ТРОИЦА
— центральный догмат христианского вероучения,согласно которому единый Бог существует в трех лицах (ипостасях): Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой, которые связаны между собою в качестве не-раздельных и неслиянных.
Едино- сущность и ипостасность Бога обус-ловливают в христианстве единство и равнозначность Ветхого и Нового Заветов, а также Священного предания как трех источников открове-ния; причем если в Ветхом Завете, согласно ортодоксальной традиции, содержание тринитарного догмата дано "прикровенно", то в Новом Завете оно уже эксплицировано "откровен-но" и "открыто". Концептуальная экспликация идеи Т., а также введение понятий Т. и ее Божественных ипостасей (ликов) были осуществлены в рамках патристики (см. Тер- туллиан), однако соответствующие идеи были сформулированы уже в неоплатонизме (понимание Плоти- ном "Творца" как породившего "такого сына, как ум, прекрасного отрока", закладывающее идею Логоса как объединяющей фигуры в структуре Т.). Важным этапом эволюции идеи Т. была данная Августином ее психологически артикулированная интерпретация (Т. как имманентно внутренний Божественный диалог любви и самопознания), задавшая мощный импульс развития эмоцио-нально-психологической составляю-щей христианства. Идея множест-венности бытия Бога генетически восходит к архаическим мифологи-ям (аватара — см. Аватара — в индуизме как воплощение бога в ином боге, человеке или животном, суще-ствующее параллельно с исходным богом или другими его воплощения- ми-аватарами), структура троичнос-ти также является фундаментальной для мифологии (троичная дифферен-циация египетской огдоады, три лика Гекаты, индуистский Тримурти как единство Брахмы, Шивы и Вишну и др.)- Однако в христианском ве-роучении, конституированном как яркий теизм с характерным для него напряженно-личностным восприя-тием персонифицированного Бога и установкой на имманентный диа- логизм, идея триады наполняется принципиально новым — коммуни-кативным смыслом: троичность Бога как способ бытия реализуется в качестве взаимного личного отношения внутри Т. — общения Отца, Сы-на и Святого Духа (отсюда нередкие параллели трех ликов Т. с тремя грам-матическими лицами: разрешение Я и Ты в Он). Это коммуникационное единство артикулируется в христи-анстве как диалог и как взаимная любовь, что находит свое выражение в двух типах иконографии Т.: так называемой "ветхозаветной" ("беседа" в русской иконописи, классическим образцом которой является "Троица" А. Рублева) и так называемой "ново-заветной" ("отечество", т. е. изобра-жения Бога-Отца с отроком Христом на его лоне в русской иконописи 16— 17 вв., и западноевропейское "мило-сердие", т. е. изображение Саваофа с распятым Христом, по жанру близкое к "пьетте"). Три лика Т. аксиологи-чески равнозначны ("равночестны"), однако функционально дифферен-цируются: так, в сотворении мира Бог-Отец задает онтологическую фе-номенальность мира (наделяет бытием), Бог-Сын — "устрояет" (наделяет смыслом — отсюда трактовка Христа как Логоса), Бог-Дух Святой задает мировое жизненное единство (наделяет целостностью), — таким образом, мир от Отца, через Сына и в Духе. Интерпретация христианством Бога как "единого в трех лицах" задает теоретическую возможность вариа-тивного моделирования соотношения ликов Божества внутри Т. В частности, для христианства чрезвычайно остро встала проблема трактовки второго звена Т. — Иисуса Христа как Бога-Сына. Прежде всего, это касается вопроса о его природе. В отличие от аватары или ботхисатвы, Иисус Христос трактуется как ре-альный богочеловек, не могущий быть воплощенным в ином естестве, т. е. единичный "не через смешение сущностей" (полубог — получело-век), но "через единство лица": "Ви-девший меня видел Отца... Я в Отце и Отец во мне" (Ин, 14, 9—10). Раннее христианство характеризуется острыми христологическими спорами (2—7 вв.), в рамках которых природа Христа вариативно интерпретировалась и как сотворенная (ариане), и как маска Абсолюта, в принципе могущая быть снятой (докеты) и потому не должная рассматриваться как тождественная Божественному Логосу (несториане), и как сугубое естество (монофизиты), и как сугубая воля (монофелиты) и многое дру-гое. Канонически в Никео-Цареград- ском Символе Веры зафиксирован тезис о "богочеловеческой природе" Христа, который, однако, оставляет открытым вопрос, исходит ли Дух Святой только от Бога-Отца или также и от Бога-Сына (проблема филиокве). Расхождения по данному во-просу легли в основу разделения единой христианской церкви на за-падную и восточную ветви христианства (1054): если православие полагает, что Святой Дух исходит исключительно от Бога-Отца, то в католицизме формула филиокве(см. Филиокве) принята как догмат. Экуменистическое движение христианских кон-фессий за интеграцию христианской церкви как единой реализуется на социально-институционном уровне и не снимает проблемы филиокве как содержательной. Кроме того, не-обходимость вписывания тринитар- ного догмата в контекст вероучения, конституировавшегося как последо-вательный теизм и строгий монотеизм, вызвала в рамках исторической эволюции христианства развитие унитаристских тенденций. Начиная со 2 в. в христианстве начинает фор-мироваться антринитаризм (см. Ан- титринитаризм). Антитринитаризму как объективной тенденции в развитии христианства содержательно со-ответствует унитаризм (лат. unitas — "единство") как конфессионально оформленное направление протес-тантизма, основанное на недогмати-ческом прочтении библейских текстов и отказе от ортодоксальной доктрины триединства Бога. С теологической точки зрения унитаризм эволюцион- но сдвигается к деизму (Дж. Пристли), пантеизму ("христологический пантеизм" М. Сервета и идея пости-жения Бога через окружающий мир и внутреннее чувство у Т. Паркера) и спиритуалистическому панпсихиз-му (Р. Эмерсон), что в целом может быть обозначено как тенденция уни-таризма к выходу за рамки такой формы вероучения, как теизм. Хри-стианская концепция Т. оказала со-держательное влияние на эволюцию европейской философской традиции: от схоластики до экзистенциализма (по самооценке, восходящего к авгу- стинианской "психологической" ин-терпретации Т.) и экзистенциального психоанализа (концепция "бытия- друг-с-другом" как "нераздельного и неслиянного" у Бинсвангера).М.
