<<
>>

ЗАПАДНИЧЕСТВО

(ЕВРОПЕЙСТ- ВО) — течение русской общественной мысли 1840—1860-х, противостоящее идеологии славянофильства. Первоначальной организационной базой 3. являлись Московские лите-ратурные салоны, где западники и славянофилы дискутировали об исто-риософии русской судьбы (Флоров- ский).

Идеология 3. формировалась в кружках Станкевича (Анненков, Бакунин, Белинский, Боткин, Гра-новский и др.) и Герцена — Огарева. Социальный состав представителей 3. весьма разнообразен: дворяне, купцы, разночинцы, ученые, писатели, журналисты. 3., объединяя до-вольно широкий круг мыслителей, никогда не было единой, сформированной на четкой, общепринятой си-стеме взглядов школой. К общим чертам идеологии 3. следует отнести: 1) неприятие феодально-крепо-стнических порядков в экономике, политике и культуре; 2) требование социально-экономических реформ по западному образцу: "западники... были убеждены, что Россия должна учиться у Запада и пройти тот же самый этап развития. Они хотели, чтобы Россия усвоила европейскую науку и плоды векового просвещения" (Н.
О. Лосский); 3) подозрительное отношение к революционным методам разрешения социальных проти-воречий: представители 3. считали возможным установить буржуазно- демократический строй мирным путем — посредством просвещения и пропаганды сформировать общест-венное мнение и вынудить монархию на буржуазные реформы; 4) высо-кая оценка преобразований Петра I; 5) преимущественно светский характер философии. Мировоззрение 3. сформировалось в полемике со сла-вянофилами приблизительно в начале 1840-х. Западники выступали за преодоление социальной и экономи-ческой отсталости России не на базе развития самобытных элементов культуры (как предлагали славя-нофилы), а за счет опыта ушедшей вперед Европы. Они акцентировали внимание не на различиях России и Запада, а на общем в их исторической и культурной судьбе; они стара-лись создать философию истории, "определить роль русского народа среди других культурных народов...
стремились приобщить его к общему прогрессу, полагая, что достичь культурных целей можно только одним путем, освещенным наукой и разумом" (Э. Л. Радлов). В середине 1840-х в среде западников произо-шел принципиальный раскол — после диспута Герцена с Грановским 3. разделилось на либеральное (Аннен-ков, Грановский, Кавелин и др.) и революционно-демократическое (Герцен, Огарев, Белинский). Разно-гласия касались отношения к рели-гии (Грановский и Корш отстаивали догмат о бессмертии души, демокра-ты и Боткин выступали с позиций атеизма и материализма) и вопроса о методах реформ и постреформенно-го развития России (демократы вы-двигали идеи революционной борьбы и построения социализма). Эти разногласия были перенесены и в сферу эстетики и философии. На фи-лософские изыскания 3. оказали влияние: на ранних этапах — Шиллер, Гегель, Шеллинг; позже под влиянием Фейербаха, Конта и Сен- Симона многие западники отошли от немецкого идеализма к позитивизму и антропологизму. По мнению Зень- ковского, философия 3. опирается на эстетический гуманизм (вне цер-ковной идеи) как принцип русского секуляризма и на социально-поли-тический радикализм как следствие обостренного чувства ответст-венности за историю. Э. Л. Радлов полагает, что западники внесли оригинальные решения в филосо-фию истории и эстетику, но в гносе-ологии ограничились лишь заимст-вованием позитивистских схем. Любая общая характеристика фи-лософии 3. обедняет действительность, так как многие западники эволюционировали в своем творчестве от одних установок к другим (на-пример, Герцен или Белинский). К середине 1860-х в России устано-вился четкий внутриполитический курс капиталистического характе-ра, и 3., особенно егк либеральное крыло, сходит на нет; революцион- но-демократическое крыло 3. по-служило базой для идеологии разно-чинцев.

Д. К. Безнюк "ЗАУМНЫЙ ЯЗЫК" ("заумь") — центральное понятие философии языка Хлебникова, посредством введения которого он пытается решить проблему демаркации между словом и его знаково-числовой семантикой (т.

