<<
>>

3.5. Деньги XXI века: виртуальный фиктивный финансовый капитал .

Процессы генезиса нового качества экономики в XXI веке неслучайно оказались «завязаны» на два феноме-на – глобализацию и развитие новых технологий. Со-ответственно оба эти процесса неслучайно вызвали к жизни феномен виртуального фиктивного финансового капитала, генезис его как продукта развития тоталь-ных сетевых рынков и глобальной гегемонии капитала.

На поверхности эти процессы проявили себя как про-грессирующее развертывание виртуальной экономики, финансовая глобализация и итожащая все это «фина-сиализация».

Автор оставляет за пределами данного текста выведение нижеследующих тезисов, ибо это сделано в его книге «Глобальный капитал», напи-санной совместно с А.И.Колгановым.

* * *

Развивая тотальный корпоративно-сетевой ры-нок как адекватную всеобщую форму своей гегемонии, современный корпоративный капитал порождает и адек-ватные средства для этого. Деньги как всеобщий эк-вивалент – мера стоимости (ценности) и средство об-ращения (жизнедеятельности) всякого товарного про-изводства – в нынешнюю эпоху приобретают новые свойства, которые являются продуктом их предшест-вующей эволюции.

Последняя, напомним, проходит сле-дующие ступени.

1. Исходный пункт: деньги как особый товар (золото, серебро), выполняющий функцию всеобщего эквивалента в рамках простого товарного производства.

2. Деньги как кредитные деньги в условиях сохранения золотого стандарта (деньги выражают цену товаров, причем преимущественно това-ров в материальном производстве), дополняемые фик-тивным капиталом, в частности банковскими и госу-дарственными ценными бумагами, курс («цена») кото-рых выражается деньгами как относительно независи-мым товаром – всеобщим эквивалентом (хотя и пред-ставленным в виде активов банковской системы).

3. Эволюция денег в условиях империализма: воз-растание влияния монополий на цену (но не деньги, как таковые), развитие финансового капитала до роли основной формы капитала, подрыв золотого стандарта и т.п.

4.

Эволюция денег в условиях социально-государственного регулирования: подрыв объективных основ денег как товара-всеобщего эквивалента вслед-ствие мощного государственного регулирования, раз-витие различных нормативов, форм ассоциирования трудящихся и граждан как альтернатив власти денег, отказ от золотого стандарта и окончательный переход к «долларовому» стандарту (Бреттон-Вудская систе-ма).

5. Современное положение, на котором ос-тановимся подробнее.

Начнем с некоторых эмпи-рических характеристик :

• до 80 процентов трансакций, обслуживаемых деньгами, связано с дви-жением не товаров и услуг, а денежных агрегатов и суррогатов;

• процессы эмиссии (особенно – кредитной) находятся в сильной зависимости от конъ-юнктуры финансового рынка (а он стал глобальным) и, следовательно, определяются фиктивным капиталом как конкретно-всеобщим феноменом;

• информацион-ные технологии и электронные деньги создают адек-ватную технологическую форму для сращивания денег «в узком смысле слова» (агрегат М1) и фиктивного капитала в мировом масштабе, рождая виртуальный фиктивный капитал (ниже автор особо прокомментирует значительное обратное влияние этой новой формы на содержание – капитал);

• функции меры стоимо-сти, средства обращения и средства платежа выполня-ют преимущественно не деньги «в узком смысле сло-ва», а новый экономический феномен – синтез денег как М1 и различного рода форм фиктивного капита-ла , «живущих» в финансовых информационных систе-мах, – «виртуальные деньги»;

• финансовый ры-нок (а в данном случае, точнее, фиктивный капитал), где живут «виртуальные деньги», является мировым и лишь отчасти зависит от регулирования движения де-нег «в узком смысле слова», которое осуществляется преимущественно на национальном уровне;

• роль мировых денег выполняет сложно организованная система некоторых национальных валют и их агрегатов (евро). Прилагательное «сложно» здесь значимо – степень сложности системы такова, что она становит-ся принципиально «закрытой» для отслеживания ее жизнедеятельности и сознательному воздействию под-дается только как «черный ящик», причем с лишь ве-роятностно прогнозируемым «выходом» в ответ на оп-ределенный «вход».

При этом «качество» (в частно-сти, устойчивость, курс и т.п.) таких денег зависит в определяющей степени от мирового финансового рын-ка;

• роль сокровища выполняют преимуществен-но денежные вклады в крупнейшие банки и др. финан-совые институты, где эти вклады «сращиваются» с фиктивным капиталом и оказываются под определяющим воздействием последнего (в том смысле, что их дви-жение зависит и от вложений в ценные бумаги, осуще-ствляемых банками, и от котировки ценных бумаг, эмитируемых самим банком, в конечном счете, от конъюнктуры мирового финансового рынка).

