<<
>>

ЦЕНТРИЗМ

" — структурный и смысловой модуль таких понятий постмодернистского дискурса, как "фоноцентризм","логоцентризм", "фаллоцентризм" и др., результат процесса "центрации", т. е. подчинения всех элементов некоторой системы всеобщему эквиваленту, занимающе-му выделенное положение.

В процессе "центрации" одна сторона множества отношений, из которых составлена система, приобретает преимущественное положение, а другая вытесняется на периферию ("окраину"), так что разнообразие отношений между всеми элементами заменяется их единственным отношением к "центру". Парадигма "Ц." образует каркас европейской культуры, несущие конструкции которого, как и основ-ные уровни любой динамической системы, стремящейся стать самосогла-сованной, устойчивой и даже просто существующей, обязаны быть изо-морфными друг другу. Иначе говоря, структура каждого из уровней европейской культуры создана первенством всеобщего эквивалента (на каждом уровне своего), вокруг которого, как вокруг "центра", расположена однотипная система элементов (также на каждом уровне своих).
В яв-ном виде понятие "Ц." в качестве структурного и смыслового модуля более сложных понятий было впер-вые систематически использовано в постмодернистской концепции Де-конструкции для характеристики европейской метафизики, определя-ющей структуру текста. Постепенно деконструкция как процедура, приме-няемая первоначально к "Ц." текста, приобретает более широкое значение и становится методом "децентрации" культуры в целом, поскольку ис-ключительно на "Ц." возлагается от-ветственность за насильственный, репрессивный, тоталитарный характер культурных отношений и инсти-туций. Тем самым "Ц." приобретает отрицательный смысл структуры, которая должна быть разрушена. При всей оригинальности концеп-ции деконструкции как, в первую очередь, "децентрации" текста, в качестве отправной точки рассмотре-ния "Ц." может быть избран любой уровень, однако наиболее наглядно, содержательно и детально этот фено-мен уже давно описан применительно к экономике.
Анализ развития формы стоимости, т. е. экономической системы символического обмена, впервые осуществленный Марксом задолго до критики "Ц." в современном пост-модернизме, далеко выходит за рамки поставленных им самим задач и, вместе с тем, позволяет увидеть те измерения этого феномена, которые в постмодернистском дискурсе ана-лизируются и критикуются лишь на уровне их внешних проявлений. Очевидно, что деньги, превратившиеся в капитал, функционируют в си-стеме товарно-денежных отношений как ее "центр", а разнообразие отно-шений между элементами системы заменяется однозначным и единст-венным отношением к капиталу, вы-полняющему функции всеобщего эквивалента и "автоматически дей-ствующего субъекта". Товары спо-собны обмениваться друг на друга лишь потому, что считаются состоящими из некоей единой субстанции и представляют собой стоимости. У Маркса такой субстанцией, крис-таллами которой является стоимость товаров, считается абстрактный труд, т. е., в конечном итоге, труд отдельных людей, но особым образом обоб-ществленный. Соответственно, вы-деляются четыре формы стоимости. Во-первых, это простая, единичная или случайная форма (форма I), когда два товара в обмене приравнива-ются друг другу, и стоимость одного из них выражена в другом. Во-вторых, это полная или развернутая форма (форма II), когда стоимость одного товара выражается во всех других товарах, ряд которых, вообще говоря, бесконечен. В-третьих, это всеоб-щая эквивалентная форма (форма III), когда стоимости всего многообра-зия товарного мира выражаются в одном выделенном товаре (например, в золоте или серебре). И, наконец, в-четвертых, когда товар, служащий всеобщей эквивалентной формой стоимости, выталкивается из товарной среды, возникает денежная форма стоимости (форма IV). Встре-тившись с особым товаром — рабочей силой — деньги начинают беспре-дельно воспроизводить себя и пре-вращаются в капитал. В результате деньги как капитал становятся пре-вращенной формой процесса взаимо-отношения отдельных актов труда и обмена, и для капитала сами деньги и товары — всего лишь формы.
Экономической модели "центриро-ванной" системы в точности соответ-ствует политическая модель, господ-ствующая в европейской традиции понимания государства. Если суб-станцией "политического тела"счи-тается власть, то возникновение госу-дарства также может быть описано как процесс "центрации". Сначала воля и потребности одного человека выражаются в каком-то другом, вполне случайном человеке, что со-ответствует форме I стоимости. Затем они выражаются во многих людях и сословиях (аналогия с формой II стоимости). "Центрация" нарастает и доходит до фигуры монарха в качестве всеобщего эквивалента, т. е. аналога формы III стоимости. Наконец, когда этот всеобщий эквивалент выталкивается из системы обмена и становится над ней, можно говорить о государстве в качестве аналога денежной формы стоимости (формы IV), и оно, как и капитал, способно выступать в качестве "авто-матически действующего субъекта". Что касается парадигматической те-ории права, то появление праформ правовых отношений связывается с господством принципа индивиду-альной мести ("око за око, зуб за зуб"), а это аналогично форме I сто-имости. Форме II стоимости соответ-ствует выражение "юридической стоимости", т. е. ущерба, во многих объектах и процессах — подарках, штрафах, тюремном заключении и т. д. Форма III стоимости в правовой сфере имеет аналог в возникно-вении специальных судов, которые должны устанавливать эквивалент-ность между преступлением и нака-занием, соотнося ее со всеобщим экви-валентом (чаще всего — лишением свободы). Форме IV стоимости соответ-ствуют возрастание роли государства, создание абстрактной и универсальной правовой системы, подчиненной принципу "Ц.". В точности такую же "центрированную" систему нетрудно выявить в генезисе письменности. Письменность может быть рассмотрена как некоторая символическая система, а соотношение смысла, звука и графических знаков — в качестве процесса символического обмена. Если одно представление может быть отождествлено с другим пред-ставлением, то этому соответствует пиктографическое и идеографическое письмо, обозначающее не звук, а смысл в рисунках.
Но смысл может