е. между "цитатой" и "черте-жом"): Хлебников декларирует в ка-честве особого подхода "3. Я.", или особую практику "словотворчества" и смыслополагания: "слово особенно звучит, когда через него просвечи-вается второй смысл... Первый ви-димый смысл — просто спокойный седок страшной силы второго смысла, — это речь, дважды разумная, двоякоумная = двуумная. Обыденный смысл лишь одежда для него". Таким образом в хлебниковской по-этической и философской програм-мах проявляется парадигмальная установка на плюральность смысла, что впоследствии было выдвинуто в качестве исходного требования постмодернистского типа философ-ствования, в первую очередь — у Кристевой. "3. Я.", по определе-нию Хлебникова, является "языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), "заумным". Общий язык связывает, свободный позволяет выразиться полнее". "Заумь" — "значит находящийся за пределами разума" (Хлебников, А. Крученых), но это не значит, что его знаки лишены смысла для участников дискурса. Согласно твердому убеждению Хлебникова, семантика букв и звуков "3. Я." не скрыта и может быть выявлена посредством глу-бинного анализа языковых контекс-тов. И в то же время, отмечает он, "3. Я." в чистом виде "не задевает сознания", будучи отражением "энер- гийной"("молнийной")природы ми-ра, подлинным языком, на котором написана "Единая книга" бытия. Специфичность мысли, по Хлебни-кову, заключена в ее способности воспринимать малейшие флуктуации энергии универсума и отвечать на них внутренним импульсом творческой и преобразующей активности субъекта познания: "Вдохновение есть пробежавший ток от всего ко мне, а творчество есть обратный ток от меня ко всему". Причем, слово-творчество креативно по своей природе, а языковая игра, составляю-щая его сущность, — онтологична. Но, как таковая, креативная и пре-образовательная деятельность, согласно Хлебникову, вторична и не должна нарушать или препятствовать "чистому" созерцанию мыслителя. Только поэт способен "вчувствоваться" в эпоху, адекватно воспринимать феномены социальной и природной реальности, интерпретировать категории, понятия и универсалии культуры, нагружая их соответствующими им смыслами, и создавать новые.
По Хлебникову, поэзия как самосто-ятельное образование по отношению к литературе и живописи имеет в со-временной культуре прогностическую функцию. Он делает следующий вывод: "язык будущего — язык ви-дения самоточки, освещающей вещи... Этот язык алгебра, так как за каждым звуком скрыт некоторый пространственный образ". "Молний-ная" природа мира (см. Молния) от-крывается мышлению через язык и телеологические функции элементов его "азбуки ума". Знаки языка служат отправной точкой языкознания как гносеологической теории. Это один из ключевых пунктов дисциплины, которую Хлебников в заметках, относящихся к 1922, назвал "философией о числах". Отказыва-ясь от употребления "бытового языка", сводящего на нет все достижения культуры модерна и препятствующего пониманию текстовых смыслов, заключенных в "чертежах", он утверждал, что главная цель "труда художников и труда мыслителей" — "создать общий письменный язык, общий для всех народов третьего спутника Солнца, построить письменные знаки,понятные и приемлемые для всей населенной человечест-вом звезды". Кроме того, "на долю художников мысли падает построение азбуки понятий, строя основных единиц мысли — из них строится здание слова". Число может быть выражено в знаках языка, полагал Хлебников, поскольку "слова суть слышимые числа нашего бытия". Фонетическое письмо будет возможно, в этом смысле, только как "значковый язык", закрепляющий за буквой или звуком числовое — либо отражающий ее телеологическое — значение. Так, по Хлебникову, оказывалось важным признать, что "значение звука есть степень числа колебаний звука", или его "число". Обнаруживая гармоническую числовую зависимость между звуками, Хлебников указывал на смену их смыслов, проявляющуюся либо при смене числовых значений, либо при смене феномена описания. Экспли-кация числовых пропорций языка им сравнивается с игровой практикой. Исходя из представления о том, что "слово — звуковая кукла, сло-варь — собрание игрушек", Хлебников и инициировал как таковой иг-ровой принцип анализа языковых феноменов.
Изначальное единство мира, по Хлебникову, обусловлено тремя факторами: 1) временем, 2) языком и 3) множеством "отдель- ностей", бесконечной вариабельностью дискретности. В силу этого им особое внимание уделяется мифоло-гическому мышлению, как связую-щему звену между микрокосмом и макрокосмом, обожествляющему при-роду и обнаруживающему в ней проявление сверхъестественных сил. Через обращение к "языку богов", "звездному языку", "языку птиц", особо выделяемым, по наблюдению Хлебникова, в фольклорной тради-ции, он пришел к созданию целос_^ ной концепции в рамках философии языка, а через ряд мифологических персонажей ("ка", Зангези и др.), в свою очередь, — к пониманию будущего как исходной точки векторов творчества, языка и исторического времени. Мир воспринимается Чи-тателем, полагал Хлебников, как "текст", лишенный "осязаемости" в привычном смысле. В ходе истории, утверждал он, человечество утратило способность адекватно интерпре-тировать эту космическую "тексту-альность" как эманацию "Единой книги"и научилось взамен выискивать в реальности (как в объективной, так и в субъективной) "ставшее". Это "ставшее", или актуальное, бытие предметов и явлений, как "быто-вой" язык, описывается рассудком в звуковых образах, кодируется, на-ряжается в "звуковые тряпочки", а сама