ПОСТАНОВЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИот 27 мая 2003 г. № 9-П.ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ СТАТЬИ 199 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН П. Н. БЕЛЕЦКОГО, Г. А. НИКОВОЙ, Р. В. РУКАВИШНИКОВА, В. Л. СОКОЛОВСКОГО И Н. И. ТАЛАНОВА

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего М. В. Баглая, судей Ю. М. Данилова, JI. М. Жарковой, Г. А. Жилина, В. Д. Зорькина, С. М. Казанцева, М.

Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан П.

Поскольку все жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.

1. Статьей 199 УК Российской Федерации предусматривается уголовная ответственнесть за уклонение от уплаты налогов с организации путем включения в бухгалтерские документы заведомо искаженных данных о доходах или расходах либо иным способом, а равно от уплаты страховых взносов в государственные внебюджетные фонды с организации, совершенное в крупном или особо крупном размере.

Как следует из материалов настоящего дела, гражданин В. Л. Соколовский — генеральный директор ОАО «Поиск», имевшего задолженность по уплате налогов и страховых взносов в государственные внебюджетные фонды в размере более 32 млн рублей, подписал соглашение об уступке ООО «Ди- най», учредителем которого он являлся, права требования по простым векселям, которые должны были быть получены ОАО «Поиск» от его должников в счет погашения долгов. Полагая, что тем самым В. Л. Соколовский уклонился от уплаты налогов и страховых взносов с организации «иным способом», органы предварительного расследования предъявили ему обвинение в совершении преступления, предусмотренного пунктами «в» и «г» части второй статьи 199 УК Российской Федерации. Однако Усинский городской суд Республики Коми, рассматривавший данное уголовное дело, пришел к выводу, что в ходе судебного разбирательства умысел В. Л. Соколовского на совершение инкриминируемого ему преступления доказан не был, операция же по переуступке права требования долга представляет собой разновидность гражданско-правовых сделок и не образует состава преступления, в связи с чем постановил' по делу оправдательный приговор.

Граждане П. Н. Белецкий, Г. А. Никова, Р. В. Рукавишников и Н. И. Таланов как руководители различных коммерческих организаций также привлекались к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов, совершенное «иным способом», выразившееся в том, что суммы, подлежавшие внесению в счет погашения задолженности по налогам, были израсходованы ими на хозяйственные нужды. При этом уголовное дело в отношении Г. А. Никовой было прекращено в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления, Н.И. Таланов осужден по приговору Промышленного районного суда города Оренбурга к двум годам лишения свободы условно, а производство по уголовным делам в отношении П. Н. Белецкого и Р. В. Рукавишникова в настоящее время приостановлено в связи с принятием Конституционным Судом Российской Федерации их жалоб к рассмотрению.

' По мнению заявителей статья 199 УК Российской Федерации в части, предусматривающей уголовную ответственность за уклонение от уплаты налогов «иным способом», как допускающая в силу неопределенности понятия иного способа уклонения от уплаты налогов произвольное истолкование, а следовательно, и применение содержащейся в ней нормы, нарушает конституционные принципы правового государства и равенства всех перед Законом и судом, а потому противоречит Конституции Российской Федерации, ее статьям 1 (часть 1), 15, 19 (часть 1), 49, 54 (часть 2), 55 (часть 1) и 57.

Согласно Конституции Российской Федерации федеральные налоги и сборы относятся к ведению Российской Федерации (статья 71, пункт «з»), а установление общих принципов налогообложения и сборов в Российской Федерации — к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов (статья 72, пункт «и» части 1). Реализуя вытекающие из названных конституционных норм полномочия и в целях обеспечения исполнения закрепленной в статье 57 Конституции Российской Федерации обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы, федеральный законодатель сформулировал в Налоговом кодексе Российской Федерации такие основные принципы нало-гообложения, как всеобщность и равенство налогообложения, обязательность учета фактической способности налогоплательщика к уплате налога, обоснованность, недопустимость произвольных налогов, а также налогов, препятствующих реализации гражданами своих конституционных прав, обязательность определения в законе всех элементов налогообложения, толкование неустранимых сомнений, противоречий и неясностей актов законодательства о налогах в пользу налогоплательщика.

Правовое регулирование в сфере налогообложения, в том числе определение прав и обязанностей участников налоговых правоотношений, установление ответственности за налоговые правонарушения, осуществляется федеральным законодателем исходя не только из предписаний статьи 57 Конституции Российской Федерации, но и из закрепленных Конституцией Российской Федерации основ демократического правового государства, включая признание человека, его прав и свобод высшей ценностью, верховенство и прямое действие Конституции Российской Федерации, гарантированность государственной защиты прав и свобод человека и гражданина, прежде всего права на свободное использование свонх способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности и права собственности, а также запрет произвола, справедливость и соразмерность устанавливаемой ответственности конституционно значимым целям (статья 1, часть 1; статья 2; статья 4, часть 2; статья 17, часть 3; статья 34, часть 1; статья 35, часть 2; статья 45, часть 1; статья 55, части 2 и 3).

Налоги в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации могут считаться законно установленными лишь при условии, что в законе четко определены объекты налогообложения, налогооблагаемая база, суммы налоговых платежей, категории налогоплательщиков и иные существенные элементы налоговых обязательств, и только при соблюдении указанного условия на налогоплательщика может быть возложена закрепленная статьей 57 Конституции Российской Федерации обязанность и, следовательно, ответственность за ее неисполнение.