А. МожейкоТРОЦКИЙ (Бронштейн) Лев (Лей-ба) Давидович (1879—1940) — про-фессиональный революционер, один из вождей Октябрьского (1917) пере-ворота в России. Идеолог, теоретик, пропагандист и практик российско-го и международного коммунистического движения. Т. многократно арес-товывался, заключался в тюрьму, ссылался и высылался. После Ок-тябрьского переворота — народный комиссар Республики по военным и морским делам, председатель Рев-военсовета Республики, член Полит-бюро ЦК партии большевиков. Один из вдохновителей и организаторов "красного террора", концентрационных лагерей, заградительных отрядов и системы заложничества. Отождествление коммунистической революции в России с воплощением еврейского заговора, вероятно, в наибольшей степени связано с именем Т. Исключен из партии в результате фракционной борьбы (1927), выслан из СССР (1929). Осуществлял идеологическую и прак-тическую подготовку перманентной мировой коммунистической революции. Убит по приказу Сталина. В многочисленных книгах и статьях: "1905" (1922), "Как вооружалась революция" (1923), "Уроки Октября" (1924), "О Ленине. Материалы для биографа" (1924), "Перманентная революция" (1930), "Сталинская школа фальсификаций: Поправки и дополнения к литературе эпигонов" (1932), "Преданная революция" (1936) и других Т. предпринимались систематические попытки теорети-ческого осмысления и объяснения революционных событий в России. Несмотря на явное стремление придать собственным изысканиям кон- цептуальность и социально-философ- ское звучание, в них доминировали мотивы фанатизма революционист- ского толка, сиюминутной полити-ческой борьбы и самооправдания. Т. явился первым из российских рево- люционеров-практиков, обратившим внимание на несвободный, антиде-мократический и отчужденный ха-рактер власти, формировавшейся в России после 1917, на бюрократический характер нового политического режима. Уже в начале 1920-х Т. определил партийно-советский аппарат в СССР как особый общественный слой и существенно значимый элемент социально-политической струк-туры.
Анализируя "уроки Октября", Т. приблизился к пониманию того, что одной из главных предпосылок возникновения всемогущей бюро-кратии выступают теория и практика идей "партии нового типа" и "по-строения социализма в одной стране". Тем не менее, оставаясь под властью большевистских иллюзий, Т. усмат-ривал перспективы мирового рево-люционного процесса в осуществлении криминогенной идеи Маркса о перманентной революции, т. е. фак-тически о гражданской войне плане-тарного масштаба. В книге "Преданная революция", известной также под названием "Что такое СССР и куда он идет", Т. истолковал генезис советской бюрократии как результат последовательного нарастания реак-ционных устремлений в стане по-бедителей. По его мнению, период великих надежд, иллюзий и чудо-вищного напряжения сил транс-формировался в полосу "усталости, упадка и прямого разочарования в результатах переворота". Захват командных постов в обществе героями гражданской войны — командирамиКрасной Армии — обусловил анти-демократические методы управления страной и отчуждение подавля-ющего большинства населения от политической власти. Т. особо отмечал, каким огромным шагом назад и источником рецидивов"истинно российского варварства" стал "советский Термидор", принесший мало-культурной партийно-советской бю-рократии полную независимость и бесконтрольность, а народным массам — "хорошо знакомую заповедь повиновения и молчания". По Т., "бедность и культурная отсталость масс еще раз воплотились в злове-щей фигуре повелителя с большой палкой в руках. Разжалованная и поруганная бюрократии снова стала из слуги общества господином его. На этом пути она достигла такой со-циальной и моральной отчужденности от народных масс, что не может уже допустить никакого контроля ни над своими действиями, ни над своими доходами". Т. отмечал, что по самой сути своей бюрократия является насадительницей и охра-нительницей системы неравенства, привилегий и преимуществ, порож-денной бедностью общества пред-метами потребления с вытекающей отсюда борьбой всех против всех.
Только бюрократия, по его мнению, "знает, кому давать, а кто должен по-дождать". В результате подъем благо-состояния "командующих слоев" со-провождается невиданным в истории "новым социальным расслоением". При этом уравнительно-нищенский характер зарплаты трудящихся убивает личную заинтересованность в ре-зультатах труда и тормозит развитие производительных сил. Осуществ-ленный Т. анализ ряда существен-ных тенденций в эволюции советского общества, будучи неизбежно ограни-ченным как категориально-понятий-ными средствами догматизированной марксовой парадигмы социального анализа, так и революционистскими иллюзиями, предвосхитил появле-ние достаточно заметной обновлен-ческой традиции в идеологии социа-листического и коммунистического толка. Проблема отчуждения людей при социализме от продуктов собст-венного труда и от политической власти была не только легитимизирована для международной радикальной ин-теллигенции левой ориентации, но и приобрела статус атрибутивно сопря-женной с процедурами социально- философского и социологического планирования последствий револю- ционно-утопических экспериментов.А. А. Грицанов, В. И. Овчаренко
ТРУБЕЦКОЙ Евгений Николаевич (1863—1920), князь — русский рели-гиозный философ, правовед, общест-венный деятель. Окончил Москов-ский университет (1885). Преподавал в ряде университетов, профессор Мос-ковского университета (с 1906). Ини-циатор и участник книгоиздательства "Путь" (1910—1917). Основные сочинения: "Философия Ницше" (1904), "История философии права"
, "Социальная утопия Платона"
, "Миросозерцание Вл. С. Со-ловьева" (тт. 1—2, 1913), "Умозрение в красках" (1915), "Два мира в древ-нерусской иконописи" (1916), "Ме-тафизические предположения по-знания. Опыт преодоления Канта и кантианства" (1917), "Смысл жизни" (1918) и др. Т. активно участвовал с либеральных и антимаксималистских позиций в политической жизни страны, рассматривая свою деятель-ность в качестве нравственного долга. Преодолев юношеское увлечение позитивизмом и атеизмом, Т. (под влиянием идей Шопенгауэра) при-ходит к религиозной теме и, в конечном счете, становится сторонником философии всеединства В. С. Со-ловьева, с которым его связывали отношения близкой дружбы и миро-созерцанию которого он посвятил фундаментальное исследование. Идеи Соловьева уточнялись Т. в контексте особенностей новой исторической эпохи. Не принимая ни панлогизма (Гегель), ни субъективистского алогизма (Бердяев, частично Флорен-ский), Т. стремился строить свою философию (называя ее логизмом) как доказательство сугубой разумно-сти безусловного бытия. Централь-ной для Т. была тема неизменного и вечного смысла жизни. Онтологи-ческие основания решения проблемы выявляются Т. в концепции аб-солютного сознания, продолжающей и уточняющей интуицию всеединст-ва В. Соловьева. Исключение