Опираясь на эти факты, можно сделать вывод: в це-лом в современных условиях функционирование денег в узком смысле слова качественно и количественно оп-ределяется глобальным (общемировым) виртуальным ка-питалом.

Это новое качество финансового капи-тала, которое последний обретает в результате диа-лектического соединения как своих прежних качеств (фиктивного и снимающего его финансового капитала), описанных еще К.Марксом, Р.Гильфердингом, В.Лениным и др., так и новых качеств, порожденных развертыва-нием (1) информационных технологий (качество вирту-альности); (2) корпоративно-сетевого рынка и (3) процессов сращивания транснациональных финансовых (и иных…) корпораций, национальных государств и ме-ждународных финансовых институтов; этот капитал в отличие от «обычного» фиктивного капитала XIX века уже (4) «в себе» содержит процесс сращивания с про-изводственным монополистическим капиталом; но в от-личие от «обычного» финансового капитала, пройдя спираль «отрицания отрицания», он (5) вновь ото-рвался от жизнедеятельности реального капитала (производственного, торгового и даже ссудного) и образовал особое пространство своей виртуальной жизни (отчасти оно может быть соотнесено с мировым финансовым рынком) и к тому же, пройдя стадию соци-ально-государственного контроля середины XX века, он (6) преодолел эту власть, вырвавшись на простор глобальных финансовых спекуляций.

Существенно, что, как таковой, глобальный виртуальный капитал предстает перед исследователем, как «черный ящик».

Да и не только перед исследователями. В последнее время внимание акцентируется на том, что глобальный виртуальный капитал приобрел такие масштабы, что стал неподконтролен никому в отдельности. Вот тако-го вот джинна выпустили из бутылки.

В этих ус-ловиях основные функции денег (при рассмотрении их на сущностном, глубинном уровне – уровне действи-тельных детерминантов, а не превращенных форм) вы-полняются также этим капиталом, который при этом является многократно опосредованной и оторванной от материального производства превращенной формой ка-питала как основы капиталистического способа произ-водства.

Тем самым мерой ценности и главным средством жизнедеятельности корпоративно-сетевого рынка становится виртуальный капитал (финансовый капитал особого рода), скрывающийся за формой вир-туальных денег (эмпирически эта научная абстракция может быть соотнесена, но не отождествлена, с агре-гатом М4, «живущим» преимущественно в информацион-ных компьютерных системах и отчасти в виде бумаг).

Тем самым деньги становятся виртуальными и по своей технологической природе, и по социальной фор-ме.

В первом случае – это продукт развития ин-формационных технологий, создающих (1) вид вирту-альной реальности, заменяющей золото (металл), и (2) возможность неограниченного перемещения и пре-образования форм в информационных сетях и финансо-вых системах.

Во втором случае деньги вирту-альны как продукт тотального корпоративно-сетевого рынка (последний находит в виртуальных деньгах аде-кватную меру ценности товаров – тоже все более вир-туальных – и средство своего функционирования) и виртуального финансового капитала, «живущего» в ин-формационных сетях.

Виртуальность денег в данном случае означает не только их электронную форму, но и их вероятностное, неустойчивое, случай-ное бытие. Деньги из «абсолютного» всеобщего экви-валента (продукта всеобщего труда), сращенного с устойчивой натуральной формой (золота или серебра), превращаются в аморфную совокупность продуктов жиз-недеятельности виртуального капитала, причем сово-купность качественно разнородную и лишь вероятност-но (виртуально) выполняющую роль и меры стоимости, и средства обмена, и уж тем более средства накопле-ния.

Каждый из особых видов этих виртуальных денег (а они мировые по своей природе) с той или иной ве-роятностью выполнит завтра или послезавтра ту или иную из своих функций . Это касается и националь-ных валют (они же существуют почти исключительно в виде электронных записей на одном из счетов одного из банков), и облигаций, и любых других слагаемых агрегатов М3 и М4.

Соединение названного носи-теля и социальной формы превращает виртуальные деньги в особую (финансовую) суперсеть, «паутину паутин» (у которой, естественно, есть и свои «пау-ки»). Так виртуальный капитал как «суперсеть» (сеть – «всеобщий эквивалент») обретает особую роль – всеобщего полустихийного регулятора «сетевого рын-ка», ибо он играет роль универсального «оценщика» (NB! он же выполняет функцию меры стоимости) компа-ний-сетей и, опосредовано, всех товаров, плюс уни-версального средства (механизма, посредника, вла-стителя) трансакций.

При этом переход таких денег из виртуального бытия в реальное, мера выпол-нения ими своих функций (в частности, мера ликвид-ности) оказываются связаны с троякими проблемами.