В случаях, когда законом предусматриваются те или иные льготы, освобождающие от уплаты налогов или позволяющие снизить сумму налоговых платежей, применительно к соответствующим категориям налогоплательщиков обязанность платить законно установленные налоги предполагает необходимость их уплаты лишь в той части, на которую льготы не распространяются, и именно в этой части на таких налогоплательщиков возлагается ответственность за неуплату законно установленных налогов.

Следовательно, недопустимо установление ответственности за такие действия налогоплательщика, которые хотя и имеют своим следствием неуплату налога либо уменьшение его суммы, но заключаются в использовании предоставленных налогоплательщику законом прав, связанных с освобождением на законном основании от уплаты налога или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятелйности и соответственно оптимального вида платежа.

В силу конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации) запреты и иные установления, закрепляемые в законе, должны бьггь определенными, ясными, недвусмысленными.

Неопределенность нормы статьи 199 УК Российской Федерации заявители по настоящему делу усматривают в неопределенности понятия «уклонение от уплаты налогов иным способом». Между тем оценка степени определенности содержащихся в законе понятий должна осуществляться исходя не только из самого текста закона, используемых формулировок (в данном случае термина «иной способ»), но и из их места в системе нормативных предписаний.

Законодательство Российской Федерации о налогах к числу обязательных признаков состава налогового правонарушения относит вину, которая может выражаться как в форме умысла, так и в форме неосторожности (статья 110 Налогового кодекса Российской Федерации). Аналогичным образом Уголовный кодекс Российской Федерации (статья 5, часть первая статьи 14) предусматривает, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина; объективное же вменение (применительно к сфере налогообложения — уголовная ответственность за невнесе- н^е налога, явившееся результатом невиновного поведения) не допускается.

То обстоятельство, что в диспозиции статьи 199 УК Российской Федерации использован термин «уклонение», указывающий на определенную цель совершаемого деяния — избежать уплаты законно установленных налогов, свидетельствует о том, что состав этого преступления предполагает наличие в действиях виновного лица именно умысла (часть вторая статьи 25 УК Российской Федерации), который в данном случае направлен непосредственно на уклонение от уплаты налога.

Следовательно, применительно к преступлению, предусмотренному статьей 199 УК Российской Федерации, составообразующнм может признаваться только такое деяние, которое совершается с умыслом и направлено на избежание уплаты налога в нарушение установленных налоговым законо-дательством правил.

Кроме того, как следует из пункта 5 части первой статьи 73 УПК Российской Федерации и статьи 111 Налогового кодекса Российской Федерации, установлению подлежат и обстоятельства, наличие которых исключает привлечение лица к уголовной ответственности за совершение данного преступления (в частности, стихийное бедствие или другие чрезвычайные и непреодолимые обстоятельства, выполнение налогоплательщиком письменных разъяснений по вопросам применения законодательства о налогах, данных налоговым органом или другим уполномоченным государственным органом или их Должностными лицами в пределах их компетенции).

5. Таким образом, положение статьи 199 УК Российской Федерации об уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов с организации путем включения в бухгалтерские документы заведомо искаженных данных о доходах или расходах либо иным способом, а равно от уплаты страховых взно-сов в государственные внебюджетные фонды с организации, совершенное в крупном или особо крупном размере, не нарушает конституционные гарантии прав и свобод человека и гражданина постольку, поскольку названное положение по своему конституционно-правовому смыслу в Системе действующих правовых норм Предусматривает уголовную ответственность лишь за такие деяния, которые совершаются умышленно и направлены непосредственно на избежание уплаты законно установленного налога в нарушение закрепленных в налоговом законодательстве правил.

Выявленный Конституционным Судом Российской Федерации конституционно-правовой смысл положения статьи 199 УК Российской Федерации в силу статьи 6 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» является общеобязательным, а потому правоприменители, в том числе суды общей юрисдикции, прн разрешении конкретных дел об уклонении от уплаты налогов и страховых взносов с организаций не вправе придавать этому положению какое- либо иное значение, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75, 79 и 100 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:

Признать положение статьи 199 УК Российской Федерации об уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов с организации путем включения в бухгалтерские документы заведомо искаженных данных о доходах или расходах либо иным способом, а равно от уплаты страховых взно-сов в государственные внебюджетные фонды с организации, совершенное в крупном или особо крупном размере, не противоречащим Конституции Российской Федерации постольку, поскольку названное положение по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующих правовых норм предусматривает уголовную ответственность лишь за такие деяния, которые совершаются умышленно и направлены непосредственно на избежание уплаты законно установленного налога в нарушение закрепленных в налоговом законодательстве правил.

Конституционно-правовой смысл данного положения, выявленный в настоящем Постановлении, в силу статьи 6 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

Судебные решения по уголовному делу в отношении гражданина Н.И.

Уголовные дела в отношении граждан П. Н. Белецкого и Р. В. Рукавишникова, находящиеся в настоящее время на рассмотрении в судах общей юрисдикции, подлежат разрешению на основании положения статьи 199 УК Российской Федерации в его конституционно-правовом смысле, выявленном в настоящем Постановлении.

Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

Согласно статье 78 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Россий-ской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

ОПРЕДЕЛЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 16 января 2001 г. № 1- О.

