<<
>>

СТОИЦИЗМ

— одна из школ древ-негреческой философии, основате-лем которой был Зенон из Китиона (город на острове Кипр), живший в конце 4 — начале 3 в. до н. э. На-звание получила от имени зала Стоя Пециле, в котором Зенон впервые выступил в качестве самостоятельного оратора.

К числу стоиков относят также Клеанфа — ученика Зенона и его преемника в Стое, и Христиппа — ученика Клеанфа. К более поздней Стое принято относить Диогена из Селевкии (город в Вавилонии), ставшего впоследствии афинским послом в Риме и познако-мившего римлян с древнегреческой философией; Панетия — учителя Цицерона, Посидония, также жившего в Риме одновременно с Цицероном во 2 — 1 вв. до н. э. Перейдя к римлянам, стоическая философия приобретает здесь все более рито-рический и назидательно-этический характер, теряя собственно физичес-кую часть учения своих древнегре-ческих предшественников. Среди римских стоиков следует отметить Сенеку, Эпиктета, Антонина, Ар- риана, Марка Аврелия, Цицерона, Секста Эмпирика, Диогена Лаэртс-кого и др.
В виде полных книг до нас дошли лишь произведения римских стоиков — главным образом Сенеки, Марка Аврелия и Эпиктета, по кото-рым, а также по отдельным сохра-нившимся фрагментам ранних стоиков, можно составить представления о философских взглядах этой шко-лы. Философия стоиков подразделяется на три основные части: физику (философию природы), логику и этику (философию духа). Физика стоиков составлена главным образом из учений их философских предшест-венников (Гераклита и др.) и потому не отличается особой оригинальностью. В ее основе лежит идея о Логосе как все определяющей, всепорож- дающей, во всем распространенной субстанции — разумной мировой душе или Боге. Вся природа есть во-площение всеобщего закона, изучение которого крайне важно и необхо-димо, ибо это одновременно и закон для человека, в соответствии с кото-рым ему следует жить.
В телесном мире стоики различали два начала — деятельный разум (он же Логос, Бог) и разум пассивный (или бескачественная субстанция, мате-рия). Под влиянием идей Гераклита стоики отводят роль активного, все- производящего начала огню, посте-пенно переходящему во все остальные стихии — воздух, воду, землю (как в свои формы). Причем это са-моразвитие мира осуществляется циклически, т. е. в начале каждого нового цикла огонь (он же Бог и Логос) вновь и вновь порождает другие первоначала, которые в конце цикла превращаются в огонь. Рано или поздно, таким образом, совершится ко-смический пожар, все станет огнем; "весь процесс будет повторяться опять и опять, до бесконечности. Все, что случается в этом мире, случалось и раньше и случится вновь бесчисленное число раз". Из мирового Логоса каждый раз изливаются так называемые "осеменяющие ло-госы", которые и определяют природу всех единичных тел. Таким образом, Логос пронизывает собой весь этот мир и управляет его телом, являясь тем самым не только промыс-лом, но и судьбой, своего рода необ-ходимой цепью всех причин всего существующего. Речь идет о косми-ческом детерминизме, в соответствии с которым направление всех природных процессов оказывается строго определено естественными за-конами. Каждое тело жестко включено во всеобщую природу благодаря "его собственной природе", т. е. все вещи суть части единой системы. Надо сказать, что только ранние стоики обращали внимание на этот отдел в своей философии; римские их последователи гораздо больше ак-центировали роль логики и этики. В логике стоиков речь шла по пре-имуществу о проблемах теории познания — разуме, истине, ее ис-точниках, а также о собственно логических вопросах.