Во-первых, с огромным риском (это неизбежное следствие их виртуальной социально-экономической формы, являющейся продуктом виртуального капитала), что (NB!) генерирует систему финансовых спекуляций (а это наиболее быстро растущая сфера бизнеса).

Как таковые, виртуальные деньги (а значит, и «се-тевой рынок», мерой и средством развития которого они являются), во-вторых, оказываются в потенции неустойчивы, ибо зависят от стихийного развития конъюнктуры мирового виртуального капитала. Назван-ная выше двойная виртуальность денег (по их носите-лю и социальной форме), порождаемые этим спекуля-тивность и неустойчивость финансовой сферы – все это требует гигантских трансакционных издержек (на содержание страховых институтов, охрану прав собст-венности и т.п. вплоть до защиты информации от ха-керов).

В-третьих, такие деньги находятся в реальной зависимости от функционирования отдельных институтов глобального капитала.

Последнее требует особого комментария.

Едва ли не впервые за предшествующие столетия эволюции капитала некоторый ограниченный круг крупнейших корпоративных структур (финансовые корпорации, центральные банки ряда го-сударств, МВФ, МБ и некоторые другие сращенные друг с другом системы) приобретает поистине фанта-стическую власть – власть, которая ранее была скон-центрирована лишь в объективном безличном феномене мировых денег. Между тем эти структуры (1) все бо-лее попадают (вследствие неоприватизации) в руки «новых частных собственников» (повторю: они прива-тизируют реальные права собственности, власть, а не [только] акции и т.п.); в то же время (2) все менее подконтрольны каким-либо социальным силам вследст-вие как глобализации, снижающей роль национального государственного контроля, так и общей деградации социального государства, реальной демократии, сни-жения роли профсоюзов и других ассоциаций и (3), оперируют во все более адекватной среде, создавае-мой тотальным сетевым рынком. Такие структуры, представляющие глобальный виртуальный капитал, по-вторю, становятся (как «снятые» деньги) всеобщей мерой и основным средством жизнедеятельности гло-бальной экономики и общества.

Таким образом, новое качество виртуальных денег в отличие от денег эпохи классического и даже раннемонополистического капитализма состоит в:

• новом «носителе», что, как было указано, существенно изменяет их эко-номическую роль;

• в том, что они представляют собой особую суперсеть, «паутину паутин» (финансо-вый рынок), имеющую своих «пауков»;

• неустой-чивости, вероятностном характере реализации ими своих функций вследствие их бытия как продукта гло-бального виртуального капитала;

• сопряженно-сти функционирования денежной системы со значитель-ными (в развитых странах – близкими к производст-венным) трансакционными издержками;

• зависи-мости мировой денежной системы от особо мощных гло-бальных финансовых институтов.

Как таковые, виртуальные деньги-капитал, с одной стороны, созда-ют возможность превращения сферы финансовых тран-сакций в особую, оторванную от производства и уско-ренно разбухающую (вследствие возможностей как по-лучения спекулятивных, так и роста трансакционных издержек) сферу экономики, а с другой – являются адекватными механизмом и формой экспансии этой сфе-ры.

В качестве комментария позволю себе некий образ: деньги – этот единственный универсальный и всеобщий «джинн» рыночного мира – ныне оказался в новой 2бутылке». Первоначально ею было золото, и всем золотом не владел никто; затем роль «бутылки» выполняли казначейские билеты и другие бумаги, эми-тируемые национальным государством, лишь временно выпускавшим заменители золота и представлявшим ин-тересы широкого круга обособленных капиталов в их противоречии с остальным обществом (и при этом ми-ровыми деньгами оставалось лишь золото). Ныне же, на рубеже ХХ – XXI веков, роль «бутылки» (NB! В ми-ровом масштабе) переходит к электронным феноменам, продуцируемым ограниченным кругом частных трансна-циональных корпоративных структур.

Еще более близким может быть даже иной образ: на наших глазах все быстрее происходит диффузия этой «бутылки», растворяющейся в компьютерных системах мировых фи-нансовых институтов, а контроль за этой тающей на глазах «бутылкой» (деньгами, «снятыми» в виртуаль-ном капитале) находится в руках относительно узкого круга все более приватизируемых структур, но и от них он ускользает, поскольку «джинн» все растет и растет. При этом самое главное состоит в том, что эти структуры находятся в состоянии активной борьбы друг с другом и сами же пытаются устанавливать пра-вила этой борьбы.

Итак, корпоративный капитал обретает универсальный механизм проведения в жизнь своей гегемонии – виртуальные деньги .

Однако сам джинн – развитые до своего наиболее могущест-венного (во всяком случае, из известных ныне) вида мировые виртуальные деньги – вообще по природе сво-ей неподконтролен чьему-либо субъективному созна-тельному воздействию . В результате финансовые корпорации, с одной стороны, оказываются функцией малоподвластного им процесса стихийного движения (в компьютерных сетях и, гораздо реже, на реальных рынках) мирового капитала; с другой, – они являются персонификацией и частными собственниками этого ка-питала.