сознания из абсолютного бытия равно-значно его уничтожению. "Истина есть всеединое сознание, а не всееди-ное сущее", ибо Абсолют, не являясь сущностью всего в мире, объемлет мир не только сознательно, но и предвечно как всезнание, всеведение и всевидение, что делает возможной процессуальность бытия. Такая ус-тановка вызвала преимущественное внимание Т. к гносеологическим про-блемам с целью нахождения средств разрешения антиномии вечного и временного в познании (и бытии). Критически оценивая кантианство, Т. считает, что нужно от гносеоло- гизма психологической школы не-мецкого идеализма перейти к мета-физическому оправданию познания, опирающегося на отмеченное выше понимание всеединого, что и позволит найти ответ на вопрос "как возможно сознание?". Материал познания весь во времени, но истина о нем в вечности, и потому познание возможно как органическое единство мысли человеческой и абсолютной, когда искание истины есть попытка найти безусловное сознание (или от-кровение как сознание иного) в моем сознании; в единстве Истины чело-веческий ум должен обнаружить свое единство — истинную и подлинную норму разума, состояние которого не антиномизм (Флоренский), а противоречивость. Чем выше под-нимается человек, переживая множество планов бытия и разрешая
Трубецкой 1099
(с помощью вечно пребывающих в истине законов логики) противоре-чия, тем ярче светит ему единая и всецелая истина; торжество же все-единого смысла над бессмыслицей обнаруживается при полном упразд-нении грани между потусторонним и посюсторонним, что удостоверяется верой. Основой различения истинного и ложного должен стать "Иоаннов критерий": всякая мысль должна быть проверена сопоставлением на соответствии реальности боговопло- щения с тем, чтобы Богочеловечест- во было началом логической связи всех наших мыслей о вере. При этом "в безусловном сознании надо ис-кать не объяснение происхождения нашего сознания, а обоснование его достоверности". С помощью концепции абсолютного сознания Т. преодо-левает присущую философии всеедин-ства пантеистическую тенденцию. Бог является центром и смыслом эволюции, но не ее субъектом и закрыт от нас миром'как сущим стано-вящимся, что и открывается нам в опыте, который, при всей данности в нем безусловного, не выводит человека за пределы мира, вовлекая его, тем не менее, в силу законченности времени во всеедином сознании в жизненное общение с Богом. Эту связь Т. раскрывает через понятие Софии, которую, в отличие от Соловьева, он интерпретирует не как сущность мира, а как норму, идеальный первообраз, находящийся вне мира, и который человек волен принять или отвергнуть. Особенно ярко София воплощена в иконе — "умозрении в красках". Вос-хождение к абсолютному сознанию позволяет разрешить основное проти-воречие бытия человека, абсолютного в возможности и ничтожного в дейст-вительности. Осознание бессмысленности "бесконечного круга всеобщей суеты" предполагает существование "круга бесконечной полноты", о чем свидетельствует тоска по всеединству, совесть. Пересечение горизонтального и вертикального направлений жиз-ненных стремлений символизируется крестом. Крестный путь к Богу и есть смысл жизни отдельного человека и человечества как достижение идеальной полноты бытия или совершен-ного Богочеловечества, надежды всей твари. Ряд работ Т. посвятил фило-софскому анализу судьбы России, психологии русского народа, духовных причин катастрофы 1917. Подвергая резкой критике идеи русского мессианства, Т. подчеркивает, что вместе с другими народами русский народ должен выполнять общее хри-стианское дело на пути к всеединству. Желаемое народом "иное царство" имеет смысл лишь как категория духовная, а не вульгарно-материальная.
Г. Я. Миненков ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич (1890—1938), князь — русский лингвист, культуролог и этносоциолог, теоретик евразийства (объявил о выходе из организации 5 января 1929), один из основателей Пражского лингвистического кружка и нового раздела науки о языке (фонологии). Сын С. Н. Трубецкого. Начал публи-коваться в 15-летнем возрасте (в "Эт-нографическом обозрении" и других изданиях). Обучался на историко- филологическом факультете Мос-ковского университета (1908—1912) и в Лейпцигском университете (1913— 1914). Приват-доцент Московского университета (1915—1916), профессор Ростовского университета (1918). С 1919 — в эмиграции. Профессор славянской филологии Венского уни-верситета (с 1923). Член Венской Академии наук (1930). Редактор непери-одического издания "Евразийский Временник" и сотрудник редакции журнала "Путь", издававшегося в Па-риже Бердяевым. Основные сочинения: "Европа и человечество" (1920), "Верхи и низы русской культуры (Эт-ническая база русской культуры)" (1921), "Русская проблема" (1922), "Соблазн Единения" (1923), "Наследие Чингисхана. Взгляд не с Запада, а с Востока" (1925), "О туранском элементе в русской культуре" (1925), "К проблеме русского самопознания. Собрание статей" (1927), "К украинской проблеме" (1927), "Общеевразийский национализм" (1927), "Руковод-ство для фонологических описаний" (1935), "Основы фонологии" (1938), "Избранные труды по филологии" (1987) и др. Согласно Т., самопозна-ние, оно же суть самообретение, — центральная процедура для станов-ления как человека, так и народа как "коллективной личности": "...при истинном самопознании прежде всего с необычайной ясностью познается голос совести, и человек, живущий так, чтобы никогда не вступать в противоречие с самим собой и все-гда быть перед собой искренним, непременно будет нравственным. В этом и есть высшая достижимая для человека духовная красота, ибо самообман и внутреннее противоре-чие, неизбежные при отсутствии ис-тинного самопознания, всегда делают человека духовно безобразным". Смысл бытия — организация образа жизни, формирование оригиналь-ной национальной культуры, в полной мере соответствующих самобыт-ной природе людей. По Т., главной предпосылкой этого процесса выступает конституирование "истинного национализма" (или "безусловно по-ложительного принципа поведения народа") в отличие от "национализма ложного", основанного на максиме "быть как другие", культурном консерватизме, шовинизме. В России после Петра I, по мысли Т., истинного национализма быть не могло — он был замещен суррогатами эгоцентрического национализма ро- мано-германского толка, претендую-щего на статус общечеловечески зна-чимого. Отрицая в принципе гипотезу об "общечеловеческой культуре", Т. (вслед за Данилевским) отказывал в праве на "лидерство" любой культуре, включая и романо-германскую. По мысли Т., постижение и теоретиче-ская реконструкция русского нацио-нального самосознания неосуществимо вне изучения культуры соседних ему народов. Главной установкой его языковедческих и культурологических исследований явилось требование отказа от любого этнического "эго-центризма". Одним из первых Т. использовал сравнительно-системный подход для