<<
>>

ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ

— понятие со-временной неклассической философии языка, фиксирующее речевые системы коммуникаций, организо-ванные по определенным правилам, нарушение которых означает разрушение Я.

И. или выход за их пределы. Понятие "Я. И." введено Витген-штейном, являясь одной из важнейших категориальных структур в его поздних произведениях. Я. И. являются наиболее существенной формой презентации языка как в процессе овладения им (обучения языку, осуществляемое посредством вклю-чения субъекта в определенные нор-мативные системы речевых комму-никаций), так и в процессе ставшей языковой динамики (усложнение словоупотреблений в речевых ком-муникациях как Я. И.). В концепции Я. И. Витгенштейна получает новое истолкование введенное Э. Шпранге- ром (1922) понятие "форм жизни": конституирование форм жизни как определенных вариантов социокуль-турной артикуляции человеческого бытия фундировано именно речевой практикой Я. И., — базовые параме-тры последних оказываются содер-жательными детерминантами форм жизни, задавая им такие характери-стики, как конвенциальная основа, нормативность правил и др.
Вместе с тем, Я. И., переводя речевую (и — соответственно — социокультурную) реальность в игровую плоскость, очерчивают горизонт возможных миров индивидуального и социо-культурного опыта как не совпадаю-щих с наличными, ибо, с одной сто-роны, в выборе правил языка, как и в выборе игры как набора игровых правил, человек ничем извне не ог-раничен (ср. с "принципом терпимо-сти" Карнапа), а с другой — соблюде-ние требования интерпретируемости модельной семантики заложено в самой основе конституирующего игру языка. По Витгенштейну, словоупо-требление вообще не может быть не-правильным: во-первых, потому, что построение речи подчинено соответ-ствующим конвенциям, обеспечивающим соблюдение правил языковой организации, а во-вторых, потому, что "правильного" (как единственно правильного, правильного в отличие от возможного неправильного) сло-воупотребления вообще не существу-ет, иначе Я.
И. были бы невозможны как таковые. Теория Я. И. Витген-штейна находит свое дальнейшее развитие, с одной стороны, в модальной семантике и эпистемологии, с другой — в философии постмодерна. Так, в игровой модели языка Хинтикки зафиксированная в грам-матической структуре предложения ситуация артикулируется как игровая, апплицируясь на таких "игроков", как "Я" и "реальность", — и ес-ли первый "игрок" ориентирован на верификацию содержания высказы-вания, то второй — на его фальсифи-кацию, что задает принципиальную гипотетичность языковых моделей, содержание которых выступает как "возможные миры". В философии постмодерна понятие "Я. И." фиксирует плюральность нарративных практик (см. Нарратив) — в проти-воположность характерному для "эпохи больших нарраций" (см. "Закат метанарраций") жесткому "дискурсу легитимаций", исключающему саму возможность игры как свободы (Лиотар). Игровая аргументация фундирует идею Деррида о децент-рированности текста (аргумент от противного и к игре): ни семантический, ни аксиологический центр тек-ста невозможен, ибо "функцией этого центра было бы... прежде всего га-рантировать, чтобы организующий принцип структуры ограничивал то, что мы можем назвать свободной игрой структуры" (Деррида). Идея Я. И. лежит в самой основе постмо- дернистической концепции Читателя как источника смысла, ибо в процессе чтения "все трое" (т. е. читатель, текст и автор) "являют собою единое и бесконечное поле для игры пись-ма" (Л. Перрон-Муазес). И в целом "формы протекания всякого разговора можно... описать понятием игры", и "основное состояние игры, которое должно быть наполнено ее духом — духом легкости, свободы радости от удачи — и заполнять им играющего, является структурно близким состоянию разговора, в котором язык является истинным" (Гадамер). По Гадамеру, "протекание всякого разговора можно... описать понятием игры", и Я. И. могут реа- лизовывать себя как в коммуника-тивной сфере ("духовная реальность языка есть реальность Pneuma, духа, который объединяет Я и Ты...
В любом разговоре господствует дух открытости и свободного перетека-ния Я в Ты"), так и в рафинированной сфере интеллектуальной рефлексии ("игра речей и объектов доигрывается во внутренней беседе души с самой собой, как прекрасно назвал мышление Платон"). — Однако, в любом случае, "очарование игры для играющего сознания заключено в раство-рении себя самого во взаимосвязи движений, которая обладает собствен-ной динамикой" (Гадамер). В "транс-цендентально-герменевтической концепции языка" Апеля Я. И. по-нимаются как "сплетенные с жиз-ненной практикой прагматические квазиединицы коммуникации и вза-имопонимания". Апелем вводится также понятие "трансцендентальных Я. И." как Я. И. идеального (в нор-мативном смысле) "коммуникативного сообщества": "эти идеальные Я. И. предвосхищаются каждым, кто следует правилу, как реальная возможность той Я. И., в которую он включен, а это значит — предполагаются как условие возможности и значимости его образа действий как осмысленного". Но если пред-игра относима к Я. И., то с той же степенью правомерности это можно ут-верждать и о пост-игре: "...философ как критик языка должен отдавать себе отчет в том, что, занимаясь описанием Я. И., он сам осуществляет специфическую Я. И., которая находится в рефлексивном и критичес-ком отношении ко всем возможным Я. И.". В такой системе отсчета ин-терсубъективность значений языковых выражений обосновывается Апелем не через характерную для философской классики ссылку на абсолют абстрактно-универсального сознания, но посредством апелляции к коммуникативно значимому принципу "критического образования консенсуса", безоговорочно оправ-данного и неуязвимого в своей опе- рациональности:"познавательно- критическое сомнение никогда не может поставить под вопрос семан- тико-прагматическую связность уже используемой Я. И." Я. И. принци-пиально коммуникативна, и в этом отношении предполагает понимание как взаимопонимание: язык как "трансцендентная величина" выступает "условием возможности и зна-чимости диалогического понимания и понимания самого себя".
Я. И. есть, прежде всего, интерсубъективная коммуникация, "которая не может быть сведена к языковой передаче информации, а является одновре-менно процессом достижения согла-сия". В этом контексте, начиная с трактовки Я. И. Апелем, в позднем постмодерне оформляется вектор, связанный с реабилитацией понимания в идущем от экзегетики класси-ческом герменевтическом смысле этого слова: "говорить — это значит говорить кому-нибудь", и любая речь — даже самая непонятная — "рождается в понимании и для пони-мания" (Гадамер). Если, пользуясь терминологией Э. Финка, можно сказать, что Витгенштейн понимал под Я. И. игру-game, то Я. И., по Апелю, — это игра-ріау. И такая трактовка Я. И. как взаимопонимающего диалога предполагает отказ от идеи произвольной "деконструкции" (Деррида), "означивания" как текстопорождения (Кристева) и т. п.