Так на новом витке и в новом качестве в снятом виде воспроизводится (не раз пройдя по спирали «отрицания отрицания») закон стоимости, ко-гда цена отдельных товаров на рынке определяется не соотношением спроса (покупателей) и предложения (продавцов), а конъюнктурой конкуренции различных многообразных мировых сетей. В результате цена ста-новится выражением стоимости не в (золотых) день-гах, а в сложном агрегате, где за видимостью старой денежной формы (доллара, рубля) скрыта неопределен-ная конъюнктура мировых финансовых сетей.

На место единого и целостного всеобщего эквивалента (денег как товара, который объективно всегда всем нужен, ибо является продуктом всеобщего общественно необходимого труда) приходит стихийный, подвластный неведомой конъюнктуре (а с другой стороны – зависи-мый в каждом своем конкретном звене от субъективных сил – той или иной финансовой корпорации) мировой рынок виртуальных денег, или, что не совсем одно и то же – финансовый рынок, наполненный к тому же фи-нансовыми «пузырями» . На место золота как универ-сального регулятора и стабилизатора (якоря и предо-хранительного клапана одновременно) рынка приходят виртуальные деньги-капитал – неустойчивая, стихий-ная, приватизированная неопределенным кругом корпо-раций, но никому не подконтрольная суперсеть.

Эта стихийность финансового рынка (сердцевины жизнедеятельности современного рынка) находится в сущностном противоречии с глубоко упорядоченным, взаимозависимым (точнее – высоко обобществленным) в мировом масштабе производством. Последнее в своей технологической основе уже давно функционирует не столько стихийно (восстанавливая пропорциональность через постоянные диспропорции, кризисы перепроиз-водства), сколько на базе постоянно поддерживаемой пропорциональности, которая относительно редко, но чрезвычайно мощно взрывается всемирными системными (затрагивающими основы власти капитала) кризиса-ми.

Эти системные кризисы ныне (начиная с Ве-ликой депрессии) возникали и будут возникать в ре-зультате переходящей определенную границу экспансии (перенакопления) виртуального финансового капитала. С качественной стороны эта граница может быть опре-делена (пока что это не более чем гипотеза) как та-кое перенакопление виртуального капитала (субститу-та денег), которое не позволяет ему выполнять функ-ции, аналогичные деньгам, на современном рынке. Предпосылка этого – чрезмерный (эту меру опять же следует определить) отрыв такого капитала от (1) реального производства и (2) регулирующих воздейст-вий со стороны общества, в частности государствен-ного регулирования денежного обращения (не случайно монетаристы так боятся этого разрыва и так стремят-ся его предотвратить).

Учитывая, что тотальная маркетизация углубляет и глобальные проблемы чело-вечества, а средством относительной стабилизации и регулирования этой системы являются лишь виртуаль-ные деньги, – учитывая все это, несложно сделать вывод, что вполне вероятный в обозримом будущем кризис мировой финансовой системы может оказаться детонатором серии глобальных катаклизмов .

Здесь, на мой взгляд, вполне уместна образная па-раллель Бодрийяра, сравнившего глобальную угрозу финансового кризиса с глобальной угрозой термоядер-ного взрыва. И крупный финансовый капитал, и сред-ства массового уничтожения, по мнению этого автора, «супер-реализованы»; они как бы находятся на орбите над нашими головами, могут в любой момент привести к катастрофе. И хотя сама эта катастрофа пока лишь вероятностна, угроза финансового коллапса, как и угроза ядерной войны, является реальным глобальным фактором сегодняшней жизни . Более того, можно считать, и это мнение все чаще развивается и теоре-тиками, и финансистами-практиками, что кризисы кон-ца 90-х в Юго-Восточной Азии, России и Латинской Америке были своего рода микроинсультами глобально-го виртуального капитала.

До настоящего време-ни этот кризис предотвращался прежде всего за счет мощных контртенденций. Начнем с того, что описывае-мые выше процессы пока лишь развертываются, но не обрели полную силу. Отчасти сохраняется (хотя во все меньшей степени) золотой базис денег. Еще важ-нее то, что крупнейшие государства пока все еще контролируют движение значительной части денежных агрегатов внутри стран и на мировом рынке в интере-сах не только корпоративных элит, но и общей ста-бильности, а приватизация государственных функций не зашла чрезмерно далеко. Власть частных ТНК пока еще недостаточна для соперничества на равных с крупнейшими государствами первого мира, а междуна-родные финансовые структуры подчинены пока что в большей мере последним, чем первым. Но равновесие крайне шаткое (на что указали первые толчки – ло-кальные финансовые кризисы) и экспансия тотального рынка вкупе с монетаристскими тенденциями свертыва-ния социального демократического контроля и регули-рования рынка могут окончательно выпустить джинна финансового кризиса из (и без того тающей) «бутыл-ки» контроля за мировым финансовым рынком. Ipse fecit .