анализа культур и языков, включавший историко-генети- ческий, конкретно-исторический и типологический аспекты. Вывел закон о неизбежности многообразия национальных культур. Опираясь на современные данные о механизмах "дробления" праязыка в контексте последующего конституирования групп языков, сформулировал термин "языковой союз" (совокупность языков, распространенных в одной географической и культурно-исто- рической области и обладающих в этой связи набором общих черт). — Ср. с идеей "евразийского языкового союза" у Якобсона. — Провел параллель между "языковыми Союзами" и "культурами", что имело сущест-венное эвристическое значение для этнической культурологии. Т. отме-тил, что взаимодействие субъектов различных культурно-исторических зон результируется конституирова- нием культур смешанного типа. Каждый отдельный народ вносит в соответствующий культурный тип собственные уникальность и непо-вторимость: в результате, по мысли Т., складывается "та радужная сеть, единая и гармоничная в силу своей непрерывности и в то же время бесконечно многообразная в силу своей дифференцированности". Т. прин-ципиально отвергал версию о "высших" и "низших" культурах, усматривая в них лишь меру и степень взаимного отличия. Полагая в русле полемик евразийского движения позитивную роль так называемого "татаро-монгольского ига" в становле-нии русской государственности, Т. критически оценивал космополитическую по сути деятельность режима Петра I (см. Молния). Помещая в основание русской культуры "туран- ский элемент" (конгломерат тюрк-ских, угрофинских, "маньчжурских", монгольских и других народов), Т. трактовал славянство как преиму-щественно языковую, а не культур-ную общность. По Т., ориентация на стабильность и равновесие, склонность к симметрии, ясность в процедурах схематизации ограниченного социо-природного материала оказались теми свойствами "туранской" социальной психики, которые и заложили фундамент ментальности Московской Руси. В качестве ведущих характеристик последней Т. рассматривал неразделимость госу-дарственной идеологии, искусства, религии и "бытового исповедничест- ва"; внутреннюю духовную дисциплину; готовность к противодействию внешним агрессиям вкупе с активной экспансией вовне; жесткую под-чиненность всех без исключения верховному правителю, беспреко-словно направляемому в его деятель-ности православной верой — являющейся основой жизни также и для всех подданных. Московское царство, согласно Т., выступило итогом "оправославливания" туранской по сути своей государственности. По мысли Т., "для всякой нации ино-земное иго есть не только несчастье, но и школа. Соприкасаясь с инозем-ными покорителями и засильника- ми, нация заимствует у них черты их психики и элементы их националь-ной культуры и идеологии. Если она сумеет органически переработать и усвоить заимствованное и выйдет, наконец, из-под ига, то о благотвор-ности или вредоносности ига как школы можно судить по тому, в ка-ком виде предстанет освобожденная нация". Послепетровская же Россия с европеизированным правящим классом во главе, по мнению Т., стала всевозрастающе применять непри-крытую силу террора и принужде-ния: "Большевизм есть такой же плод двухсотлетнего романо-герман- ского ига, как московская государст-венность была плодом татарского ига... И когда сопоставишь друг с другом эти два аттестата — аттестат татарской школы и аттестат школы романо-германской, то невольно приходишь к тому заключению, что та-тарская школа была вовсе уж не так плоха". По мысли Т., сущность "русского народного" большевизма состоит в том, что для русского народа слово "буржуй" обозначает не богача, а человека иной культуры, мнящего себя высшим в силу своей принад-лежности именно к этой культуре. Как полагал Т., "настоящее комму-нистическое государство, как по-рождение романо-германской циви-лизации, предполагает известные культурные, социальные, экономи-ческие, психологические условия, существующие в Германии, но не су-ществующие в России.Пользуясь этими преимуществами и отрица-тельными уроками русского больше-визма, немцы создадут образцовое социалистическое государство, и Берлин сделается столицей все-евро- пейской или даже всемирной "феде-ративной" советской республики. Во всемирной советской республике господами будут немцы, а рабами — мы, т. е. все остальные... Нероманским народам нужна новая неромано-гер- манская культура. Романо-герман- ским же низам никакой принципи-ально новой культуры не нужно, а хочется лишь поменяться местами с правящими классами с тем, чтобы продолжать все то, что делали до сих пор эти классы: заправлять фабриками и наемными "цветными" войсками, угнетать "черных" и "желтых", заставляя их подражать европей- цам, покупать европейские товары и поставлять в Европу сырье. Нам с ними не по пути". Отстаивая в ходе разработки идей евразийства тезис о противоположении Европы и Чело-вечества, существующего в этносах и суперэтносах — в "ликах" и "мно-гонародных личностях", Т. полагал также необходимым и позитивным преодоление европоцентризма. (По Гумилеву, полицентризм Т. весьма актуален: именно мозаичность чело-вечества придает планетарному социуму необходимую историческую пластичность.) В контексте истори-ческой судьбы России на рубеже 20—21 вв. особо тревожно звучат предсказания Т. о характере и сути колониального будущего Отечества: "Значительная часть русской интел-лигенции, превозносящая романо- германцев и смотрящая на свою родину как на отсталую страну, ко-торой "многому надо поучиться" у Европы, без зазрения совести пойдет на службу к иностранным пора-ботителям и будет не за страх, а за совесть помогать делу порабощения и угнетения России. Прибавим ко всему этому и то, что первое время приход иностранцев будет связан с некоторым улучшением матери-альных условий существования, далее, что с внешней стороны незави-симость России будет оставаться как будто незатронутой, и, наконец, что фиктивно-самостоятельное, безус- ловно-покорное иностранцам русское правительство в то же время будет несомненно чрезвычайно либераль-ным и передовым. Все это, до известной степени закрывая суть дела от некоторой части обывательской массы, будет облегчать самооправдание и сделки с совестью тех русских ин-теллигентов, которые отдадут себя на служение поработившим Россию иностранцам. А по этому пути можно уйти далеко: сначала — совместная с иностранцами помощь голода-ющему населению, потом служба (разумеется, на мелких ролях) в конторах иностранных концессионеров, в управлении иностранной "кон-трольной комиссии над русским долгом", а там и в иностранной контр-разведке и т. д. Самое вредное это, разумеется, моральная поддержка иностранного владычества. А между тем при современном направлении умов русской интеллигенции прихо-дится признать, что такая поддержка со стороны большинства этой интел-лигенции, несомненно, будет оказана. Вот это и есть самое страшное". (См. также Евразийство.)