Говоря о единстве постигающего мышления и бытия, они отводили решающую роль в по-знании не чувственному представлению, а "представлению постигнутому", т. е. "ушедшему назад в мысль и ставшему присущим сознанию". Чтобы быть истинным, представление должно быть постигнуто посред-ством мышления. Разум при этом как бы дает свое согласие на такое представление, признавая его истин-ным.
Стоики много занимались раз-работкой формальной логики, изучали формы мышления в качестве "неподвижных положенных форм", уделяя особое внимание простым и сложным высказываниям, теории вывода и т. д. Однако главной частью их учения, сделавшей их извест-ными в истории философии и куль-туры, была их этика, центральным понятием которой стало понятие до-бродетели. Как и все в этом мире, че-ловеческая жизнь также рассматривается как часть единой системы природы, так как в каждом из людей содержится крупица божественного огня. В этом смысле каждая жизнь находится в гармонии с природой, она такова, какой ее сделали законы природы. Жить согласно природе и Логосу — основное назначение человека. Только такую жизнь, на-правленную к целям, являющимся также и природными целями, можно назвать добродетельной. Доброде-тель — это и есть воля. Находящаяся в согласии с природой добродетель становится единственным человече-ским благом, а так как она всецело заключается в воле, все действительно хорошее или плохое в человечес-кой жизни зависит исключительно от самого человека, который может быть добродетельным при любых ус-ловиях: в бедности, в темнице, будучи приговоренным к смерти и т. д. Более того, каждый человек оказы-вается еще и совершенно свободным, если только он смог освободиться от мирских желаний. Этическим идеалом стоиков становится мудрец как истинный хозяин своей судьбы, до-стигший полной добродетели и бес-страстия, ибо никакая внешняя сила не способна лишить его добродетели в силу независимости его от каких бы то ни было внешних обстоя-тельств. Он действует в гармонии о природой, добровольно следуя судьбе. В этике стоиков мы встречаем элементы формализма, напоминающие этический формализм Канта. Так как все возможные благодеяния не являются таковыми на самом деле, ничто не имеет истинного значения кроме нашей собственной добро-детели. Добродетельным же следует быть вовсе не для того, чтобы делать добро, а наоборот, делать добро надо для того, чтобы быть добродетельным.
Большой интерес и сегодня вы-зывают идеи поздних стоиков — Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия и др., из которых первый был важным сановником и воспитателем будущего императора Нерона, второй — рабом, а третий — самим им-ператором, оставившим нам инте-реснейшие размышления "Наедине с собой", пронизанные идеей терпения и необходимости сопротив-ляться земным желаниям. Рассел говорил, что этика стоиков чем-то напоминает ему "зеленый виноград": "мы не можем быть счастливы, но мы можем быть хорошими; давайте же представим себе, что пока мы добры, неважно, что мы несчастливы". С., особенно в его римской версии, оказал большое влияние своими ре-лигиозными тенденциями на возни-кавшие тогда неоплатонизм и хри-стианскую философию, а его этика оказалась удивительно актуальной в Новое время, привлекая к себе вни-мание идеей о внутренней свободе человеческой личности и естествен-ном законе.