Генезис тотального «рынка сетей» и виртуальные деньги в условиях неолиберального этапа подрыва собственных основ капитализма (этапа, на котором мы и находимся сегодня) порождает следующий – один из важнейших и наиболее решительных шагов в подрыве этих основ, скрытых, повторю, за видимостью восстановления «классических» черт капитализма. Этот шаг (весьма половинчатый, непоследовательный) – подрыв собственно формы капитала как производст-венного отношения.

Для знатоков «Капитала» не секрет, что таковой является всеобщая формула капи-тала (Д – Т – Д+*Д), противоречие которой, формули-руемое К.Марксом в виде антиномии (*Д возникает и не возникает в обращении), имеет, как было отмечено в первой главе, историческим прообразом допотопные формы капитала (купеческий и ростовщический капита-лы, действующие вне непосредственного материального производства). В теории К. Маркса показывается, что противоречие всеобщей формулы капитала разрешается так, что товар рабочая сила в материальном произ-водстве создает не только эквивалент стоимости сво-ей рабочей силы, но и прибавочную стоимость.

Разрыв этой связи ныне происходит как бы (это объективная видимость) путем «возврата» к извлече-нию *Д вне материального производства, в рамках об-ращения, где трансакции (используем этот модный термин неоинституционализма), сделки с товарами (Т) и деньгами (Д) как бы (опять объективная видимость) сами по себе приносят дополнительные деньги (*Д; выражаясь языком economics, – прибыль).

Но нынешний этап – это не просто возврат к спекуляциям торгового и ростовщического капитала. Это нечто большее. Накладываясь на гигантский рост обобществ-ления в мировом масштабе (высокоэффективные и деше-вые транспортные и телекоммуникационные системы и т.п.) и, главное, генезис информационных техноло-гий, «рынка сетей» и виртуальных денег, капитал по-рождает в процессе своего самоотрицания новое про-странство и время своего доминирования – сферу трансакций . Прежде всего – это пространство и время жизнедеятельности международного виртуального (фиктивного, финансового) капитала, которые могут быть соотнесены с формой финансового рынка. Именно здесь сегодня сосредоточены основные (по своей ро-ли) и гигантские (по своим масштабам, сравнимым с бюджетами государств) капиталы современного мира.

Этот фиктивный капитал оторван от материаль-ного производства по самой своей природе и лишь в конечном итоге (после сложнейшей системы опосредст-вований) обязан своей жизнью (1) капиталу, накоп-ленному за столетия своего господства и (2) собст-венно материальному производству, где наемные ра-ботники создают прибавочную стоимость. (Существен-но, что последняя производится ныне многочисленным как никогда ранее мировым классом наемных работни-ков, сосредоточенных преимущественно в странах «третьего мира» в материальном производстве и дру-гих отраслях, где создается стоимость).

Такой фиктивный капитал утилизирует предшествующий рост производительности труда, приведший к резкому со-кращению материального производства и генезису ин-формационных технологий в развитых странах. В ре-зультате он оккупирует и подчиняет себе самую со-временную сферу деятельности и общения – информаци-онные системы, создавшие адекватный базис для жизни и экспансии корпоративного фиктивного капитала. Так возникает особый мир этого виртуального капитала со своим особым пространством, временем, законами и ценностями жизни. Именно этот капитал – корпоратив-ный виртуальный капитал - является ныне основной социально-экономической силой тотальной гегемонии капитала вообще.

Виртуальная форма этого капи-тала оказывает, как было замечено выше, значитель-ное влияние на его содержание.

Во-первых, виртуальный капитал становится принципиально более мобилен во времени и пространстве, нежели капитал, имеющий любую другую форму. Виртуальное бытие капи-тала позволяет ему перемешаться в любые точки про-странства с практически мгновенной скоростью и с минимальными «транспортными» (трансакционными) из-держками: достаточно сравнить виртуальный капитал-деньги с капиталом в форме золота или фондов, чтобы понять, что это значит. Тем самым виртуальный капи-тал обретает такой носитель, такое материальное во-площение, которые сами по себе являются всемирными и вечными (информация устаревает лишь морально).