А. А. Грицанов
ТРУБЕЦКОЙ Сергей Николаевич (1862—1905), князь — русский рели-гиозный философ, публицист, обще-ственный деятель. Окончил Московский университет. Приват-доцент по философии (1888). Экстраординарный профессор (1900). Один из редакторов журнала "Вопросы философии и психологии". Сыграл выдающую-ся роль в русском либеральном дви-жении. За месяц до смерти был избран ректором Московского универ-ситета. Основные сочинения: "О природе человеческого сознания" (1890), "Основания идеализма" (1896), "Учение о Логосе в его истории" (1900) и др. После кратковременного юно-шеского увлечения позитивизмом и атеизмом, Т. становится сторонником философии всеединства В. С. Соло-вьева, с которым его связывали отношения близкой и искренней дружбы. Влияние Соловьева было, однако, лишь вдохновляющим, ибо, принимая его идеи, Т. всегда обосновывал их по-своему, развиваясь в русле платонизма и славянофильства при значительном влиянии немецкой классической философии. Т. известен как глубокий историк философии, в частности античной мысли, значение которой он видел в том, что она подготовила человечество к вос-приятию христианского идеала и в которой он искал исторические аналоги концепции всеединства. Свою философию Т. называет конкретным идеализмом, центральной пробле-мой которого является отношение познающего разума к сущему. Отдельные философские направления сводят сущее к какому-то одному из аспектов и потому односторонни. Тем не менее, каждое философское учение было, считает Т., необходи-мой исторической формой постиже-ния универсальной истины. Полная истина состоит в определении сущего как абсолютного всеединства, в котором все стороны сущего находятся в необходимой соотносительной связи. Движение к полной истине сталкивается с массой противоре-чий, и потому философия есть умо-зрение о противоречиях. Выдвигая, как кардинальный для философии, вопрос об отношении рода к индивиду, Т. концентрирует внимание на проблеме соотношения индивиду-ального и родового сознания и разра-батывает оригинальное учение ("ги-потезу") о соборном сознании. Факт познания всегда выводит нас за пре-делы нашей индивидуальности(на-пример, слово как факт коллектив-ного сознания), т. е. нет сознания абсолютно субъективного, мы во всех актах "держим внутри себя собор со всеми". Следовательно, "со-знание не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично — оно соборно". Т. логически приходит к признанию (в духе Пло-тина) вселенской сознающей органи-зации (или универсального субъек-та), осуществляющейся в природе и заключающей норму и начало от-дельных сознаний. Исходя из этого, Т. развивает учение об универсаль-ной чувствительности, формами которой являются пространство и время. "Безличное, родовое, инстинктивное сознание составляет базис человече-ского сознания, его нижний слой". Эта социобиологическая подоснова в единстве с "метафизическим соци-ализмом" (единство природного мно-гообразия) делает возможной дости-
Туган-Барановский 1101
жение идеального результата развития соборного сознания — совершен-ного общества, осуществляемого в церковном богочеловеческом орга-низме. Что касается универсального субъекта как критерия общезначи-мости познания (Т. отождествляет сознание и познание), то мыслитель отделяет его от Абсолюта или Бога, понимая под ним мировую душу (Со-фию), мир в своей психической основе. С помощью понятия мирового субъекта Т. стремится избежать пантеизма, хотя и непоследовательно, поскольку у него нигде не артикули-рована идея творения. Учение о со-знании выступает у Т. одновременно и как гносеология и как онтология. Принимая рационалистическую модель познания в духе гегельянского тождества мышления и бытия с включением начал трансцендентализма, Т. идет дальше, следуя методу критики отвлеченных концепций сущего: мы приближаемся к реальности не только в чувственности или мыс-ли, но и через непосредственное ус-воение сущего (веру). Три пути по-знания связываются в одно целое законом универсальной соотноси-тельности: "отношение есть основ-ная категория нашего сознания и основная категория сущего"; "все, что есть, существует в каком-либо отно-шении"; то, что безотносительно, "...не имеет никакого бытия". Отсюда логически вытекает понятие Абсолюта, которое сверхотносительно. И чем конкретнее мы познаем мно-гообразную действительность, тем конкретнее будет наше представле-ние об абсолютном. Ранняя смерть помешала Т. в полной мере развернуть свою философскую концепцию.
Г. Я. Миненков
ТУГАН-БАРАНОВСКИЙ Михаил Иванович (1865—1919) — украинский и русский экономист, историк, автор работ по истории и теории со-циализма. В 1888 закончил физико- математический факультет Харьков-ского университета, одновременно сдав экстерном за юридический. В 1894 получил степень магистра при Московском университете за книгу "Промышленные кризисы в совре-менной Англии, их причины и влияния на народную жизнь". В 1898 в Московском университете защитил докторскую диссертацию "Русская фабрика в прошлом и настоящем. История развития русской фабрики. Т. 1.". В 1899 был отстранен за поли-тическую неблагонадежность от пре-подавания в Петербурге и только в 1905 вернулся на кафедру. В период революции 1905—1907 вступил в партию кадетов. С 1913 — профессор Петербургского политехнического института. После Февральской ре-волюции уехал на Украину. Занимал пост министра финансов при Укра-инской Центральной Раде до января 1918. При участии Т.-Б. была орга- низована Украинская академия наук. Скоропостижно скончался от стенокардического приступа. Основными направлениями научной дея-тельности Т.-Б. были исследования в области теории рынков и кризисов, проблем развития капитализма, истории социалистических учений, ко-операции. Используя марксистскую схему воспроизводства капитала, Т.-Б. пришел к ряду выводов, касающихся перспектив капитализма и расходящихся с оценками Маркса: 1) цикличность развития является имманентной чертой капиталистической системы хозяйства (из этого факта должно исходить государство, вырабатывая экономическую поли-тику, занимаясь прогнозом развития конъюнктуры); 2) капитализм как экономическая система никогда не умрет естественной смертью, он внутренне способен к непрерывному развитию. Кризисы, постоянно по-трясающие его, — признак не при-ближающегося краха, а механизм саморегулирования, показатель спо-собности к обновлению. В последую-щем под влиянием идей Канта и Бернштейна критическое отношение Т.-Б. к марксизму усилилось. Он уделял большое внимание "чело-веческому фактору" общественного развития, полагая, что гибель капи-тализму принесет явление отчуж-дения, которое называл "фетишиз-мом капиталистического хозяйства": "в капиталистической системе хо-зяйства заложено внутреннее проти-воречие, которое с железной (хотя и не экономической) необходимостью должно повести к ее превраще-нию в высшую форму. Противоречие это заключается в том, что капитализм делает из рабочего человека просто хозяйственное средство, и в то же время ведет к распространению правовых воззрений, признающих всякую человеческую личность без различия целью в себе" ("Теоре-тические основы марксизма", 1905). Т.