деятельность субъекта познания превращается в "игру в куклы", декодирование. Она, эта "игра", по Хлебникову, беспредметна, — ибо то, что описывается в языке, ускользает от него. Интенциональность мышления побуждает субъекта "име-новать" вещь, делая ее "своей" и соотносить ее феномен с абстрактами сознания, выявляя существенные признаки вещи. В момент "имено-вания" вещь исчезает из горизонта видения рассудка, оставляя "само-витый" "след", код, позволяющий сознанию в последующих актах мы-шления интерпретировать его как саму вещь и сравнивать "след" с дру-гими, имеющимися в опыте. "Читать, относить себя к письму, — позднее писал Деррида, — и означает проницать... горизонт". То, что в первом акте познавательной деятельно-сти вещь дана сознанию, обознача-лось Хлебниковым как ситуация совпадения вещи (по Хлебникову, "судьба" вещи), ее образа и знака, кода, выбираемого рассудком для ее дальнейшего обозначения.
Первый звук, первая буква слова заключает в себе истинное отражение предмет-ности мира, воспринимая ее движе-ние и изменение в отношении познающего субъекта, полагал Хлебников. Анализ семантики первого звука имени вещи может дать больше, чем понимание вещи (идея "опоздавшей вещи") — понимание ситуации, в которой вещь была дана сознанию. Вещь воспринимается рассудком, указывал он, как направленный процесс. Одной и той же вещи могут соответствовать в мышлении разные понятия и несоизмеримые между собой образы в силу изначальной процессуальности самого акта по-знания. Возможность использовать интуицию при конструировании и декодировании вербальных образов привлекала теоретиков "3. Я." Ин-туиция, по Хлебникову, обнару-живает не явные, но существенные связи, детерминированность одних языковых конструктов другими; со- действовать в итоге главному результату словесной "игры в куклы" — декодированию, восстановлению первосмыслов слов, букв и звуков. Классификация видов "3. Я.", об-наруженных благодаря изучению фольклорной традиции и собствен-ным изысканиям, у Хлебникова такова: 1) "Звукопись" — призвана отобразить цветовую гамму природы; 2) "Числослово" — этим понятием Хлебников характеризовал от-дельные числа и формулы, которые, будучи включенными в поэтичес-кую речь, позволяют транслировать больший объем информации, чем слова, пусть даже в своей "заумной" интерпретации; 3) "Птичий язык" — особая форма звукописи, при которой фиксируются естественные звуки, издаваемые птицами. У слушателя вербализованный текст не вызовет рассогласования, полагал Хлебников, но читатель обнаружит в нем элементы "3. Я." наподобие описанных футуристами в "Декларации заумного языка"; 4) "Звездный язык" — особый вид "3. Я.", которым выявляется и описывается на-правленность и процессуальность воздействия вещи на сознание индивида. Например: "ЭЛЬ — остановка падения, или вообще движения пло-скостью, поперечной падающей точке (лодка, летать)... ЭМ — распыление объема на бесконечно малые части. ЭС — выход точек из одной непо-движной точки (сияние). КА — встреча, и отсюда остановка многих движущихся точек в одной, непо-движной. Отсюда значение КА — покой, закованность"; 5) "Язык бо-гов" — Хлебников сознательно не конструировал в отличие от "звездного языка", слоги которого им тща-тельно обдумывались. В его декларациях и статьях о языке отмечается, в сущности, единственная черта этого вида "3. Я.": то, что она, напоминая детский лепет, воздействует на бессознательное, погружая читателя в ситуацию метафизического мол-чания. Таким образом, концепция "3. Я." у Хлебникова обнаруживает ряд параллелей с классической и постмодернистской традицией философии языка в том, что им затра-гиваются вопросы, актуальные как для античной, так и для философии Нового времени: о происхождении языка "по природе" или "по договору" и вопрос о природе "универсального языка"; выход за рамки, деформиру-ющие рациональность, к непосредст-венному постижению универсума выступает для Хлебникова когни-тивной целью и реализуется в его концепции "3. Я.", освобождающей "словотворчество" индивида. В "3. Я." снимается проблема про-тивостояния субъекта и объекта познания: объективная реальность от-ражается в сознании человека и фиксируется в форме "следов" или кодов; по Хлебникову, "3. Я." вы-ступает средством моделирования новых миров, выражая мысли и чув-ства, которых еще не было в непо-средственном опыте, и декодировать смысл общеупотребимых слов. "Заумь" представляет собой языковую игру как ситуацию реконструкции свободного ("дву-умного") языка, об-ладающего плюральностью смысловых единиц, что во многом сопоста-вимо с концепцией "симулякров" Батая и Бодрийяра в постмодернизме и трактовкой языковых игр Вит-генштейном, Хинтиккой и Апелем. Используя только "3. Я.", человече-ство, по Хлебникову, могло и "еще может" создать особую культуру, "богатую миром ощущений при мно-гообразном проявлении формы (ритма) на материи (ритмичном сознании), но без признаков ума, без представ-лений о смерти, без развернутых при пространственном восприятии времени, идей и эмоций. Было бы царство без-умия с искусством за-умия". И если бы человек не превратился в "абстрагирующую машину", и не было бы слов, то культура, полагал последователь Хлебникова А. Туфа- нов, в соответствии с "ритмичным" сознанием первобытного человече-ства, приняла бы музыкальный характер. Несколько иным виделось Хлебникову будущее "человечества, верящего в человечество". "3. Я.", утверждал он, должна "взорвать" пласты "глухонемого молчания" Вселенной и открыть человеку но-вые возможности, не отнимая уже устоявшихся.

