неподвижных относительно друг друга звезд, принципиально отличавшихся для земного наблюдателя от передвигавшихся по небу планет) находился божественный перводвигатель. Напомним, что аристотелевская космология, будучи необходимой составной частью его физики, включала в себя также представления о принципиальном различии подлунного, земного вещества, слагавшегося из четырех традиционных стихий — воды, земли, воздуха и огня, подверженных непрерывным изменениям, и неизменного небесного вещества — эфира; об идеально круговых и равномерных движениях Солнца и планет около Земли по особым эфирным сферам; о так называемых интеллигенциях — особо тонких разумных духах, в которых видели главный источник движения планет, при отсутствии действительного понимания физических причин их перемещения в пространстве. Как до Аристотеля пифагорейцами 5 — 4 вв. до н. э., так и после него Аристархом Самосским в 3 в. до н. э. были высказаны ц гелио-центрические идеи устройства нашего космоса.

Однако они не могли быть тогда доказаны. К тому же геоцентрическая система вполне гармонирует с обыденным опытом, ежедневно подтверждающим неподвижность Земли и движение светил, со «здравым смыслом», из которого во многом исходил Аристотель. Вот почему и Клавдий Птолемей, живший в Александрии во II в. и являвшийся великолепным астрономом-наблюдателем, математически осмысливавшим сложные видимые движения светил, принял аристотелевский геоцентризм как незыблемую истину. «Спасая видимость» движения планет вокруг неподвижной Земли и исходя из аристотелевских догм относительно кругового и совершенно равномерного движения небесных светил, Птолемей все же был вынужден изменить, вернее, «уточнить» характер этого движения. Он не придавал существенного значения идее реальности тех сфер, по которым, согласно Аристотелю, планеты обращаются вокруг Земли.

В своем «Великом математическом построении астрономии» Птолемей, проделав колоссальный труд по объединению астрономических идей и материала своих предшественников за несколько веков, согласовав их с собственными наблюдениями, представил движение Солнца, Луны и других небесных светил около неподвижной Земли посредством эксцентриков (кругов, центр которых не совпадает с центром Земли) и эпициклов (малых кругов, по которым обращаются планеты при своем обращении вокруг Земли по основному кругу) столь искусно и математически строго, что впервые в истории астрономии стало возможным предвычисление движений небесных светил и лунных затмений. 4

Астрономические таблицы, составленные на основе труда Птолемея (как им самим, так и средневековыми астрономами, продолжавшими их уточнять и усложнять), служили вполне удовлетворительным пособием по практической астрономии в течение множества веков. При этом мировоззренческое значение для христианско-схоластиче- ских доктрин сохраняла аристотелевская космология, ибо принцип геоцентризма соответствовал их антропоцентрическим представлениям, конечность мира в пространстве выявляла космическую функцию Христа и т. п. По изложенным выше причинам в эпоху Возрождения все более ощутимо развивалось противоречие между принципиальной, мировоззренческой, аристотелевской основой этой фундаментальной астрономической системы и ее прикладным значением, приданным ей Птолемеем. В этих условиях и выступил великий польский астроном и философ Николай Коперник (1473—1543).

.Он учился в Краковском университете (1491 — 1496), в котором тогда было уже весьма ощутимо влияние гума-низма. Особое значение для формирования научных интересов юного Николая имела астрономическая и математическая школа, существовавшая здесь. По завершении образования в Кракове Коперник приехал в Италию, где в течение восьми лет изучал астрономию, философию, медицину и право, овладел древнегреческим языком в университетах Болоньи, Падуи (где он слушал Помпонацци) и Феррары. По возвращении в Польшу Коперник, числившийся на церковной службе, дававшей ему средства к существованию, посвятил жизнь многообразным научным занятиям и административной деятельности.

Но главным делом его научной жизни была астрономия. Уже в Италии, изучив философско-космологические и астрономические идеи античных философов и ученых, он пришел к убеждению в ложности теории Аристотеля — Птолемея. Первым литературным результатом, в котором Коперник в самой общей форме выразил это свое убеждение, было совсем небольшое произведение «Очерк нового механизма мира» пли «Малый комментарий» (примерно 1505 —1507). В последующие годы по мере все более тщательных наблюдений неба, движения ?fq планет это убеждение крепло, получая астрономическую и математическую конкретизацию. Он не скрывал своих воззрений, однако главный труд его жизни «Об обращении небесных сфер» (De revolutionibus orbium соеlestium) был издан лишь перед его смертью.