-Б. считал, что теория прибавоч-ной стоимости еще ничего не дает для утверждения социалистического идеала, она лишь констатирует факт эксплуатации, исследует ее ме-ханизм. И только идея равноценности человеческой личности, которая дает нашему моральному сознанию понимание того, что эксплуатация должна быть уничтожена, может быть теоретическим обоснованием социализма. Эти идеи были развиты в работах "Современный социализм в своем историческом развитии" (1906), "Социализм как положительное учение" (1918) и др. Утверждал, что со-циалистическое мировоззрение глубоко индивидуалистично по своей сути, так как во главу угла оно ставит прежде всего человека с его потреб-ностями и способностями, который является одновременно и высшей целью, и важнейшей производительной силой. Классифицировал исто-рические типы хозяйства на гармо-нические, характеризующиеся совпа-дением в одном лице субъекта хозяй-ствования и работника ("семейное производство для собственного по-требления", "меновое хозяйство са-мостоятельных производителей", "коллективистическое хозяйство будущего, основанное на принципе ас-социаций"), и антагонистические, где работники и владельцы функци-онируют в роли простых средств про-изводства (рабовладение, крепост-ничество, капитализм). Полагал, что человечество находится сейчас на начальном этапе перехода от агрессив-ного типа социального взаимодействия к кооперативному, понимаемому как свободная самоорганизация ин-дивидов, когда общество "должно до конца превратиться в добровольный союз свободных людей — стать насквозь кооперативом... Таков социальный идеал, который полностью никогда не воплотится, но и в прибли-жении к которому и заключается весь исторический процесс человече-ства" ("Социальные основы коопера-ции", 1916). Т.-Б. проанализировал и обобщил опыт мирового коопера-тивного движения, различные теоре-тические концепции, дал их класси-фикацию, определил пути развития кооперации в будущем, придавал большое значение развитию коопе-ративного движения в России, свя-зывал ее будущее именно с коопери-рованием крестьянского хозяйства в сочетании с государственно регу-лируемым капитализмом в промыш-ленности, полагая, что до социализма Россия не дозрела, а должна превра-титься в "великую крестьянскую де-мократию" ("Русская революция и социализм", 1917). Анализируя различные социалистические проекты переустройства общества, попытки внесения их в жизнь, разработал классификацию социалистических учений, существенно отличающуюся от марксистской, избрав в качестве критериев способ распределе-ния и форму собственности. Различал социализм государственный, синди-кальный, коммунальный и анархичес-кий и, соответственно, коммунизм государственный, коммунальный и анархический. Считал государст-венный социализм (учения Мора, Сен-Симона, Маркса) наиболее про-думанным и экономически возмож-ным, хотя и отмечал, что государст-венная централизация несет в себе огромную опасность для свободы отдельных лиц, так как возрастает роль принудительного начала, но полагал, что развитие кооперации и местного самоуправления позволит ослабить эти негативные явления. Т.-Б. также является автором сочинений: "Основы политической экономии" (1909), "Очерки из новейшей истории политической эко-номии и социализма" (1905), "Пери-одические промышленные кризисы" (1914) и др.
Е. М. Прилепко ТУЛМИН (Toulmin) Стивен Эдел- стон (р. 1922) — английский философ постпозитивистского направления. Доктор философии (1948, диссертация "Разум в этике", опубликована в 1949). Лектор по философии науки в Оксфорде (до 1960). В 1960-х регулярно выступал с лекциями в США. Преподавал в Чикагском универси-тете (с 1973). После отставки в 1992 занимается "мультиэтническими и транснациональными исследованиями", читает лекции в Швеции, Австрии, Нидерландах. Ранние работы Т. — "Вероятность" (1950), "философия науки" (1953) и др. — содержат критику неопозитивистской концепции науки. Впоследствии — "Вит- генштейновская Вена" (1973, в со-авторстве с А. Яником), "Способы использования аргументации" (1958), "Происхождение науки" (тт. 1—3, 1961 —1965), "Предвидение и пони-мание" (1961), "Человеческое пони-мание" (1972), "Знание и действие" (1976) и др. — формулирует собственную исследовательскую программу в эпистемологии,основная идея которой идея исторического фор-мирования и эволюции стандартов рациональности и"коллективного понимания" в науке. Подход Т. кон-кретизируется в дискуссиях с другими представителями постпозитивизма (Поппер, Кун, Лакатос, Фейерабенд и др.) и оформляется в оригинальную эволюционистскую концепцию науки. В рамках этой концепции Т. был введен ряд эвристичных понятий и представлений: "рациональная инициатива", "концептуальный отбор", "матрица понимания", "ин-теллектуальная экология" и др., которые задают действительность эволюционных процессов в науке. Критически оценивая биологизатор- скую трактовку "интеллектуальной эволюции", данную Махом, Т. рас-сматривает популяционную теорию изменчивости и естественного отбора Дарвина лишь как иллюстрацию более общей модели исторического объяснения. Прямые аналогии, по Т., здесь невозможны. В целом эта модель включает четыре основных те-зиса: 1) Компромисс между "реалис-тической" и "номиналистической" установками в вопросе идентифика-ции исторических образований. Со-ответственно этому, эволюционное объяснение концептуального развития должно объяснить два аспекта: с одной стороны, генеалогическую последовательность и непрерывность, благодаря которым идентифицируются отдельные дисциплины, а с дру-гой — глубокие длительные изменения, приводящие к их трансформации и смене. 2) И преемственность, и изменения объясняются в терминах единого двустороннего процесса, в данном случае процесса концептуальных инноваций и отбора. Непрерывное возникновение интеллектуальных нововведений уравновешивается не-прерывным процессом критического отбора концептуальных вариантов. Критический процесс в науке высту- пает, таким образом, в функции управления отбором. 3) Этот двусторонний процесс может производить заметные концептуальные изменения только при наличии дополни-тельных условий ("интеллектуальной среды"). Должны существовать подходящие "форумы конкуренции" и "экологические ниши", в которых интеллектуальные нововведения могут выжить в течение достаточно длительного времени, чтобы обнаружить свои достоинства и недостатки. 