Т. Г. Румянцева

СТОРГЕ (греч. storge — привязан-ность) — одна из разновидностей любви в античной ее классификации, означающая любовь-привязан-ность, особенно семейно-родственно- го типа. Если филия (см. Филия) предполагает в качестве своего ис-ходного шага индивидуальный вы-бор предмета любви, то С. возникает (или не возникает) в контексте уже имеющих место быть коммуника-тивных отношений, сложившихся в силу объективной необходимости вне свободного и сознательного выбо-ра. Традиционной античной моделью С. служили отношения родитель-ской или — соответственно — детской любви, — именно в том плане, что родителей, как и детей, не выбирают. В ситуации С. вначале обрета-ется (посредством детерминации извне) система общения, и лишь затем внутри нее конституируется то или иное отношение к партнеру: он как бы эксплицируется из коммуника-тивного контекста, осознается как личность, достойная любви (как ребенку, инстинктивно привязанному к матери, требуется время, чтобы осознать, что (как) он ее любит). С. не предполагает ни сходства, ни со-ответствия, — вплоть до того, что может быть адресована и не челове-ку даже, но домашнему животному, например.

Если же таковое сходство есть, то С. между родителями и детьми может перерасти в дружбу (любовь как филия). Однако и филия и эрос (как бы он ни был горяч), чтобы стать основой многолетнего общения или семейного счастья, должны перерасти в мягкое тепло С. В отличие от взыскательной филии, требо-вательного эроса (см. Эрос) и обязующей агапе (см. Агапе), любовь-С. позволяет человеку быть таким, ка-ков он есть наедине с самим собой, очерчивая тем самым ареал сугубо приватного человеческого существо-вания. Именно эта, создаваемая С. и оставляющая ощущение жизнен-ного уюта и принятия, укоренен-ность человека в бытие, превращен-ное усилием С. в пригодный для жизни быт, окрашенный очаровани-ем повседневности, — и вызвала ее неприятие со стороны христианства. Нормативная "любовь к ближнему" не предполагает и — более того — не допускает особо выделенной, подчеркнуто акцентированной или доминирующей любви к "своему" ближнему, что аксиологически ис-черпывающе и предельно точно вы-ражено Петром Дамиани: "Ты спе-шишь оставить отца во плоти, // Горнего Отца в небесах взыскуя" (ср. с характерным для христиан-ской парадигмы отказом, которым Бернар Клервоский ответил на просьбу о встрече отцу, принесшему ему в монастырь весть о смерти матери). В 20 в. любовь-С. была положена К. С. Льюисом — в рамках его классификации видов любви — в основу любви-привязанности, кото-рая, по его оценке, будучи "самой скромной" из возможных форм люб-ви, являет свое величие в том, что раскрывает горизонт людской при-емлемости, предоставляя человеку возможность любить другого в его автохтонности — вне своих пристра-стий и вкусов, "ценить добро как таковое, а не только нашу излюблен-ную его разновидность". По фор-мулировке Льюиса, "привязанность смиренна... Мы гордимся влюблен-ностью или дружбой... У привязан-ности — простое, неприметное лицо; и те, кто ее вызывает, часто просты и неприметны. Наша любовь к ним не свидетельствует о нашем вкусе или уме", но факт ее наличия, спо-собность к ней свидетельствуют о подлинной человечности: "привя-занность соединяет не созданных друг для друга, до умиления, до смеха непохожих людей...
Привязан-ность учит нас сначала замечать, потом терпеть, потом — привечать и, наконец, ценить тех, кто оказался рядом. Созданы они для нас? Слава Богу, нет! Но это они и есть, чудо-вищные, нелепые, куда более ценные, чем казались нам поначалу". Фундаментальным свойством С. яв-ляется ее перцептивная изначаль- ность: человек не способен рефлек-сивно установить, когда возникла та или иная привязанность (в отличие от памятного первого ожога эроса или дня обретения дружбы), — не случайно во всех языках существует выходящее за рамки лексического значение слова "старик", обозначаю-щее предмет С. Это обстоятельство придает привязанности глубинную и незыблемую фундаментальность: в контексте С. нет необходимости нравиться или заслуживать любовь, ибо ты принят изначально и навсегда, принят с открытыми глазами — ты, именно такой, каков ты есть, со всеми своими недостатками, ко-торые давно известны и прощены. А потому сила С. в том, что она — по определению — не знает разочарований и гарантирует от них как одну, так и другую сторону, даруя человеку благословение уверенности, ощу-щение надежности и "свободу, известную лишь ей да одиночеству" (Льюис). — Не фейерверк, не празд-ник, но дом как психологическое пространство, где ждут и не взыску- ют, где, по формулировке Льюиса, "не надо беседовать, не надо цело-ваться, ничего не надо, разве что чай поставить".

М. А. Можейко

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме СТОИЦИЗМ:

  1. СТОИЦИЗМ
  2. ГРЕЧЕСКИЙ СТОИЦИЗМ
  3. Стоицизм
  4. СТОИЦИЗМ
  5. СТОИЦИЗМ В ДРЕВНЕМ РИМЕ. ПАНЭЦИЙ
  6. Луций Анней Сенека (ок. 4—65) — самый значительный представитель позднего, в основном римского стоицизма
  7. ЭКЛЕКТИЗМ
  8. Аркесилай
  9. Оглавление
  10. Марк Теренцнй Варрон
  11. Марк Аврелий
  12. Человек и общество
  13. Эпиктет
  14. ЛОГОС