Главная идея этого великого произведения, положенная в основу гелиоцентрической системы мира, состоит, во- первых, в положении о том, что Земля отнюдь не составляет неподвижного центра видимого мира, а вращается вокруг своей оси, и, во-вторых, в положении, согласно которому она обращается вокруг Солнца, находящегося в центре мира. Вращением Земли вокруг своей оси Коперник объяснял смену дня и ночи, а также видимое вращение звездного неба. Обращением же Земли вокруг Солнца он объяснял видимое перемещение его относительно звезд, а также петлеобразные движения планет, вызвавшие такое усложнение Птолемеевой системы мира. Согласно Копернику, петли, описываемые планетами среди звезд,— следствие того, что мы наблюдаем их не из центра, вокруг которого они действительно обращаются, т. е. не с Солнца, а с Земли. Польский астроном первым установил, что Луна обращается вокруг Земли, являясь ее спутником. Одно только перемещение местоположений Солнца и Земли позволило значительно упростить схему движений планет вокруг нового центра мира.!

Переходя к философским аспектам новой астрономической системы мира, напомним высокую оценку открытия Коперника Ф. Энгельсом, согласно .которому оно стало «революционным актом, которым исследование природы заявило о своей независимости... Отсюда начинает свое летосчисление освобождение естествознания от теологии...» [1, т. 20, с. 347].

Автор «Обращения небесных сфер» в духе эпохи воспринимал свою астрономическую доктрину как философскую. Нужно думать, прежде всего потому, что первоначальную, наиболее общую инспирацию к своему открытию он получил, познакомившись с идеями древнегреческих пифагорейцев (а также косвенно — через «Энеиду» Вергилия и поэму Лукреция Кара). Размышляя о возможной форме Земли, Коперник в III главе первой книги своего труда упоминает о всех тех ее фигурах, которые приписывали Земле первые древнегреческие «физиологи» (этим аристотелевским словом он сам их иногда называет) — от Анаксимандра до Демокрита,— и приходит к заключению, что ее следует принимать как совершенно круглую (что тоже утверждали некоторые античные философы). Другие античные философские идеи, например платоновско-не- оплатоническую идею мировой души, Коперник переос- мысливал в духе своего гелиоцентризма, утверждая в X главе той же книги, что такого рода душой, или правителем мира, называли именно Солнце. В духе телеологизма, столь характерного для органицизма платоновско-аристо- телевской традиции и даже усиленного в схоластической философии, Коперник в том же месте своего главного труда следующим образом обосновывает гелиоцентризм: «В середине всех этих орбит находится Солнце; ибо может ли прекрасный этот светоч быть помещен в столь великолепной храмине в другом, лучшем месте, откуда он мог бы все освещать собой?» [38, с. 59—60].

Приведенный пассаж можно расценить и как проявление многократно зафиксированной нами выше гуманистической паганизации средневекового мировоззрения, которая привела Коперника к астрономической идее гелиоцентризма, радикально подрывавшей космологию, ха-рактерную для этого мировоззрения. Однако его фунда-ментальными реликтами («пережитками») все же оставались главные положения аристотелевско-птолемеевской космологии. Хотя величина Земли, считал Коперник, по сравнению с небом исчезающе мала, а расстояние от Земли до так называемой сферы неподвижных звезд колоссально, сама эта сфера представляет незыблемую границу мира, который, как и у Аристотеля, в принципе остается конечным. Кроме того, орбиты планет и самой Земли в их движении вокруг Солнца остаются точно круговыми, а само это движение — идеально равномерным. Эти умозритель-но-антропоморфные представления, на которые бессилен был еще посягнуть Коперник, заставляли его сохранить некоторую часть эпициклов и эксцентриков, обильно представленных в астрономии Птолемея и его последователей.

Наиболее прогрессивной и радикальной стороной ко- перниканской космологии и астрономии, на основе которых в дальнейшем были преодолены названные выше аристоте- левско-птолемеевские представления, стало глубокое убеждение автора «Обращения небесных сфер» в том, что разработанная им система позволяет «с достаточной верностью объяснить ход мировой машины, созданной лучшим и любящим порядок Зодчим» [38, с. 42]. Выше мы встречались с идеей такой же «машины» у Николая Кузанского, у Коперника же в результате множества наблюдений и их математической обработки эта идея стала значительно более конкретной. Рождалось детерминистическо-механи- стическое мировоззрение в его противоположности телео- логическо-органистическому. Ему предстояло широкое распространение в следующем столетии. Физический взгляд на Землю развивался у Коперника уже и в силу его гелиоцентризма, выдвинувшего в фокус мироздания Солнце и объявившего Землю уже не привилегированной, а «рядовой» планетой его системы, закономерности которой оказывались одинаковыми на всей громадной ее протяженности. Эта радикальная тенденция коперниканской космологии и астрономии стала особо опасной для традиционного христианско-схоластического мировоззрения, ибо подрывала основные его устои, но она проявилась не сразу, а в ходе дальнейшего развития коперниканской астрономии. Для прогресса философско-рационалистического сознания в целом идея гелиоцентризма оказалась весьма плодотворной, стимулировавшей к преодолению чувственной видимости обыденного сознания, уверенного в неподвижности Земли и ежедневном движении вокруг нее Солнца.