Как таковой, во-вторых, виртуальный капитал-деньги оказывается связан с конкретным субъектом (физическим или частным лицом), с конкретным поло-жением в социальном пространстве-времени лишь по форме собственности и может менять своего хозяина сколь угодно быстро и часто (что и происходит по-стоянно на финансовых рынках). Если добавить к это-му принципиальную сложность (т.е. такую сложность, когда отображение всех связей в системе уже невоз-можно) и размытость современной системы прав собст-венности, то станет ясно, что виртуальный капитал – это капитал, не только оторвавшийся от производст-ва, но и не находящийся сколько-нибудь устойчиво в частной собственности каких-либо конкретных физиче-ских или юридических лиц. Последнее означает (мы вновь возвращаемся к сделанному выше выводу), что виртуальный капитал не является объектом сколько-нибудь устойчивого регулирования и контроля со сто-роны какого-либо лица.

В-третьих, противоречие между свойствами информации и свойствами капитала приводит к тому, что частная собственность на вир-туальный капитал, его отчуждение и присвоение ста-новятся феноменами, зависимыми прежде всего от фор-мальных и тоже виртуальных «правил», регулирующих его движение. Всякие материально-производственные и личностные связи (в том числе между собственником капитала и работниками, а также связи собственников с физическими объектами – фабриками, землями, зда-ниями и т.п., даже знаменитый «брэнд» фирмы) посте-пенно исчезают и заменяются процессами, протекающи-ми в компьютерных сетях.

Более того, вирту-альный капитал в целом становится полностью зависим от качества информационной сети (а она едина во времени и пространстве) в целом.

Человечество может если не сегодня, то в ближайшем будущем ока-заться зависимо от хакеров, не только угрожающих запуском ракет с ядерными боеголовками, но и спо-собных ввести вирус в финансовые компьютерные сис-темы и тем самым вызвать мировой финансовый кризис. Более того, постепенно складывается такое положе-ние, когда субъект, контролирующий информационные сети мира, оказывается и властелином единого мате-риального носителя всего виртуального капитала, ма-териального носителя «всех денег мира» (но не денег как таковых, ибо деньги – это не некий материальный носитель – пусть даже золото: общеизвестно, что на необитаемом острове золото – не деньги).

Тем самым виртуальный характер капитала, обретение ка-питалом-деньгами нового носителя означает и сущест-венные изменения в социально-экономическом содержа-нии капитала . Этот носитель в принципе позволяет любому капиталу стать всемирным, вечным и предельно подвижным; имеющий такой носитель капитал лишь фор-мально связан с конкретным собственником, и эти связи постоянно изменяются, что является его атри-бутивной характеристикой; он зависим во всех своих звеньях от единой информационной системы человече-ства и является предельно могущественным и в то же время предельно уязвимым.

Существуя прежде всего виртуально (в компьютерных сетях), он тем не менее реально впитывает все высшие достижения циви-лизации (от лучших специалистов до лучших офисов) и все более укрепляет свое господство, выкачивая соки из материального производства (сосредотачиваемого ныне все более во втором и третьем мирах), природы (поглощая опосредованным образом гигантский объем ресурсов) и человека (присваивая не только большую часть создаваемой во всем мире прибавочной стоимо-сти, но и достижения человеческой культуры, творче-ский потенциал человечества) .

Суммируя и, отчасти, повторяя сказанное выше, можно сделать вы-вод, что виртуальный капитал-деньги конца XX – на-чала XXI века, в отличие от фиктивного капитала XIX века:

является глобальной виртуальной (это существенно – см. сказанное выше о новых качествах капитала, создаваемых новым «носителем») сетью (а не атомизированной совокупностью денежных единиц, регулируемой национальным государством, или сово-купностью обособленных финансовых корпораций), еди-ной во всех своих звеньях (виртуальный капитал мгновенно перемещается по ее «капиллярам», реагируя на изменения в любом из «нервных центров» сети), функционирующей по определению (в силу своей гло-бальности и единства) стихийно и потому лишь час-тично подконтрольной национальным и наднациональным государственным структурам;

приватизирован (будучи мировой суперсетью) ограниченным кругом ча-стных лиц, но при этом им не подконтролен; вирту-альным капиталом владеет виртуальный (вероятностно-неопределенный) архаически-неорганизованный внут-ренне противоречивый круг хозяев современного кор-поративно-сетевого рынка;

выполняет роль не-оденег – универсального «регулятора» и всеобщего эквивалента (меры стоимости, средства осуществления трансакций, сокровища и т.п.), корпоративно-сетевого рынка; роль своего рода «сети сетей», что делает всю систему цен (на товары, капиталы, рабо-чую силу и т.п.), трансакций, сбережений и т.п. за-висимой от состояния этой суперсети (как некогда от золота – вспомните «революцию цен» – всемирный ка-таклизм XV-XVI веков в результате появления большо-го количества привозного золота; вообразите этот катаклизм в XIX веке);

обладает в силу пере-численных выше свойств качеством виртуального само-возрастания (накопления виртуальной, вероятностной ценности, выражаемой, однако, в «обычных» деньгах – долларах, евро и т.п., ибо они тоже становятся вир-туальными), лишь косвенно связанного с производст-вом (и накоплением) прибавочной стоимости; граница этого виртуального накопления, равно как и угроза его коллапса была в качестве гипотезы определена выше .

