2. Смерть и бессмертие: мифы и реальность

Человек — это существо, ориентированное на поиск смысла жизни, но знающее и переживающее свою летальность.

Чаще всего люди радуются жизни и испытывают страх перед смертью.

В действительности, жизнь и смерть не являются взаимоисклю-чающими процессами. Рождение и летальный исход — это начало и конец, первая и последняя страница драмы под названием жизнь. Более того, смерть — это тень жизни . Жизнь имеет свои этапы. Это детство, отрочество, юность, зрелость и старость.

Детство — это время, когда все еще впереди и все возможно; отрочество — этап самопознания, время социализации через игру; юность — период расцвета и первой пробы социальных ролей, время конфликтов с собой, и с окружающим миром; зрелость — время реализации возможностей и способностей, время состоявшегося выбора профессии; старость — период ухудшения здоровья и подведения итогов.

Каждый возраст имеет свои достоинства и свои недостатки, свои преимущества и свои трудности, свои радости и свои горести, а главное — свое рождение и свою смерть.

Констатация факта начала и конца любого возраста является предпосылкой для вывода о том, что каждая прожитая минута нам уже не принадлежит. Об этом очень хорошо сказал римский философ Сенека в письме своему племяннику: «Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую — на безделье, и всю жизнь — не на те дела, что нужно.

Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том- то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая ее часть

у нас за плечами, — ведь сколько лет жизни минуло, все принадле120

жит смерти.» .

Вероятно в этот период родилась и формула «тетепію mori» — помни о смерти! Нельзя жить смертью, но нужно помнить о ней, чтобы лучше ценить жизнь и максимально разумно использовать отпущенное время.

Безумно растраченное время является достаточным основанием для вывода о бессмысленности жизни при подведении ее итогов в возрасте старости, а также об иллюзорной надежде на бессмертие, которое должно компенсировать то, чего не удалось свершить при жизни.

На протяжении многих веков проблема жизни и смерти является «вечным» объектом философских размышлений. Древнегреческие мыслители в своих учениях стремились в той или иной форме преодолеть традиционное представление мифологии и религии относительно смерти.

В целом, для греко-римской традиции характерен вывод о том, что умение хорошо жить и хорошо умереть — это составляющие одного умения, где начало и конец воспринимаются как две части одного целого.

Ко II в. н. э. о себе заявила христианская традиция. Через Ветхий и Новый завет смерть вошла в мир человека. Страдания и мученическая смерть Иисуса Христа, его воскрешение вселяли надежду в сердце верующего христианина, что смерть не уничтожает человека, а означает его второе рождение, вхождение в новую, неземную жизнь.

Смерть может быть величайшим злом, так как грозит уничтожением человеческого «Я», либо — величайшим благом, поскольку означает переход личности в иной мир, лишенный страданий и несчастий, в котором ей даруется вечное блаженство. Посмертная судьба человека зависит от нравственного содержания его земной жизни и, в конечном счете, всецело находится в руках всемогуще- го Бога, который один только может с точностью определить баланс добрых и греховных деяний человека. Отсюда следует, что человеку остается лишь уповать на милость Божью.

Христианская доктрина не только господствовала в течение долгих веков в решении проблемы жизни и смерти, но она же оказала огромное влияние на осмысление этой проблемы в последующее время, когда рассмотрение заявленной проблемы шло либо в русле христианских идей, либо выступало как попытка их преодоления.

На закате Средневековья и в эпоху Возрождения складывается другая ситуация.

У некоторых мыслителей в период позднего Возрождения проявилось стремление преодолеть религиозное, христианское мировоззрение. Особенно ярко это просматривается в творчестве М. - Монтеня. Французский философ разрушает представление о том, будто идея бессмертия является для всех людей гарантом спокойного существования. Смерть есть большая и важная часть нашего бытия. Вечная жизнь была бы в тягость и нестерпимой, поэтому нельзя, даже вредно закрывать на смерть глаза, ибо она означает действительно конец, хотя и не венец жизни .

Философский рационализм «восходящей» буржуазии смазал остроту проблемы, ибо мудрость свободного человека заключается в размышлениях не о смерти, а о жизни. Это не означает, что его не волнует проблема потустороннего мира. В мире фетишизации товара, денег и капитала не остается места для мысли о смерти.