Сам автор «Обращения небесных орбит», понимая опасность, которая угрожала его книге (и могла помешать ее публикации), поместил по обычаю той эпохи в начале ее посвящение папе Павлу III. Коперник указал здесь на противоречие его основной астрономической идеи общепринятому геоцентризму. Однако он вместе с тем подчеркнул весьма важную практическую сторону своей системы, на основе которой можно было более успешно вести работу по исправлению календаря. Аргументация Коперника в этом «Посвящении» как бы перекликается с теорией «двух истин» — философской, разделяемой сравнительно немногими специалистами, и религиозно-идеологической, широко распространенной в народных массах. Эта официально-церковная идеология, опиравшаяся прежде всего на Библию и претендовавшая на тотальную истинность, могла если не остановить, то сильно затормозить рождение истинно научной астрономии. Для отражения этой опасности Коперник как своего рода заклятие в самом начале своего главного труда (еще до текста «Посвящения») поместил слова, по преданию, начертанные на воротах платоновской Академии: «Да не войдёт сюда никто, не знающий математики!» Слова эти подчеркивали научный характер всего сочинения, который способны понять только специалисты.

Содержание «Посвящения» и тем более всего труда Коперника свидетельствовало о том, что автор нисколько не сомневался в реальности гелиоцентрической картины обосновывавшейся им астрономической системы. Однако без его ведома во время печатания книги в Нюрнберге лютеранский богослов А. Осиандер (проявлявший интерес к астрономии) написал анонимное предисловие, в котором изобразил новую систему как чисто гипотетическую, лишь позволявшую составлять более простые астрономические таблицы. Автор же самого сочинения, находившийся на смертном одре, не мог опротестовать это предисловие, которое длительное время считалось выражением его собственной позиции. Однако предисловие Осиандера по иронии судьбы несколько смягчило выпады против гелиоцентризма со стороны богословов. К тому же, когда в 1582 г. была наконец произведена реформа календаря (введение «нового стиля» при папе Григории XIII), она могла быть осуществлена в результате астрономических расчетов, основанных на системе Коперника.

ДальнеЗшее развитие коперниканской астрономии Кеплером. Великий немецкий астроном, математик, физик и философ Иоганн Кеплер (1571 —1630) творил уже на исходе эпохи Возрождения. Его астрономические открытия и научные идеи стали одним из важнейших звеньев научного и философского развития нового времени. Как ре- нессансный мыслитель Кеплер весьма показателен тем противоречивым идейно-философским контекстом, из которого вырастали его научные идеи, прежде всего астрономические.

Подобно огромному множеству своих современников Кеплер отдавал солидную дань астрологии, составляя гороскопы, имевшие тогда огромный спрос. В первом своем произведении с длинным названием «Предвестник космографических сочинений, содержащий космографическую тайну об удивительном соотношении пропорциональности небесных кругов, о причине числа небес, их величинах, о периодических их движениях, общих и частных, объясненную из пяти правильных геометрических тел» (1596) Кеплер называл астрологию незаконной дочерью астрономии, которая обязана кормить свою мать, чтобы та не умерла с голоду. Такое заявление было выстрадано едва ли не всей крайне тяжелой жизнью этого выходца из народной среды, бедствовавшего до самой смерти.

Было бы, однако, неосновательно считать, что астрология представляла некий чисто внешний слой мировоззрения Кеплера, служившего целям эксплуатации человеческой глупости. Ведь в астрологии кроме наиболее популярного представления о ней как о «науке», дающей возможность составления гороскопов, предсказывающих индивидуальные судьбы людей, имеется (в «натуральной астрологии») в принципе верная идея взаимного влияния и взаимодействия небесных светил, прежде всего светил Солнечной системы. В наше время эту идею мы не можем и не должны считать достоянием астрологии, но в рассматриваемую эпоху это было именно так. Идея взаимодействия светил,— как увидим, одна из важных идей натурфилософии — выражала в ней исконное органистическое убеждение в господстве в природе неких живых сил и стремлений, в единстве мира и даже универсума. Кеплер в общем разделял эту идею и придавал ей — как в названном выше произведении, так и в «Новой астрономии или небесной физике» (1609) — весьма интересную и плодотворную физическую конкретизацию. Ученый считал, что Земля, как и Солнце, обладает некоей притягательной силой, гравитацией, аналогичной магнетизму (интересно отметить, что термин «инерция» как выражение «лени» планет был введен именно Кеплером). Конечно, Кеплер был далек от открытия закона всемирного тяготения, но сделал шаг в этом направлении.