4) Экологические требования среды определяют локальные требования к эволюционному "успеху". Соответ-ственно, объяснение "успеха" тех или иных интеллектуальных инициатив предполагает рассмотрение "экологии" частной культурно-исто-рической ситуации. В любой проблемной ситуации дисциплинарный отбор "признает" те из конкурирующих инноваций, которые лучше всего адаптируются к "требованиям" местной "интеллектуальной среды". Эти "требования" охватывают как те проблемы, которые каждый концеп-туальный вариант призван решить, так и другие упрочившиеся понятия, с которыми он должен сосу-ществовать. Взаимосвязь понятий "экологическое требование" и "ниша", "адаптивность" и "успех" составляют предмет "интеллектуальной экологии". По Т., действительность науки в эволюционном подходе разительно отличается от неопозитивистского представления науки в виде логической системы. Наука рассматривается Т. скорее как совокупность "исторических популяций" логически независимых понятий и теорий, каждая из которых имеет свою собственную, отличную от других историю, структуру и смысл. Как писал сам Т., "интеллектуальное содержание любой рациональной деятельности не образует ни единственной логической системы, ни временной последовательности таких систем. Скорее оно представляет собой ин-теллектуальную инициативу, рацио-нальность которой заключается в процедурах, управляющих его историческим развитием и эволюцией". Таким образом, научные дисциплины выступают у Т. как исторически развивающиеся рациональные ини-циативы, в которых понятия находят свое коллективное применение. Рациональная инициатива — это та "жизненная форма", в которой протекает, с одной стороны, процесс трансляции или передачи норм и интеллектуальных средств, а с другой, вышеописанный эволюционный процесс концептуальных изменений и отбора. Наука, по Т., принципиально двойственна: это совокупность интеллектуальных дисциплин и про-фессиональный институт. Механизм эволюции рациональных инициатив состоит в их взаимодействии с внут- ринаучными (интеллектуальными) и вненаучными (социальными, по-литическими) факторами. Дисцип-линарный и профессиональный, внутренний и внешний аспекты науки соотносятся друг с другом по принципу дополнительности — это разные проекции одного и того же эволюционного процесса. Дисциплинарный аспект интеллектуальной истории является рациональным, оправдательным и перспективным, а профессиональный — причинным, объ-яснительным и ретроспективным. Полное объяснение концептуального развития в любой рациональной инициативе на каждой своей стадии должно освещать и формирование (в каузальных терминах и ретроспективной модальности), и оправдание (в терминах рациональных основа-ний и перспективной модальности) проектов этой инициативы. Эволю-ционный подход Т. изменяет и видение самого научного мышления и представление о рациональности. В оппозиции неопозитивистским представлениям о научном мышлении как строгом следовании логическим нормам, Т. выдвигает на перед-ний план другой тип организации научного мышления, основанный на понимании. Понимание в науке, по Т., задается, с одной стороны, со-ответствием "матрицам" (стандартам) понимания, принятым в научном сообществе в данный исторический период, с другой стороны, проблемными ситуациями и прецедентами, выступающими основой "улучшения понимания". Анализируя кон-цептуальные точки зрения, эпистемолог должен обращаться к той ситуации понимания (или проблемной ситуации), с которой сталкивается ученый и относительно которой он решает, какие интеллектуальные средства необходимо ввести и актуа-лизировать в этой ситуации. Таким образом, концептуальное содержание научной дисциплины определяется не только набором теоретических ут-верждений, подлежащих формализации, но и практическими процедурами применения интеллектуальных средств и теми функциями, которые эти средства выполнили в тех или иных проблемных ситуациях. Сами стандарты понимания изменяются в ходе "концептуального отбора" но-вовведений. Поэтому научная раци-ональность не может определяться всеобщими логическими нормами, а скорее должна рассматриваться по аналогии с прецедентным правом в юриспруденции. "Рациональность — это атрибут не логической или кон-цептуальной системы как таковой, а атрибут человеческих действий и инициатив, в которых временно пе-ресекаются отдельные наборы понятий...". Установление рациональности тех или иных инициатив представляет своего рода "судебную процедуру", а не формально-логический анализ. (По мысли Т., решающий сдвиг, отделяющий постмодернистские дисциплины современности от их непосредственных предшественников — модернистских наук, происходит в идеях о природе объективности: от бесстрастной точки зрения незаинте-
Турен 1103
ресованного зрителя к взаимодействию взглядов участника-наблюдателя.) Помимо эпистемологической проблематики, Т. обращался к вопросам этики и философии религии. В этих работах он стремился выявить зависимость авторитета и обоснованности моральных и религиозных суждений от принятых процедур объяснения и схем понимания, реа-лизуемых в языковых практиках. Так, в исследовании "Космополис" (1989) Т., анализируя феномен "со-временности" Нового времени, трактует революцию в естествознании этого периода как ответ на многомерный духовный кризис Европы начала 17 ст. Преодоление вселен-ского континентального хаоса 30-летней войны было осуществимо, по мысли Т., лишь в контексте провоз-глашения "Порядка" как фундамента социально-политического устройства общества. Лишь в конце 20 в., согласно Т., в результате распространения подходов синергетики (см. Синергетика) и глобализации мировых процессов — становится осуществимой поворотная кардинальная трансформация миропредставлений человечества.
А. Ю. Бабайцев
ТУРЕН (Touraine) Ален (р. 1925) — французский философ и социолог, профессор университетов в Нанте и Париже. Главные работы Т.: "Социология действия" (1965), "Движение Мая и коммунистическая утопия" (1968), "Постиндустриальное общество" (1969), "Производство общества" (1973), "К социологии" (1974), "После социализма"(1980) и др. Основные области исследований Т. — социология труда, методология со-циального познания, изучение инду-стриального и постиндустриального общества, социальных движений. В начале своей деятельности Т. — сторонник структурно-функционального подхода к обществу и структурализма, с позиций которых написаны его первые работы по социологии труда. В последующем он отдает предпочтение концепции социально-го действия как наиболее адекватному методу исследования общества в его динамике, противоречиях и кон-фликтах. Для отслеживания дина-мики общественного развития и эволюции различных типов обществ (цивилизаций) Т. широко использует категорию "социетальный тип". Эта категория дает, считает он, воз-можность проследить сдвиги в человеческой деятельности от одного типа общества к другому, от торговли к производству, от производства к коммуникации, от одного типа культуры к другим типам, от одного типа отношений между коллективностью и ее окружением, от одного типа от-ношений между "социальными акте-рами" (действующими субъектами исторического процесса) к другим.