"Центризм" 1201 быть выражен не только в рисунках, но и в словах. При этом в логографи- ческом (словесном) письме налицо эквивалентность между смыслом и письменным знаком, обозначающим ситуацию или вещь с помощью определенной комбинации звуков. Звук оказывается теперь одним среди многих способов выражения смысла, тогда как переход к силлабарию (слоговому письму) особо выделяет его. Завершением этого процесса является разработка алфавитного письма, делающего звук всеобщим и единственным эквивалентом смысла ("фоноцентризм"). Аналогичным образом "центрированной" системой оказывается метафизика. В самом деле, процесс познания, как принято считать, начинается с манипулирования чувственными образами, т. е. с соотнесения и сравнения одного об-раза с другим, вследствие чего сти-раются различия и подчеркиваются подобия. В ходе этого процесса можно выделить родовые черты каждого образа, так что начинается своеобразная "игра обмена", подобная то-варно-денежному обращению. Один образ конкретной вещи может выражаться только через один другой образ другой конкретной вещи, в чем- то подобной первой, и этому в сфере экономики соответствует простая, единичная или случайная форма стоимости (форма I). Далее, один образ может выражаться во множестве других образов на основе выделения у них некоторого общего признака, чему в сфере экономики соответству-ет полная или развернутая форма стоимости (форма II). Когда среди множества этих образов в результате абстрагирования принудительно вы-деляется некий особый образ ("вещь вообще"), то он становится "идеей вещи" в качестве ее сверхчувственного образа, созерцаемого "умственным взором", и в сфере экономики этому соответствует всеобщая экви-валентная форма стоимости (форма III). В результате метафизика становится онто-тео-логией, т. е. харак-терным образом "центрированной" системой символического обмена. Когда же всеобщий эквивалент выталкивается за пределы системы символического обмена, он обретает статус сверхчувственной сущности, выступающей в качестве "центра", и возникает форма IV стоимости ("логос", "идея идей", или, в развитых формах — "понятие" или "абсо-лютный дух").