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПРИМЕЧАНИЯ 2 К СТАТЬЕ 158 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНИНА СКОРОДУМОВА ДМИТРИЯ АНАТОЛЬЕВИЧА

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя М. В. Баглая, судей Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, JI. М. Жарковой, Г. А. Жилина, В. Д. Зорькина,

JI. Кононова, В. О. Лучина, Т. Г. Морщаковой, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Сливы,

Г. Стрекозова, О. И. Тиунова, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева, с участием постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В. В. Лазарева и представителя Совета Федерации — адвоката Ю. А. Костанова, руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 УК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина Д. А. Скородумова на нарушение указанной нормой, примененной в его деле, конституционного права, гарантированного статьей 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации. (

Заслушав сообщение судьи — докладчика В. Г. Ярославцева, заключение эксперта — доктора юридических наук А. Э. Жалинского, выступления приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации — судьи Верховного Суда Российской Федерации М.

А. Каримова, от Генеральной прокуратуры Российской Федерации — В. А. Кобзаря, от Министерства внутренних дел Российской Федерации — Ю. А. Мерзогитовой, от Министерства юстиции Российской Федерации — С. И. Никулина, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

Приговором Соломбальского районного суда города Архангельска от 18 марта 1999 года гражданин Д. А. Скородумов был осужден к пяти годам лишения свободы за присвоение вверенного ему чужого имущества в крупном размере (свыше 38 млн неденоминированных рублей). Основанием для квалификации преступления как совершенного в крупном размере послужило примечание 2 к статье 158 УК Российской Федерации, согласно которому хищение признается совершенным в крупном размере, если стоимость похищенного имущества в пятьсот раз превышает минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.

Как полагает заявитель, это предписание уголовного закона не позволило суду при рассмотрении его дела учесть происшедшее с момента совершения преступления (февраль 1995 года) повышение минимального размера оплаты труда с 20 тысяч 500 неденоминированных рублей до 83 рублей 49 копеек в новом масштабе цен и тем самым воспрепятствовало применению положения части первой статьи 10 УК Российской Федерации, согласно которому уголовный закон, смягчающий наказание илн иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу. В результате по мнению Д. А. Скородумова, были нарушены требования статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением, а в случае, если после совершения правонарушения ответственность за него устранена илн смягчена, применяется новый закон.

Статья 54 Конституции Российской Федерации в качестве конституционных принципов применения законов, устанавливающих ответственность за правонарушение, закрепляет общее правило, согласно которому ответственность за правонарушение определяется законом, действующим во время его совершения, и исключение из этого правила — в отношении закона, устраняющего или смягчающего ответственность.

Указанные предписания, обязательные как для правоприменителей, так и для законодателя (статья 18 Конституции Российской Федерации), конкретизированы, в частности, в УК Российской Федерации, которым установлено, что преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния (часть первая статьи 9), а уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу (часть первая статьи 10).

Деяние, совершенное Д. А. Скородумовым, в соответствии с действовавшим уголовным законом подпадало под признаки состава преступления, предусмотренного частью третьей статьи 147' УК РСФСР (присвоение вверенного имущества в крупных размерах). Прн этом квалификация присвоения как совершенного в крупном размере основывалась в то время на положении абзаца второго примечания к статье 144 УК РСФСР, согласно которому Хищение имущества независимо от способа хищения признавалось совершенным в крупных размерах, если оно совершено на сумму, двухсоткратно превышающую минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления. УК Российской Федерации, введенным в действие с 1 января 1997 года, в качестве критерия для признания хищения совершенным в крупных размерах определена стоимость похищенного имущества, превышающая установленный на момент совершения преступления минимальный размер оплаты труда не в двести, а в пятьсот раз (примечание 2 к статье 158).

Вводя тот или иной показатель кратности минимального размера оплаты труда, на основе которого размер хищения оценивается как крупный, законодатель дает уголовно-правовую оценку общественно опасному деянию и порожденным им последствиям как с точки зрения причинения вреда собственнику имущества, так и с точки зрения неосновательного обогащения преступника. Реализация конституционного принципа обратной силы закона, устраняющего или смягчающего ответственность, обусловливается, следовательно, изменением содержания именно общественной опасности, противоправности и наказуемости преступления (часть первая статьи 14 УК Российской Федерации).

Увеличение показателя кратности, приводящее к повышению нижнего предела стоимости похищенного имущества, начиная с которого хищение может быть признано совершенным в крупном размере, влечет смягчение установленной ранее ответственности, поскольку осуществлено непосред-ственно в уголовном законе, реализуется в рамках уголовно-правовых отношений и направлено на обеспечение соразмерности наказания общественной опасности преступления.

Это обстоятельство, как видно нз представленных материалов, было учтено Соломбальскнм районным судом города Архангельска, реализовавшим, таким образом, закрепленный в статье 54 (часть 2)

Конституции Российской Федерации и статье 10 УК Российской Федерации принцип, в соответствии с которым уголовный закон, смягчающий ответственность, имеет обратную силу.

4. Минимальный размер оплаты труда, исходя из которого определяется такой квалифицирующий признак, как крупный размер хищения, устанавливается не уголовным законом, а законом иной отраслевой принадлежности. Его изменение не влечет изменение нормы уголовного закона, действовавшей на момент совершения преступления, поскольку по своей правовой природе минимальный размер оплаты труда является единицей расчета, которая определяется федеральным законодателем с учетом социально-экономических факторов и на определенный период, что в данном случае исключает возможность применения конкретного минимального размера оплаты труда в уголовно-правовых отношениях, возникших до его установления. Иное могло бы привести вопреки воле законодателя к декриминализации общественно опасных деяний и к нарушению принципа справедливости, предполагающего обеспечение соответствия наказания и иных уголовно-правовых мер характеру и степени общественной опасности совершенного преступления.