В первой половине XIX в. философский рационализм и идеалы Просвещения пережили глубокий кризис. В философии зарождаются иррационалистические течения, для которых характерно повышенное внимание к проблеме смерти. Пионером этой традиции стал А. Шопенгауэр. По Шопенгауэру, жизнь — это непрерывное умирание, вечная борьба со смертью, которая в конце концов неизбежно побеждает, а хотение жить, подобно проклятию висит над человеком. Несколько позже, уже в философии экзистенциализма, смерть рассматривается не как последнее пережива- емое событие, а как составная часть самой жизни. Более того, жизнь конкретного человека завершается не смертью вообще, а его собственной смертью .

В истории развития проблемы жизни и смерти в философии прослеживается определенная закономерность. Усиление интереса к ней идет, как правило, параллельно со смещением центра философских исследований на антропологические и этические проблемы, что наблюдается преимущественно в переломные периоды человеческой истории, когда происходит переоценка идеалов, идет переустройство общественных отношений.

В традиционно биологическом смысле смерть есть естественное прекращение жизнедеятельности организма, его обменных процессов и распад структуры.

Современные исследователи (Е. Кюблер-Росс, П. Калиновский, Р. Моуди и др.) выделили пять ступеней освоения смерти неизлечимо больными, знающими о неизбежности своей смерти в ближайшее время:

неприятие приближения смерти (Нет! — Не может быть!);

протест (почему я, а не другой?);

обращение к Богу с мольбой об отсрочке (Только не сейчас!);

состояние депрессии (Похоже, от смерти не уйти);

принятие факта своей летальности (Теперь уже скоро... и пусть будет так) .

На тему «жизнь после смерти» сложилась особая литература «реаниматоров». Рассказы людей, побывавших в состоянии клинической смерти, удивительно схожи. Независимо от религиозных, культурных, цивилизационных различий, они рассказывают о том, что воспринимали, чувствовали, видели и слышали уже после смерти. В записанных исповедях сообщается о странной раздвоеннос- ти сознания. Покойный, наблюдая сразу две грани бытия, не мог вступить в контакт с живыми. Возвратившиеся к жизни называли такие тончайшие детали происходившего вокруг них в момент их смерти, которые невозможно выдумать. Оставаясь свидетелями событий «в подлунном мире», люди уже соприкасались с миром иным.

Записки «реаниматоров» имеют своих апологетов и своих оппонентов, своих оптимистов и своих скептиков. И тем не менее эти записки заставляют пересматривать устоявшиеся представления о смерти, сохраняя ориентир на принцип сомнения и критики. Накопленный эмпирический материал дает основание полагать, что современная наука стоит на пороге важнейших открытий, связанных с проблемой смерти, но это еще не повод для поспешных заявлений о «потрясающих фактах и поразительных свидетельствах».

Если подтвердится вывод, что смерть — это еще не конец жизни, а переход к другой форме инобытия, то это может кардинально изменить смысл жизни людей, повысить меру их ответственности. А стало быть, жизнь в системе «природа-общество-человек» станет более совершенной, чем сегодня.

Но это гипотеза, а в реальности приходится сталкиваться с дискуссиями о праве на смертную казнь и праве на самоубийство в условиях, когда общество демонстрирует неспособность гарантировать индивиду личную безопасность или когда смерть освобождает от мучений.

Можно находить доводы в пользу права общества на смертную казнь, когда преступник, посягнув на чужую жизнь, автоматически вывел себя за скобки «быть человеком», заявив своим поступком, что он уже нечеловек. Стало быть, и отношение к нему должно быть иным, чем к представителю человеческого рода. С другой стороны, любая насильственная смерть противоестественна, ибо жизнь является высшей ценностью в системе общечеловеческих ценностей. А посему, никто не имеет права лишать другого жизни.

Еще сложнее обстоит дело с вопросом о праве на самоубийство. Для человека, уставшего от болезни, смерть скорее благо, чем зло. Иногда смерть несет возможность мужественно умереть, чем бесчестно жить (мучиться). Другими словами, смерть может быть решением дилеммы: ужасный конец или ужас без конца.

Можно понять желание конкретного человека уйти из жизни, но вряд ли можно его оправдать. Не по собственному желанию мы приходим в этот мир. Стало быть, не имеем права и уйти из него по своей воле. Право на жизнь предполагает ответственность за жизнь.