1104 Тылковский
С этих позиций доиндустриальные общества аграрного и торгового типа вполне правомерно отождествляются с афинской или римской цивилизацией, где отчетливо проявляется связь между социетальностью и политической целостностью. В случае индустриального общества возникает гораздо большая дистанция между ним и национальным государством. Еще более отдаленной эта связь становится в постиндустриальном, программированном обществе, которому соответствует более сложная, менее механическая и менее стабильная по сравнению с доиндустри- альным и индустриальным типами общества модель организации. В отличие от последних, в противовес "пирамидной структуре" обществ с низшими уровнями самоизменения их функционирования, в идущем им на смену постиндустриальном обществе центры принятия решений со-ставляют самоорганизующуюся и самоизменяющуюся систему без цен-трального пункта. В отличие от ин-дустриального общества, в котором основной классовый конфликт существует между рабочим и боссом, в программированном обществе основной социальный конфликт пролегает, по Т., между механизмом производства и управления и самим потребителем. Переход к нему означает движение к более открытому обществу, которое побуждает людей, товары и идеи циркулировать в гораздо большей мере, чем это делали предыдущие общества. Постиндустриальное общество действует более глобально на управленческом уровне, используя для этого две главные формы. Во-первых, это нововведения, т. е. способность производить новую продукцию как результат инвестиций в науку и технику; во-вторых, самоуправление становится проявлением способности использовать сложные системы информации и коммуникаций. Т. признает, что индустриальное общество находится в состоянии кризиса, что проявилось во всеохватывающем кризисе ценностей, кризисе культуры, в широком движении контркультуры, которое прямо поставило под вопрос ценности ин-дустриализации и роста и которое предъявило счет стабильности и тождественности в какой бы то ни было форме, потребовало необходимых трансформаций во всех сферах общества. Однако за этими проявлениями кроются более глубокие и фундаментальные сдвиги в самом способе производства, распределения, обмена, потребления, в самой организации общественной жизни. Суть этих сдвигов состоит в переходе к новому типу общества, более активному и мобильному, более самоорганизующемуся, способному создавать все новые модели управления и осу-ществлять культурные нововведения, но вместе с тем к более волюнтаристскому и опасному, чем общество, ос-тавленное нами позади. Программиро-ванное общество обладает значительно большей степенью мобилизованности, чем индустриальное, и создает более широкий простор для разнообразных и активных систем социального действия. Это находит воплощение в широко распространившихся социальных движениях — освободительных, феминистских, молодежных, экономических, экологических, региональных, этнических, культур-ных и т. д. Все эти разнородные и разнонаправленные движения придают социальным конфликтам в про-граммированном обществе исключи-тельную жизненность и широкое распространение. Но здесь же кроется и причина слабости этих движений, поскольку обобщенная природа конфликтов в данном случае лишает их общей основы. В такой ситуации пламя социального протеста может вспыхнуть в любом месте, но обществу меньше, чем прежде, угрожает огромный пожар социальных потрясений. Придавая большое значение в развитии общества социальным действиям, Т. создал их своеобразную типологию. Те конфликтные действия, которые представляют собой попытку защитить, реконструировать или адаптировать некоторый слабый элемент социальной системы, будь то ценность, норма, властные отношения или общество в целом, он называл коллективным поведением. Если конфликты представляют собой социальные механизмы для изменения систем принятия решений и являются вследствие этого факторами изменения структуры политических сил в самом широком смысле слова, то речь должна вестись о со-циальной борьбе. Когда же кон-фликтные действия направлены на изменение отношений социального господства, касающихся главных культурных ресурсов (производство, знания, этические нормы), они могут быть названы социальными дви-жениями. В процессе развертывания социальных движений главное внимание их инициаторов и участников, согласно Т., концентрируется на самом социальном "актере", на его индивидуальности и идентичности. Акцент на индивидуальности и идентичности служит характеристикой поднимающихся социальных слоев и групп, и особенно новых кон-тролирующих классов, отстаивающих собственную идентичность и инди-видуальность, за которыми кроется требование свободы для инициатив и снятия традиционных барьеров, которые препятствуют приходу всякой новой власти. В последние годы Т. все больше внимания уделяет про-блеме гармонизации отношений фор-мирующегося программированного общества с экологическими движениями и окружающей природной средой. Программированное общество не может признать существование природы, отделенной от себя, поэтому оно, с одной стороны, осознает, что является частью природы, а с другой — несет ответственность за защиту природы, берет на себя ответственность за все вероятные последствия модификаций, производимых им в природном порядке. В этой связи со-временное общество трактуется Т. как коммуникационное, интерпретируемое в понятиях социальных отношений, и одновременно должное рассматриваться как система дея-тельности. В нем главная область конфронтации приближается к об-ласти знаний и идей, знание становится производительной силой, присвоение которой столь же важно, сколь важна в индустриальном об-ществе проблема собственности. Чем больше это общество расширяет свою способность к самоизменению, тем больше оно руководствуется зна-ниями о себе и социальном действии, вследствие чего сердцевину социальных конфликтов и движений в нем составляет интеллектуальный мир.
Е. М. Бабосов
ТЫЛКОВСКИЙ (Tylkowski) Вой- цех (1624—1695) — польский философ и теолог, представитель поздней схоластики. Сторонник умеренного реализма. Преподавал в иезуитских коллегиумах, четыре года работал в Ватикане. В 1677—1681 профессор Виленской академии, позднее руководитель папской семинарии в Вильно. Большое сочинение "Занимательная философия" (9 томов) пропагандирует католические оценки философии и науки. В нем систематически излагается учение Аристотеля в истолковании Фомы Аквинского. Это и другие сочинения ("Занимательная метеорология", "Занимательная физика", "Научные беседы, которые вмещают в себя почти всю философию", "Со-вершенная мудрость, основанная на Божьем страхе" и др.) носят апологетический характер; многие из них неоднократно переиздавались (в том числе в Париже, Вене и Аугсбурге) и входили в круг обязательных источников для иезуитских профессоров.
Э. К. Дорошевич, В. JI. Абушенко ТЮРГО (Turgot) Анн Робер Жак (1727—1781) — французский экономист, философ-просветитель, госу-дарственный деятель. Основное со-чинение: "Размышления о создании и распределении богатства" (1766). После восшествия на престол Людовика XVI получил назначение сначала на должность морского министра (1774), а затем — государственного контролера финансов (1774). Ему удалось провести через парламент ряд эдиктов, предусматривавших реформы в духе идей экономического либерализма. Деятельность Т. вызвала недовольство в различных кругах и, уступив нажиму, Людовик XVI вынужден был отправить его в от-ставку (1776) вместе с единомыш-ленниками из госаппарата. Т. создал одну из первых версий идеи общест-венного прогресса. Считал, что в отличие от природы, подверженной изменениям циклического характера, общество, несмотря на чередование подъемов и спадов, в целом прогрес-сирует благодаря росту просвещения. В качестве основы выделения различных этапов общественного развития Т. рассматривал присущий им тип производства материальных благ. По Т., начальный этап истории характеризуется собирательством и охотой. Формой социальной общности на этом этапе является племя, состоящее из отдельных семей. Рас-пространение скотоводства приводит к росту богатства, возникновению рабства, появлению духа собствен-ности. Развитие земледелия дает возможность производить больше, нежели необходимо для поддержания жизни. На этой основе возникает земельная собственность, прогресси-рует разделение труда, выделяются ремесла, торговля, появляются города, развивается государство. Усили-вающееся неравенство способствует дальнейшему прогрессу, так как дает части людей досуг для занятий ис-кусством и наукой.В политической экономии, разделяя в целом физио-кратические воззрения, Т. сделал ряд существенных уточнений. В частности, внес изменения в созданную физиократами схему классового деления общества на: 1) производительный класс (земледельцы); 2) класс земельных собственников; 3) бес-плодный класс (выполняющий виды труда, не относящиеся к земледе-лию). Указал, что первый и третий классы, в свою очередь, распадаются на капиталистов-предпринимателей и наемных рабочих. Тем самым Т. подготовил представление о классовой структуре, нашедшее отражение в "Богатстве народов" Смита.
А. А. Баканов
Еще по теме ТРОИЦА:
- ТРОИЦА
- ФИЛИОКВЕ
- ПИФАГОРЕИЗМ
- ХРИСТИАНСТВО
- АНАЛОГИЯ
- ЕРЕСИ
- ФИЛИОКВЕ(лат. filioque - и от сына
- ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
- КАППАДОКИЙСКАЯ ШКОЛА
- ИНДУИЗМ
- ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ
- ПРАВОСЛАВИЕ
- Наука и мудрость
- ПАТРИСТИКА (лат. patres - отцы