В современных социально-экономический условиях принятие федеральным законодателем решения о повышении минимального размера оплаты труда не может рассматриваться как издание закона, устра-няющего или смягчающего уголовную ответственность за хищение, а примечание 2 к статье 158 УК Российской Федерации, примененное в деле заявителя, не может быть отнесено к числу правовых норм, нарушающих его конституционные права, вытекающие из закрепленного в статье 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации принципа применения законов, устраняющих или смягчающих ответственность.

Следовательно, производство по жалобе гражданина Д. А. Скородумова подлежит прекращению, поскольку она не отвечает требованиям Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми гражданин вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на нарушение своих конституционных прав и свобод законом и такая жалоба признается допустимой, если оспариваемым законом, примененным или подлежащим применению в деле заявителя, затрагиваются его конституционные права и свободы (статьи 96 и 97).

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, статьей 68, частями первой и четвертой статьи 71 и частью первой статьи 79 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

Прекратить производство по делу о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 УК Российской Федерации, поскольку жалоба Скородумова Дмитрия Анатольевича не.отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба гражданина может быть признана допустимой.

Настоящее Определение окончательно и обжалованию не подлежит.

Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Российской газете», «Собрании законодательства Российской Федерации», а также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА • РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ А. Л. КОНОНОВА

Оспариваемая заявителем в настоящем деле норма уголовного закона устанавливает критерий крупного размера хищения чужого имущества. Таким размером признается стоимость имущества, в пятьсот раз превышающая минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.

Отсылка к законодательству Российской Федерации, устанавливающему минимальный размер оплаты труда, прямо указывает на то, что данная норма является бланкетной, и законодатель однозначно связывает таким образом возможное изменение в будущем крупного размера Хищения, а следовательно, и оценку его общественной опасности с изменением в законодательном порядке минимального размера оплаты труда.

Элементарная математическая логика подсказывает, что размер хищения, установленный в уголовном законе как крупный, исчисляется из произведения постоянной величины кратности и изменяемой иным законодательством величины минимального размера оплаты труда, а потому не только кратность, но по замыслу законодателя и минимальный размер оплаты труда в одинаковой степени определяют квалификацию преступления. Следовательно, минимальный размер оплаты труда в контексте данной бланкетной нормы является вовсе не некоей условной единицей расчета в сугубо социально-экономических целях, а реальным н конкретным критерием для применителя уголовного закона, определяющим квалифицирующий признак преступления, его тяжесть и иные последствия. О том, что законодатель придал минимальному размеру оплаты труда именно такое значение, свидетельствует оговорка, что этот размер учитывается «на момент совершения преступления». В противном случае такая оговорка не имела бы смысла.

Увеличение минимального размера оплаты труда может означать, в частности, как и в случае с гражданином Д. А. Скородумовым, что конкретный размер совершенного хищения после принятия соответствующего закона уже не будет являться крупным, и согласно принятому критерию квалификация такого деяния должна измениться.

Однако вопреки общему, закрепленному в статье 10 Уголовного кодекса Российской Федерации Принципу, согласно которому уголовный закон, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих или отбывших наказание, в оспариваемой норме установлено, что оценка крупного размера хищения производится на основании закона, устанавливающего минимальный размер оплаты труда иа момент совершения преступления. Это исключает возможность обратной силы нового закона, изменяющего минимальный размер оплаты труда и соответственно оценку крупного размера хищения, в том числе и тогда, когда это влечет смягчение наказания и иным образом улучшает положение лица, привлеченного к уголовной ответственности. Между тем уже на момент осуждения Д. А. Скородумова с учетом изменения действующего законодательства о минимальном размере оплаты труда совершенное нм хищение не могло быть квалифицировано как хищение в крупном размере, однако судом эти изменения не были учтены именно в силу прямого указания оспариваемого положення закона. В этой связи странным и ничем не обоснованным выглядит утверждение о том, что данное положение якобы не затрагивает и тем более не нарушает конституционные права заявителя. Применение нового закона о минимальном размере оплаты труда с очевидностью повлекло бы изменение квалификации преступления, совершенного Д. А. Скородумовым, а значит, и существенное изменение для него меры наказания и смягчение иных уголовно-правовых последствий.

Исключение из общего правила обратной силы закона, смягчающего ответственность, не может быть оправдано «соображениями Процессуального порядка» о нецелесообразности пересмотра вынесенных ранее судебных решений, тем более что в заседании Конституционного Суда Российской Фе-дерации было установлено, что количество подобных случаев не является значительным и пересмотр их явно не может разрушительно подействовать на судебную практику.

Неприменение к заявителю обратной силы закона не может бьггь объяснено и тем, что законы, устанавливающие и изменяющие минимальный размер оплаты труда, формально не являются уголовными, поскольку отсылка именно к этому законодательству содержится в самом тексте — в диспозиции уголовного закона, и он тем самым включает эти законы в орбиту своего действия, то есть в регулирование уголовно-правовых отношений, и обязывает учитывать это правоприменителя при определении конкретного состава преступления, в данном случае — хищения в крупном размере. Каковы бы ни были сомнения в правильности выбора законодателем данного способа уголовно-правово- го регулирования, они, во всяком случае по смыслу статей 2, 18 и 54 Конституции Российской Федерации, должны толковаться в пользу заявителя и признання его права на применение к нему обратной силы закона, смягчающего его ответственность.

Примечание 2 к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации о применении действующего законодательства лишь на момент совершения преступления прямо противоречит положению статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, предусматривающему, что, если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. Конституционная норма при этом не устанавливает каких-либо требований к отраслевой принадлежности «нового закона» и не предусматривает каких-либо исключений из этого общего принципа, безу-словно относящегося и к сфере уголовно-правовых отношений.