Однако главный вклад Кеплер внес в астрономическую науку. С юности он стал сторонником теории Коперника. Названное выше первое произведение Кеплера представляло собой результат его раздумий над коперниканской доктриной, в объективности которой он никогда не сомневался (в 1605 г. он указал на Осиандера как подлинного автора предисловия к произведению Коперника). Более века после выхода этого великого произведения нередко самые видные астрономы не решались признавать гелиоцентризм объективной истиной, например известный датский астроном XVI в. Тихо де Браге (1546—1601), в течение десятилетий прослеживавший пути светил и записы-вавший свои наблюдения. В названном первом своем произведении Кеплер, считая идею гелиоцентризма незыблемой, клал в основу своего объяснения пифагорейско- платоновские представления (в особенности зафиксированные в «Тимее»), Одновременно он опирался на неоднократно цитированное выше положение Библии, согласно которому бог все создал в соответствии с мерой, числом и весом. Отсюда развитие Кеплером уже рассмотренной выше идеи о мире как небесной машине, подобной огромному часовому механизму. В «Космографической тайне» автор стремился осмыслить этот космический механизм, привлекая пифагорейско-платоновское учение о пяти правильных многогранниках — четырехграннике, кубе, во- сьмиграннике, двенадцатиграннике и двадцатиграннике, каждый из которых расположен между вписанной в него и описанной вокруг него сферами обращения планет.

Идеи пифагореизма сами по себе, разумеется, не могли породить новые астрономические законы. Однако несомненно вдохновляющее воздействие этих идей на великого математика Кеплера, влюбленного в астрономию и располагавшего огромным эмпирическим материалом наблюдений движения планет Тихо де Браге. Напряженная многолетняя работа над осмыслением этих наблюдений (прежде всего Марса) привела немецкого ученого к открытию двух известных законов движения планет (впервые изложенных в «Новой астрономии»): 1) планеты движутся вокруг Солнца не по идеально круговым орбитам, как это представлялось Аристотелю, Птолемею, да и Копернику, а по эллиптическим (при этом Солнце смещено в один из его фокусов); 2) вопреки тем же астрономам Кеплер установил неравномерность в движении планет по орбитам вокруг Солнца (их скорость в различные промежутки при этом фиксируется математически).

Название третьего важнейшего произведения Кеплера тоже пифагорейское — «Гармонии мира» (1619). Здесь был сформулирован наиболее сложный третий закон Кеплера, установивший математически точную зависимость между временем обращения планет вокруг Солнца и их расстоянием от него. Тем самым единство планетной системы, ассоциировавшееся у Кеплера с пифагорейской идеей гармонии, получило строго научную формулировку. Сама идея пифагорейцев относительно числовой гармонии, которую могут воспринимать мудрецы с особо тонким слухом, к тому времени существовала уже два тысячелетия. Но формулировка математически безупречных законов, управлявших движением светил, была осуществлена впервые.

Ход «космических часов» был отражен в составленных Кеплером «Рудольфинских таблицах», законченных в 1624 г. и дававших возможность наиболее точного предвы- числения движения планет за всю предшествовавшую историю астрономии. За несколько лет до этого Кеплер опубликовал (в трех выпусках) учебник коперниканской астрономии, в котором отразил и свои открытия. Он тут же был внесен в папский «Индекс запрещенных книг». Однако научная астрономия была создана, и с этим должны были считаться последующие естествознание и философия. Какую бы роль ни играло понятие бога, объективно эти открытия углубляли материалистическое мировоззрение.

<< | >>
Источник: Соколов В. В.. Европейская философия XV —XVII веков: Учеб. пособие для филос. фак-тов ун-тов.. 1984

Еще по теме Проблема природы и искусства.:

  1. I. ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПРИРОДЫ И ОБЩЕСТВА
  2. МНЕНИЕ, ЧТО «РЕШЕНИЕ ИХ ПРОБЛЕМЫ – ИХ ПРОБЛЕМА
  3. 46. Аналитика внутреннего мира человека:проблема счастья, смысл жизни, проблема смерти и бессмертия.Творческая жизнедеятельность как выражение личностного начала.
  4. ИСКУССТВО
  5. Наука, мораль, искусство
  6. ИСКУССТВО
  7. ЯЗЫК ИСКУССТВА
  8. ЯЗЫК ИСКУССТВА
  9. Философия искусства
  10. § 4. Философия — искусство
  11. Искусство обольщения