процедур субъектного наполнения текста смыслом, ибо в рамках ком-муникативного акта такой подход означал бы обрыв коммуникации. — Только обоюдная установка на понима-ние как реконструкцию имманент-ного смысла любого речевого акта и текста может сделать Я. И. прин-ципиально возможной. Теория Я. И. широко используется в современной философии, применяется в исследо-ваниях по общей семантике (Р. Хая- кава) и сценарной социально-психо-логической "теории конфликта" (А. Рапопорт).

М. А. Можейко

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ:

  1. ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ
  2. 46. ПРАВОВОЙ СТАТУС ЯЗЫКОВ В РФ
  3. 69. СТАТУС ГОСУДАРСТВЕННОГО ЯЗЫКА. ЯЗЫКОВОЕ РАВНОПРАВИЕ
  4. Языковой прорыв
  5. 3. Языковые средства, создающие логичность речи
  6. Предисловие. ПРАВИЛА ИГРЫ
  7. РОЛЕВЫЕ ИГРЫ
  8. 13.5. Последовательные игры
  9. 13.5. Последовательные игры
  10. ЛОТЕРЕИ И ИГРЫ
  11. МЕТАФОРИЧЕСКИЕ ДЕЛОВЫЕ ИГРЫ
  12. 13.4. Повторяющиеся игры
  13. Единые правила игры
  14. 13.1. Игры и стратегические решения
  15. 13.1 Игры и стратегические решения
  16. Договаривайтесь о правилах игры