Наиболее адекватной для такого капи-тала становится сфера «вторичных» и «третичных» производственных отношений . Это сферы финансов, торговли, других трансакций, где деятельность, от-ношения по поводу деятельности, функционирование материальных факторов этой деятельности – все эти слагаемые полностью порождены (не только подчинены, но и порождены!) капиталистической формой. Более того – в большинстве случаев они порождены формой виртуального фиктивного капитала. Каждый из назван-ных компонентов является не материальным продуктом, а социально-экономической формой как таковой.

Последнее особенно характерно для финансов – клю-чевой сферы гегемонии современного корпоративного капитала.

В самом деле, весь процесс функцио-нирования финансов основан на том, что ресурсами этой деятельности является социально-экономическая форма – капитал, ценные бумаги; сама деятельность состоит в превращении, изменении этой социальной формы (операции с ценными бумагами, с валютой – классический пример такой деятельности); капитали-стические отношения возникают по поводу деятельно-сти, имеющей своим предметом и своим результатом буржуазную социально-экономическую форму; присваи-ваемый результат опять-таки связан с функционирова-нием исключительно этой формы, но не непосредствен-ных материальных благ или культурных ценностей.

Этот мир многократно удвоенных, утроенных, муль-типлицированных превращенных форм во многом укреп-ляет гегемонию корпоративного капитала, ибо в этой сфере вытеснение капитала другими общественными от-ношениями невозможно. Возможно лишь вытеснение этой сферы в целом, для чего требуется качественное из-менение всей системы общественных отношений и заме-на сферы трансакций тотального рынка новой общест-венной системой отношений (предположительно – демо-кратического общественного управления и самоуправ-ления).

Так мы вновь, но уже на основе анализа позднего капитализма, приходим к выводу, сделанному ранее на базе исследования мира отчуждения в целом: для глобального социума рубежа веков характерно, что наиболее современные, определяющие лицо эконо-мики сегодняшнего и завтрашнего дня информационные продукты сейчас главным образом производятся, по-требляются, распространяются в «превратном секторе» – секторе воспроизводства превращенных форм челове-ческой жизнедеятельности, т.е. сфере, где одни пре-вращенные социально-экономические формы используют-ся для производства, тиражирования, etc. других та-ких же превращенных форм, в той мере (NB! Это очень важная оговорка, к которой я еще вернусь), в какой эта сфера не является управляющей подсистемой эко-номики.

Анализ «заката» царства необходимости позволил показать границы этого сектора – это сфе-ра, где не создаются (как основной продукт его дея-тельности) ни материальные, ни культурные блага (блага, способствующие развитию личности) .

Анализ «заката» капитала позволяет дать его более точные характеристики. С социально-экономической точки зрения превратный сектор есть сфера создания, потребления и превращений (трансакций) продуктов глобального виртуального капитала.

Историко-генетическая структура этого капитала дает ключ и к структуре превратного сектора.

Во-первых, эта система деятельностей надстраивается над свободной (классической) рыночной конкуренцией вследствие контроля и регулирования рынка со стороны крупней-ших монополистических объединений и государственных органов в той мере, в какой эта деятельность на-правлена на экспансию гегемонии корпораций, в том числе и государств как супер-корпораций, а не на выполнение управленческих, социальных и т.п. произ-водительных (в точки зрения общества в целом) функ-ций.

В самом деле, не следует забывать, что эта деятельность, как правило, одновременно служит и делу прогресса экономики, «исправляя» провалы рынка; (например, государственно-бюрократический аппарат в той мере, в какой он работает на свою экспансию и привилегии, есть часть превратного сек-тора; в той мере, в какой регулирует структуру эко-номики и т.п. – часть совокупного работника общест-ва).

Во-вторых, превратный сектор растет вследствие развития отношений тотального корпора-тивно-сетевого рынка («рынка паутин»), а именно – деятельности «пауков» (центров ТНК) по плетению, обеспечению функционирования и экспансии своих пау-тин во всем многообразии их активности, направлен-ной на подчинение клиентов (от потребителей и суб-подрядчиков до лоббистов в госаппарате и подкон-трольных средств массовой информации). Значительная часть менеджерской и маркетинговой деятельности (особенно рекламы ) – классический пример такого «плетения паутин» и важнешее слагаемое превратного сектора.