Таким образом, оспариваемое положение должно быть признано не соответствующим Конституции Российской Федерации.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ.ФЕДЕРАЦИИ Т. Г. МОРЩАКОВОЙ

1. Крупный размер кражи (хищения) согласно пункту «б» части 3 статьи 158 УК Российской Федерации в данной норме предусмотрен как квалифицирующий признак и потому становится основным признаком состава преступления. Однако понятие крупного размера хищения может изменяться на протяжении действия нормы в зависимости от конкретных условий места и времени. При этом ни законодатель, ни правоприменитель не должны освобождаться от обязанности устанавливать объективное содержание такого меняющегося признака состава хищения, как его крупный размер. Как правило, повышающееся благосостояние общества будет приводить к увеличению стоимостного выражения

ч

крупного размера кражи, понижение же уровня благосостояния должно снижать порог представлений о нем. Уголовный закон учитывает это с помощью оценочных понятий и на основе бланкетных норм.

С юридико-технической точки зрения законодатель в примечании 2 к статье 158 УК Российской Федерации заменил фактически оценочное понятие «крупный размер кражи» формальным Признаком, определив такой размер через 500-кратный минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения деяния (т.е. с помощью бланкетной нормы).

Однако прн этом ни в законодательстве о минимальном размере оплаты труда, нн тем более в отсылающем к нему УК Российской Федерации не сформулированы какне-либо определенные требования и гарантии, которые обеспечивали бы, что минимальный размер оплаты труда, сопоставляя который со стоимостью похищенного, можно определить кражу как совершенную в крупном размере, должен изменяться в зависимости от объективных процессов, в частности не может отставать от роста общественного богатства или, напротив, от обесценивания денег, чем во всяком случае (по существу или лишь внешне) будет обусловливаться рост заработной платы. Тогда можно было бы принимать изменение минимального размера оплаты труда как показатель, способный отражать (в том числе в совокупности с каким-либо установленным в законе коэффициентом его кратности) объективное содержание крупного размера хищения. При этом в зависимости от характера развития такне изменения минимального размера оплаты труда могли бы опосредовать в целях определения крупного размера хищения как сохранение одного и того же реального материального содержания этого признака, так и изменение воли законодателя, вводящего более строгие (отягчающие) либо менее строгие (смягчающие) условия уголовной ответственности.

В отсутствие обоснованных принципов для установления минимального размера оплаты труда тенденция его роста может приводить при определении крупного размера хищения как к необоснованному ужесточению, так н к неоправданному смягчению ответственности. Это не может быть откорректировано только за счет изменяющейся кратности, так как рост этого показателя в значительной мере, если судить по моментам наиболее серьезных его сдвигов, также отражал падение платежеспособности российской денежной единицы, а вовсе не тенденцию к смягчению или ужесточению уголовного закона.

Таким образом, использование в уголовном законе для определения такого квалифицирующего признака хищения, как его крупный размер, формальной условной единицы, а.именно 500-кратного минимального размера оплаты труда, изменения которого не обнаруживают необходимой объективной обоснованности, позволяющей дать реальную характеристику тяжести совершенного преступления, противоречит общеправовым требованиям определенности норм об уголовной ответственности и не согласуется с конституционными принципами равенства, справедливости и соразмерности, исключающими произвольное содержание уголовного закона (преамбула, статьи 19, 21 и 55 Конституции Российской Федерации).

2. При наличии формального критерия, закрепленного в примечании 2 к статье 158 УК Российской Федерации, какая-либо содержательная проверка судом такого признака, как крупный размер хищения, исключена даже в случаях, когда его определение через 500-кратный минимальный размер оплаты труда оказывается явно несоразмерным объективной тяжести деяния. Это тем более нелогично, если учесть, что размер кражи соотносится со стоимостью похищенного, при определении которой согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года судам следует исходить в зависимости от обстоятельств приобретения его собственником, т.е. в отсутствие ее определенных критериев, из государственных розничных, рыночных или комиссионных цен на момент совершения преступления либо, еслн они не могут быть установлены, определять стоимость на основании заключения эксперта.

Следовательно, суд, будучи практически не связан в определении стоимости похищенного ничем, кроме конкретных обстоятельств дела, должен далее использовать для характеристики более содержательного уголовно-правового признака — крупного размера похищенного — лншь условный показатель без какой-либо оценки реальной тяжести деяння.

Использованный законодателем условный коэффициент для определения крупного размера хищения не может исключать оценку этого квалифицирующего признака деяния на основе конкретных обстоятельств дела, включая анализ причин, обусловливающих увеличение установленного минимального размера оплаты труда, а также связи между его увеличением и объективно нной характеристикой деяния как менее тяжкого по признаку размера похищенного. На этой основе должен решаться и вопрос о придании обратной силы закону, повысившему через бланкетную норму УК Российской Федерации планку в отношении денежного выражения крупного размера хищения. Во всяком случае нет каких-либо правовых оснований, чтобы не распространять на нормы о минимальном размере оплаты труда требования статьи 54 Конституции Российской Федерации об обратной снле закона, смягчающего уголовную ответственность, если изменение минимального размера оплаты труда свидетельствует об объективном увеличении того размера похищенного, который может оцениваться как крупный.