Ф. В. Пекарский

<< | >>
Источник: А. А. Грицанов. Всемирная энциклопедия: Философия. 2001

Еще по теме ЗАПАДНИЧЕСТВО:

  1. ЗАПАДНИЧЕСТВО (ЕВРОПЕЙСТВО
  2. 16. Русская философия XIX века: западничество и славянофильство 30-50 гг. Оценка исторического прошлого России и разработка славянофильской идеологии.
  3. 45. Политико-правовые идеи западников
  4. СЛАВЯНОФИЛЬСТВО (СЛАВЯНОЛЮБИЕ)
  5. СТАНКЕВИЧ Николай Владимирович (1813-1840
  6. ГРАНОВСКИЙ Тимофей Николаевич (1813-1855
  7. СЛАВЯНОФИЛЬСТВО
  8. 4. Славянофилы и западники
  9. 5. Народничество и распространение марксизма в России
  10. Модернизированный проект обновления РФ
  11. 21. Марксистская философия в России, легальное и революционное направления (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский, Г.В. Плеханов, В.И.Ленин).
  12. ГЕРОЕВ и ТОЛПЫ теории
  13. СРЕДНИЙ КЛАСС
  14. 9. Русская философия в эмиграции
  15. БЕГСТВО В БОЛЕЗНЬ