В-третьих, важнейшим компонентом пре-вратного сектора становится вся совокупность отно-шений, связанных с самовоспроизводством фиктивного капитала, начиная с биржевых спекуляций XIX века, через финансовый капитал начала и середины XX (не случайно названный паразитическим), к виртуальному капиталу рубежа XX-XXI веков. Именно последний в силу всех описанных выше обстоятельств становится системой «пузырей» виртуального финансового капита-ла, которые пусты по своей сущности (в них не соз-даются материальные и культурные блага), но при этом, как уже было отмечено, поглощают огромные и наиболее высококачественные ресурсы и взрывоопасны как оружие массового уничтожения.

Наконец, превратный сектор выходит и вовне экономики, вклю-чая, в частности, такие сферы, как военно-промышленный комплекс и связанные с ним наука, об-разование, функционирование информации и контро-ля ; массовая культура, где в действительности культурные ценности отсутствуют, и др.

В целом, превратный сектор может быть определен как паразитическая составляющая «вторичных» производст-венных отношений (в отличие от «управляющей подсис-темы» хозяйства).

Говоря образно, он может быть сравнен со своего рода гигантским пылесосом, всасывающим наиболее ценные интеллектуальные, фи-нансовые и т.п. ресурсы общества и запирающим их в пыльном мешке, где человек-творец превращается в «человека в футляре».

Может превратный сектор быть сравнен и с раковой опухолью на теле стареюще-го капитализма. Но тонкость здесь, однако, в том, что удалить эти метастазы, не уничтожив организм, уничтожить превратный сектор, не уничтожая поздний капитализм, нельзя; более того, стареющая система сама их постоянно продуцирует во все больших мас-штабах… Задача-максимум, следовательно, состоит в том, чтобы качественно изменить сами отношения гос-подства рынка и капитала, порождающие эту фиктивную надстройку. Как минимум можно и должно локализо-вать, сократить, поставить под демократический кон-троль экспансию этой «опухоли», этого сектора .

Генезис информационного общества, повторю, созда-ет для этого сектора адекватную материальную базу и интенсифицирует его прогресс. Как следствие всего этого в современном мире, где господствует произ-водство и потребление информации (как превратной формы рождения мира культурных ценностей, мира со-творчества), цели деятельности человека, производя-щего и потребляющего информацию, управление этой деятельностью, информационные технологии – все это становится средствами подчинения человека правилам жизни в условиях господства отчуждения.

В за-ключение автор хотел бы отметить и то, что нынешний период подрыва собственных основ капитала характе-ризуется не только доминированием корпоративного капитала, но и попытками этого капитала скорректи-ровать (к своей пользе, естественно) механизм фор-мального и реального подчинения труда. Суть этой «коррекции» – в развитии переходных отношений, соз-дающих возможности, с одной стороны, частичного (в рамках господства капитала) преодоления отчуждения труда от капитала, с другой – использования, экс-плуатации не только рабочей силы частичного работ-ника, но и творческих, инновационных способностей целостного человека.

<< | >>
Источник: А.В.Бузгалин, А.И.Колганов. Пределы капита-ла: методология и онтология. 2009

Еще по теме 3.5. Деньги XXI века: виртуальный фиктивный финансовый капитал .:

  1. Глава 18. ЧЕЛОВЕК И МИР НА РУБЕЖЕ XXI ВЕКА
  2. Часть. Четвертая. Тактические инструменты для XXI века
  3. 32.5. КОММЕРЧЕСКИЕ, ФИНАНСОВЫЕ И ФИКТИВНЫЕ ВЕКСЕЛЯ
  4. 6.5. Творчество — основной источник прибыли в экономике XXI века
  5. ГЛАВА 4. ФИНАНСОВЫЕ РЕСУРСЫ И ОСНОВНОЙ КАПИТАЛ КОРПОРАЦИИ
  6. 32. Уставный капитал и имущество предприятий. Финансовые ресурсы
  7. ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
  8. Виртуальная библиотека
  9. Часть XXI
  10. XXI. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ
  11. ГЛАВА 14. ПРАВОВЫЕ ГАРАНТИИ И ЗАЩИТА РОССИЙСКОГО КАПИТАЛА ЗА РУБЕЖОМ И ИНОСТРАННОГО КАПИТАЛА В РОССИИ
  12. ГЛАВА XI. ЗА КРЕПОСТНОЙ СТЕНОЙ — ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА НЕТОКРАТОВ И ВИРТУАЛЬНЫЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
  13. ГЛАВА X. СЕКС И ПЛЕМЕННОЙ СТРОЙ, ВИРТУАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И НЕРАВЕНСТВО УМОВ
  14. ГЛАВА VIII. КОНВУЛЬСИИ КОЛЛЕКТИВИЗМА СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА И ВИРТУАЛЬНЫЙ СУБЬЕКТ
  15. 2. Капитал коммерческого банка. Структура банковского капитала