Примечание же 2 к статье 158 УК Российской Федерации во всех случаях требует признания размера хищения крупным, когда стоимость похищенного в пятьсот раз превышает минимальный размер оплаты

труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления, т.е. вообще исключает оценку и учет реальных оснований и значения изменений минимального размера оплаты труда после совершения деяния. Это не соответствует части 2 статьи 54 Конституции Российской Федерации, которая не содержит каких-либо ограничений обратной силы уголовного закона, когда он по существу улучшает (любым способом) положение лица, совершившего преступление.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 13 ноября 2001 г. № 224-0.

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЗАПРОСА КРАСНОДАРСКОГО ГАРНИЗОННОГО ВОЕННОГО СУДА О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 337 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя М. В. Баглая, судей Н. С. Бондаря, Н. В. Витрука, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, JI. М. Жарковой, Г. А. Жилина, В. Д. Зорькина, A. JI. Кононова, В. О. Лучина, Т. Г. Морщаковой, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Слнвы, В. Г. Стрекозова, О. И. Тиунова, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева, заслушав в пленарном заседании заключение судьн В. Г. Стрекозова, проводившего на основании статьи 41 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение запроса Краснодарского гарнизонного военного суда, установил:

В производстве Краснодарского гарнизонного военного суда находится уголовное дело по обвинению рядового контрактной службы К. М. Серазутдинова в совершении преступления, предусмотренного частью четвертой статьи 337 УК Российской Федерации (самовольное оставление части или места службы продолжительностью свыше одного месяца). Согласно обвинительному заключению К. М. Се- разутдинов дважды с целью временно уклониться от обязанностей военной службы самовольно оставил расположение войсковой части и незаконно находился вне части каждый раз свыше одного месяца.

Придя к выводу о том, что часть четвертая статьи 337 УК Российской Федерации не соответствует статье 37 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, закрепляющей свободу труда и право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, а также запрещающей принудительный труд, Краснодарский гарнизонный военный суд приостановил производство по делу и обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке ее конституционности.

Согласно статье 59 Конституции Российской Федерации гражданин Российской Федерации исполняет воинскую обязанность по защите Отечества, несет военную службу в соответствии с федеральным законом. Из данной статьи во взаимосвязи со статьей 37 Конституции Российской Федерации вытекает, что право на труд реализуется военнослужащими путем добровольного поступления на военную службу по контракту. Это конституционное положение нашло свое непосредственное закрепление в пункте 1 статьи 10 Федерального закона «О статусе военнослужащих».

Военная служба согласно данному Федеральному закону представляет собой особый вид федеральной государственной службы, непосредственно связанный с обеспечением обороны и безопасности государства, чем обусловливается правовой статус военнослужащих, специфический характер воинской дисциплины, необходимость некоторых ограничений прав и свобод, устанавливаемых федеральным законодательством в отношении военнослужащих (пункт 2 статьи 1).

В статье 32 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», регулирующей вопросы заключения контракта о прохождении военной службы, указано, что в контракте закрепляется добровольность поступления гражданина на военную службу, срок, в течение которого гражданин обязуется проходить военную службу, и условия контракта. К таким условиям согласно пункту 3 статьи 32 относится обязанность проходящего военную службу гражданина в течение определенного срока добросовестно исполнять все общие, должностные и специальные обязанности военнослужащих. Данный Федеральный закон устанавливает также, что за совершенные преступления военнослужащие несут уголовную ответственность в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации (пункт 6 статьи 28).

Из названных законоположений следует, что военнослужащий, заключая контракт о прохождении военной службы, добровольно принимает на себя обязанность подчиняться ограничивающим его пра- ва и свободы требованиям закона, в том числе неукоснительно соблюдать воинскую дисциплину, имея при этом в виду возможное применение к нему юридической, в том числе уголовной, ответственности за совершенные правонарушения.

Следовательно, установление уголовной ответственности и ее применение в отношении военнослужащего, добровольно проходящего военную службу по контракту и совершившего воинское преступление, не затрагивает его конституционное право на труд и не может расцениваться как дискриминационное.

Кроме того, заявитель утверждает, что оспариваемое положение противоречит Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также Международному пакту о гражданских и политических правах, в которых установлен запрет принудительного труда. Между тем в статье 8 Пакта и статье 4 Конвенции указано, что термин «принудительный труд» не может быть применен в отношении всех видов военной службы. Следовательно, ссылка заявителя на нарушения названных норм международного права является безосновательной.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федера-ции», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

Отказать в принятии к рассмотрению запроса Краснодарского гарнизонного военного суда, поскольку он не отвечает требованиям Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми запрос признается допустимым.

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 11 января 2002 г. № бО-О.

об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина филиппова игоря александровича

на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 85 уголовного кодекса

российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе судьи — секретаря Ю. М. Данилова, сулея Н. С. Бондаря, Н. В. Витрука, Г. А. Гаджиева, JI. М. Жарковой, Г. А. Жнлнна, A. JI. Кононова, В. О. Лучина, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Слнвы, В. Г. Стрекозова, О. И. Тиунова, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева, заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н. В. Витрука, проводившего на основании статьи 41 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы гражданина И. А. Филиппова, установил:

Гражданин И. А. Филиппов 25 мая 1990 года был осужден Вологодским областным судом к исключительной мере наказания — смертной казни. Указом Президента Российской Федерации он помилован, и смертная казнь ему заменена пожизненным лишением свободы.