Поэтому метафизика неизменно выступает в облике "центрированной" системы ("логоцент-ризм"). Принципиально важно, что эта же структура присутствует в модели новоевропейской личности как "Я" (или "Эго") и в ее психоаналитической модификации. В последнем случае аналогом абстрактного труда служит либидо, кристаллизующееся в некоторых точках (органах) точно так же, как абстрактный труд "за- стывает" в стоимости товаров. Области кристаллизации либидо обозначаются как "эрогенные зоны", так что определенные сгусткгі либидоз- ной энергии фиксируются на том или ином органе, который становится средоточием удовольствия, сопро-вождающего, как считается в психо-анализе, всякую разрядку либидо. Гипотеза о том, что либидо является субстанцией удовольствия, создает условия возможности символического обмена. Те объекты, к которым привязано либидо (а не только органы), и становятся элементами этой системы, тогда как фрейдовская схема эволюции сексуального развития выступает аналогом схемы эволю-ции формы стоимости. Оральной стадии соответствует форма I стоимости: при этом рот ребенка (как орган) отождествляется с каким-то одним объектом — материнской грудью, соской, собственным пальцем ребенка, причем между самими этими объектами нет какого-либо прирав-нивания. Анальной стадии соответствует форма II стоимости: анус отождествляется с подарком матери, с пенисом и т. д. На фаллической стадии, аналогичной форме III стоимости, появляется некий всеобщий эквивалент символического обмена — фаллос, а форме IV стоимости соответствует генитальная стадия, когда либидо фиксируется, наконец, на половых органах. Однако на фоне фрей-довской концепции негативности женских половых органов и вкупе с принципиально важным для пси-хоанализа комплексом кастрации именно фаллос становится всеобщим эквивалентом и аналогом капитала, вытолкнутым из системы символи-ческого обмена. Постулат изоморфизма уровней символического обмена требует, чтобы общественные формы, превращающие вещь в товар, были также основными формами мышления, и экономический уровень снова оказывается наиболее удобной исходной точкой анализа.
Товар, на-ходящийся в обмене, реально абстрагирован от сфер производства, распределения и потребления (пока он обменивается, он не производится, не распределяется и не потребляется). Это требует постулата абстрактной самотождественности товара в обмене (даже если реально он и претерпевает изменения): обмен основан на эквивалентности обмениваемого, на той посылке, что произведенная вещь в неизменном виде дойдет до потребителя. Поэтому абстрактное тождество и абстрактное количество оказывается вещной формой связи производ-ства и потребления, а носитель этой связи, товар, выступает в форме предметности, т. е. абстрактной на-личности. Поскольку обмен осуществляется товаровладельцами, наделенными сознанием, то абстрактные тождество, количество, наличность ("присутствие") оказываются и фор-мами товара, и формами такого мы-шления, которое только и может выступать в качестве условия самой возможности символического обмена в "центрированных" системах. Основой существования описанных "центрированных" систем признается своего рода "энергетическая пара-дигма", согласно которой сохраняется энергетическое равновесие всех системных взаимодействий. С этой точки зрения эволюция формы стоимости является одновременно эволюцией формы компенсации. На эко-номическом уровне символического обмена силой, производящей некий продукт, является конкретный полезный труд, однако первоначально этот продукт не имеет стоимости, и в нем не содержится совершенно никаких свойств, которые могли бы служить условием возможности обмена. Затрата конкретного полезного труда означает "впрыскивание" в систему межчеловеческих связей некоторой порции энергии. Чтобы эта порция стала стоимостью, а система межчеловеческих отношений превратилась бы в развитую систему символического обмена, необходимо тотальное насильственное отчуждение произведенных продуктов от их производителей, что действительно происходило с возникновением рабо-владения и получило законченную форму в феномене рабочей силы. Тогда "впрыскивание" порции энергии в систему оставляет после себя "след", который, впрочем, заглажи-вается, стирается соответствующей формой насилия. Возникновение стоимости является именно стиранием "следа", системной компенсацией отчужденной затраты конкретного полезного труда. Обобщая эту схему и распространяя ее на уровни, изоморфные экономике (политика, право, письменность, метафизика, психика), можно констатировать, что конкретный полезный труд является лишь одной из форм "частичных сил" — индивидуальных и групповых волевых актов ("социальных сил") в политике и праве, актов означения, т. е. превращения незнака в знак в письменности и метафизике (имеются в виду предписьменности или так называемое "архи-письмо"), частичных влечений в психике. Будучи "впрыснуты" в систему и отделены от своих носителей, все они оставляют "след". Таким "следом" в политике следует считать "личную зависимость", в праве — "ущерб", в письменности и метафизике — первичное означение в качестве "не-тождественного", а в психике — "забытое" как "бессознательные желания". Насильственному отчуждению продуктов труда на экономическом уровне соответствуют в политике — репрессии, в праве — затемнение изначальных неписаных и локальных законов, в письменности и метафизике — при-ведение всего и вся к абстрактному тождеству, в психике — вытеснение в сферу бессознательного. Если в области экономики стоимость является компенсацией затраченного кон-кретного полезного труда и потому стирает "след", то аналогом стоимости служат в политике — общественные ценности, в праве — чуждая мести абстрактная справедливость закона, в письменности и метафизике — смысл или значение, в психике — дух. Процесс "центрации" перечисленных элементов компенсации рождает всеобщий эквивалент, так что деньгам как капиталу в экономике соответствует Государство — на уровне политики, Закон — на уровне права, Звук — на уровне письменности, Логос (Смысл) — на'уровне метафизики, Фаллос — на уровне психики. В итоге становится очевидным тот факт, что на всех основных уровнях европейской культуры дейст-вительно господствует одна и та же модель "Ц." — "Ц. капитала" ("капитализм"), "Ц. государства" (этатизм, способный в ряде случаев перейти в тоталитаризм), "Ц. закона" и, наконец, "фоноцентризм", "логоцентризм", "фаллоцентризм". Учитывая принудительный, хотя и безличный, характер процесса "центрации", в ходе которого и формируются всеобщие эквиваленты, нельзя не признать, что все эти эквиваленты про-питаны насилием, обеспечивающим принудительное тождество нетож- дестенного. Всеобщие эквиваленты являются скрытыми резервуарами насилия и потому — центрами невидимых силовых полей, пронизывающих собой всю человеческую культу-ру, структурирующих ее и придающих ей вполне определенную форму единства. Поэтому для современной фи-лософии столь важно понимание сути распада "центрированной" формы единства. Точно так же, понятным становится важнейшая заслуга пост-модернизма, состоящая в констатации самого факта "децентрации" и в явной рефлексии над "децентриро- ванной" культурой. Существенно, однако, что остаточным фоном постмодернистских умонастроений оказы-вается противоположная им тенденция, все еще сохраняющая верность традиции модерна и позитивно оце-нивающая "Ц." в качестве порождающей структуры различных уровней культуры. В соответствии с этой тенденцией, должно быть пересмотрено лишь понимание сути "центра". Это — продолжение поисков эмпирического коррелята "центра" в качестве воплощения абсолютной субъективности, которые были начаты еще Фихте, в отрицании "вещи в себе" просто отождествившим, вопреки кантовскому запрету, эмпирический субъект с трансцендентальным. С самыми значимыми результатами поиски были продолжены Гегелем и Марксом: этим коррелятом стали, соответственно, "спекулятивный мыс-литель" и "рабочий класс". В современной ситуации наиболее содержательными и влиятельными оказа-лись результаты раннего Адорно, Маркузе, Хоркхаймера, абсолютизировавших силы "критически мыс- лящего индивида", который, впрочем, также может быть понят по- разному. Однако после опыта осуществившихся утопий продолжение подобных поисков начинает выглядеть все более подозрительно, указывая на архаизм, упрямо не желающий считаться с новыми реалиями, наивность и опасный инфантилизм. Сюда же следует отнести и традицию русской софиологии, поскольку в тех ее парадигматических вариантах, которые наиболее откровенно указывают на ее социокультурный кон-текст (В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков), также воспроизводится схема поисков эмпирического коррелята трансцендентального субъекта. Правда, в софиологии сперва речь идет о чисто теоретической замене последнего, и лишь затем открывается, что интерес к Софии оказывается проявлением пристрастия к особому типу онтологической и социокультурной целостности ("всеединству" и"богочеловечеству",соответственно). При этом София выступает в ка-честве претендента на роль замены трансцендентального субъекта в качестве "центра" при сохранении общей парадигмы "Ц.". Далее, необходимо упомянуть более радикальные попытки вообще отказаться от "Ц". как основания культуры и обрести "нетождественное", позволить ему затронуть нас напрямую, без опосре-дования "понятиями". Сюда следует отнести настойчивое стремление позднего Хайдеггера пробиться к "aletheia", истине как "несокрытости", не приведенной к насильственному тождеству и именно эту ненасильственную "распахнутость" объявить подлинным бытием, которое никог-да не может быть отождествлено с сущим. Хайдеггеровский проект послужил основой приобретшей популярность постмодернистской критики европейской культуры со стороны Деррида, направленной на ее основания как "бытие-присутствие", как "фоноцентризм", "логоцентризм". Аналогичный смысл имеет постмо-дернистский проект"децентрации" культуры Делёза и Гваттари, равно как и сформулированные ими концепции "ризомы" и "шизоанализа". Сюда же примыкает концепция "негативной диалектики" позднего Адорно именно как "опыт нетождествен-ного", предполагающий перестройку не только мышления, но и культуры в целом. И, наконец, самые ради-кальные попытки преодоления М. содержатся в различных вариантах диалогического принципа, пред-ставленных М. Бахтиным, Бубером, Э. Михелем, Розенцвейгом, Розен- штоком-Хюсси, Ф. Эбнером, Эрен- бергом и др. Названные мыслители, предлагая реальную альтернативу постмодернистским проектам декон-струкции и реконструкции культу-ры, в реальном времени даже опережая их, попытались освободить язык из монологического плена "Ц.", предоставить слово Другому во всей его нетождественности, не превращать его в несамостоятельного Двойника и тем самым активизировать живую диалогическую сущность речи. В результате у некоторых "диа- логистов" налицо акцентирование теистической (иудаистской и хрис-тианской) модели оснований социо-культурной целостности, что привело к возрождению старой проблематики "Афин и Иерусалима". (См. также Ацентризм.)

А. И. Пигалев

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ЦЕНТРИЗМ:

  1. СОБЛАЗН
  2. 6. Философия в конце XX века
  3. ЦЕННОСТЬ
  4. КАУЗАЛЬНОСТЬ (лат. causalis - причинный, causa - причина
  5. КАУЗАЛЬНОСТЬ
  6. НАРРАТИВ (англ. и фр. narrative - рассказ, повествование
  7. ЛАО-ЦЗЫ (6-5 вв. до н.э.
  8. НЕОТОМИЗМ
  9. ДЕКОНСТРУКЦИЯ
  10. ОНТОЛОГИЯ
  11. МЕТАФИЗИКА (греч. meta ta physica - буквально: после физики
  12. СОФИЯ