^ В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации И. А. Филиппов утверждает, что смертная казнь ему должна была быть заменена лишением свободы на срок, не превышающий 20 лет, как это предусмотрено уголовным законом, действовавшим на момент совершения им преступления и вынесения приговора, а потому часть вторая статьи 85 УК Российской Федерации как допускающая возможность применения к осужденному лицу закона, отягчающего уголовную ответственность, противоречит статьям 50 (часть 3), 54 и 55 (часть 5) Конституции Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации (статья 50, часть 3) предоставляет каждому осужденному право просить о помиловании или смягчении наказания, однако это право не предполагает удовлетворения любой просьбы о помиловании, т.е. не означает, что осужденный должен быть помилован в обя- зательном порядке. Осуществление помилования является исключительным полномочием Президента Российской Федерации как главы государства, которое закреплено непосредственно в Конституции Российской Федерации (статья 89, пункт «в»).

Часть вторая статьи 85 УК Российской Федерации устанавливает, что помилование, осуществляемое в отношении индивидуально определенного лица, осужденного за преступление, может за-ключаться в освобождении такого лица от дальнейшего отбывания наказания, замене назначенного ему наказания более мягким видом наказания, снятии судимости с лица, отбывшего наказание. Каких-либо предписаний, допускающих возможность применения к осужденному лицу закона, устанавливающего или отягчающего ответственность, вопреки принципу, закрепленному в статье 54 (часть 1) Конституции Российской Федерации, указанная норма не содержит.

Кроме того, помилование как акт милосердия в силу самой своей природы не может приводить к последствиям, более тяжким для осужденного, чем закрепленные в уголовном законе, предусматривающем ответственность за инкриминированное ему деяние, и постановленные приговором суда по конкретному делу. Следовательно, осуществляемая в порядке помилования замена смертной казни другим, менее тяжким, наказанием, предусмотренным действующим уголовным законом (в данном случае — пожизненным лишением свободы), не может расцениваться как ухудшение положения осужденного.

Конституционные права гражданина И. А. Филиппова, в том числе закрепленные в статьях 50 (часть 3), 54 и 55 (часть 5) Конституции Российской Федерации, в результате его помилования в предусмотренных статьей 85 УК Российской Федерации пределах нарушены не были, а значит, отсутствуют предусмотренные статьями 96 и 97 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основания для рассмотрения Конституционным Судом Российской Федерации его жалобы.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Филиппова Игоря Александровича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба может быть признана допустимой.

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 11 января2002г. № 61-О.'

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ ГРАЖДАНИНА ГОРИНА АЛЕКСАНДРА ВЛАДИМИРОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ЧАСТЬЮ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 10 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе судьи — секретаря Ю. М. Данилова, судей Н. С. Бондаря, Н. В. Витрука, Г. А. Гаджиева, JI. М. Жарковой, Г. А. Жнлина, A. Л. Кононова, В. О. Лучина, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, О. И. Тиунова, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н. В. Витрука, проводившего на основании статьи 41 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы гражданина А. В. Горина, установил:

1. Гражданин А. В. Горнн, в марте 1993 года осужденный Астраханским областным судом к исключительной мере наказания — смертной казни, в январе 1999 года Указом Президента Российской Федерации помилован, и смертная казнь ему заменена пожизненным лишением свободы. Полагая, что пожизненное лишение свободы не могло быть к нему применено, поскольку действовавший на момент совершения преступления в ноябре 1991 года уголовный закон не предусматривал подобной меры наказания, А. В. Го- рнн обжаловал Указ Президента Российской Федерации о помиловании в Верховный Суд Российской Федерации, который оставил его жалобу, а также кассационную и надзорную жалобы без удовлетворения.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А. В. Горин оспаривает конституционность части первой статьи 10 УК Российской Федерации, предусматривающей, что уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость; уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

По мнению заявителя, хотя согласно как данной норме, так и статье 54 (часть 1) Конституции Российской Федерации закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет, правоприменители не распространяют это правило на случаи помилования осужденных, а потому уголовный закон, увеличивающий предельный срок лишения свободы, который в порядке помилования может быть назначен взамен смертной казни, ухудшает положение лиц, совершивших преступления до его введения. Тем самым, считает заявитель, нарушаются конституционные права граждан, закрепленные в статьях 20, 22 и 54 Конституции Российской Федерации.

2. Конституция Российской Федерации (статья 50, часть 3) предоставляет каждому осужденному право просить о помиловании или смягченин наказания, однако это право не предполагает удовлетворения любой просьбы о помиловании, т.е. не означает, что осужденный должен быть помилован в обязательном порядке. Осуществление помилования является исключительным полномочием Президента Российской Федерации как главы государства, которое закреплено непосредственно в Конституции Российской Федерации (статья 89, пункт «в»).

Помилование как акт милосердия в силу самой своей природы не может приводить к последствиям, более тяжким для осужденного, чем закрепленные в уголовном законе, предусматривающем ответственность за инкриминированное ему деяние, и постановленные приговором суда по конкретному делу. Следовательно, осуществляемая в порядке помилования замена смертной казни другим, менее тяжким, наказанием, предусмотренным действующим уголовным законом (в данном случае — пожизненным лишением свободы), не может расцениваться как ухудшение положения осужденного.

Таким образом, конституционные права гражданина А. В. Горина, закрепленные статьями 20, 22 и 54 Конституции Российской Федерации, в результате его помилования Президентом Российской Федерации нарушены не были, а значит, отсутствуют предусмотренные статьями 96 и 97 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основания для рассмотрения его жалобы Конституционным Судом Российской Федерации.

Исходя нз изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федера-ции», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Горина Александра Владимировича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба может быть признана допустимой.

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Вестннке Конституционного Суда Российской Федерации».

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 11 декабря 2002 г. № 317-О.

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЗАПРОСА ПРЕЗИДИУМА МОСКОВСКОГО ОКРУЖНОГО ВОЕННОГО СУДА О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 46 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя М. В. Баглая, судей Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, JI. М. Жарковой, Г. А. Жилина, В. Д. Зорькина, С. М. Казанцева,

A. JI. Кононова, В. О. Лучина, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, О. И. Тиунова, О. С. Хохряковой, В. Г. Ярославцева, заслушав в пленарном заседании заключение судьи В. Г. Ярославцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение запроса президиума Московского окружного военного суда, установил:

В запросе президиума Московского окружного военного суда оспаривается конституционность положения части первой статьи 46 УК Российской Федерации, согласно которому наказание в виде штрафа назначается в пределах, предусмотренных данным Кодексом, в размере, соответствующем определенному количеству минимальных размеров оплаты труда, установленных законодательством Российской Федерации на момент назначения наказания.

Как следует из представленных материалов, судебная коллегия по уголовным делам Московского окружного военного суда определением от 23 октября 2001 года изменила приговор Московского гарнизонного военного суда от 10 сентября 2001 года, которым подполковник Б. В. Аникин был осужден по статье 116 УК Российской Федерации к штрафу в размере'80 минимальных размеров оплаты труда, уменьшив размер штрафа до 25 минимальных размеров оплаты труда. При этом в определении указывалось, что суд первой инстанции ошибочно исчислял величину денежного взыскания исходя из минимального размера оплаты труда, установленного на момент назначения наказания (100 руб.), а не из существовавшего на момент совершения преступления (83 руб. 49 коп. ). Данное судебное решение было опротестовано временно исполняющим обязанности Московского городского военного прокурора на том основании, что часть первая статьи 46 УК Российской Федерации предусматривает взыскание штрафа в размере, соответствующем определенному количеству минимальных размеров оплаты труда, установленных законодательством Российской Федерации именно на момент назначения наказания; в силу статьи 5 Федерального закона от 19 июня 2000 года «О минимальном размере оплаты труда» с 1 января 2001 года исчисление штрафов производится исходя из базовой суммы, равной 100 руб.

При рассмотрении дела в порядке надзора президиум Московского окружного военного суда пришел к выводу, что предписание части первой статьи 46 УК Российской Федерации не позволило* суду при определении наказания Б. В. Аникину исходить нз более низкого минимального размера оплаты труда, существовавшего на момент совершения преступления, и тем самым воспрепятствовало применению части первой статьи 10 УК Российской Федерации, согласно которой уголовный закон, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лнца, совершившего преступление, не имеет обратной силы, т.е. не распространяется на лиц, совершивших соответствующее деяние до введения этого закона в действие. В связи с этим в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель-утверждает, что часть первая статьи 46 УК Российской Федерации нарушает статью 54 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой закон, устанавливающий или отяг-чающий ответственность, обратной силы не имеет.

Часть первая статьи 46 УК Российской Федерации относится к категории норм, которые регу-лируют соответствующие общественные отношения путем отсылок к правовым актам иной отраслевой принадлежности. Основой данной отсылочной нормы является федеральный закон, определяющий минимальный размер оплаты труда на тот или иной временной период. В настоящее время таким законом является Федеральный закон от 19 июня 2000 года «О минимальном размере оплаты труда», устанавливающий в статье 5, что осуществляемое в соответствии с законодательством Российской Федерации исчисление штрафов с 1 января 2001 года производится исходя из базовой суммы, равной 100 руб.

Использование базовой суммы в качестве единицы расчета при определении размеров штрафа обусловлено необходимостью обеспечения соразмерности данного вида наказания тяжести совершенного преступления в условиях быстро меняющейся покупательной способности денег, причем само по себе изменение цифрового выражения минимального размера оплаты труда, устанавливаемого иа определенный период с учетом происходящих в стране инфляционных процессов, не свиде-тельствует об Изменении его содержательной характеристики.

Напротив, исчисление размера штрафа исходя из более низкой базовой суммы, действовавшей на момент совершения преступления, могло бы приводить к необоснованному снижению ответственности за совершение общественно опасных деяний и к нарушению принципа справедливости, предполагающего соответствие наказания характеру и степени общественной опасности преступления и лица, его совершившего. Вместе с тем суды, назначая наказание в виде штрафа, не лишены возможности, руководствуясь статьей 64 УК Российской Федерации, уменьшить его размер с учетом характера и сте-пени общественной опасности преступления, личности виновного, динамики изменения базовой суммы, установленной для исчисления размера штрафа, по сравнению с предусмотренным санкцией соответствующей статьи Особенной части данного Кодекса.

Таким образом, часть первая статьи 46 УК Российской Федерации, регулирующая порядок исчисления суммы штрафа, назначаемого в качестве наказания за преступление, не содержит каких бы то ии было положений, которые можно рассматривать как усиливающие наказание или иным образом ухудшающие положение лица, совершившего преступление, а следовательно, как нарушающие требование статьи 54 Конституции Российской Федерации о недопустимости придания обратной силы закону, отягчающему ответственность.

3. Согласно части второй статьи 36 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основанием к рассмотрению Конституционным Судом Российской Федерации дела по запросу суда о проверке конституционности нормы закона, примененной или подлежащей применению в конкретном деле, является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемая судом норма.

Поскольку в данном случае такая неопределенность отсутствует, запрос президиума Московского окружного военного суда не может быть принят Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению как не отвечающий критерию допустимости обращений в соответствии с Федеральным Конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

Отказать в принятии к рассмотрению запроса президиума Московского окружного военного суда, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми обращение в Конституционный Суд Российской Федерации может быть признано допустимым.

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».